Пари
Шрифт:
— Прошу вас, господин мой…
— Таминад, — отвечает по-прежнему сухим голосом воин. — А вас зовут… — он поднимает палец и окружающим кажется, что солнечное сияние на миг вспыхивает на нем.
— Меллход, — поспешно отвечает ему его «похититель». — Я господин этой провинции. — Его эскорт прекращает разговоры и смотрит на собеседников, затаив дыхание. — Я думаю, достопочтенный Таминад, что здесь вам будет безопаснее. Дождетесь рассвета, а там…
— Подсказал кто? — более дружелюбно вопрошает его Таминад. — Непохоже, уважаемый Меллход, сын Ордана, что вы из жреческого сословия. Или ваши жрецы так же не умеют держать языки за зубами, как и остаток Архипелага?
Хозяин постоялого двора и бродячий музыкант, ставшие невольным свидетелем сцены, слушают, застыв, словно статуи.
Меллход заливается краской, словно напроказивший мальчишка и садится за стол со своим «пленником». Никто бы сейчас не предположил, что это — известный всему архипелагу князь. Наконец, Таминад смеется и хлопает по столу.
— Хозяин! — повышает он голос. — Угости меня и этих людей как следует. Уж я не поскуплюсь.
Золотые монеты просыпаются на полированное дерево искрящимся дождем.
— Впервые вижу собеседника, который не желал бы получить от меня что-нибудь очень полезное на память, — замечает Таминад полчаса спустя. Все пятеро сидят за столом и благодушно слушают треск поленьев в камине и приятные звуки лютни. Воистину, музыкант заработает сегодня на несколько лет беззаботной жизни — уже не раз и не два летели к нему в шапку полновесные монеты.
— Многие здесь были бы не прочь, — кивает головой Меллход. — Сами понимаете — прикоснуться к истории собственными руками! Так что здесь и вам спокойнее, и нам тоже. А на память, — он опускает голову, и видно, как жадность борется в нем со здравым смыслом, — то для меня пить вместе с вами, господин — уже более чем достаточно!
Таминад кивает головой, но в глазах его просыпаются искорки. Он обводит взглядом помощников Меллхода и те отводят взгляд в сторону. Напуганы, думает он. Интересно, а как бы они вели себя, узнай обо всех подробностях? Думают, бедолаги, что стоит мне прищуриться, и от них только горстка пепла останется. Эх, досидеть бы до рассвета в спокойствии, — думает Таминад и бросает короткий взгляд в окно. Там царит луна — яркая, сияющая, она освещает притихшую землю.
Много вина выпито, но не пьянеет Таминад. Зато Меллход уже слегка шатается, стоя на ногах и речи ведет не вполне осознанные.
— Как бы ты поступил, о достопочтенный Таминад, — неожиданно говорит он, понижая голос до громкого шепота и придвигаясь ближе к собеседнику. — Как бы ты поступил, если бы я попросил оставить мне на память о нашей встрече твой меч? Только меч, ничего более?
Разговоры притихают; даже музыкант, уловив напряжение в позе князя, поднимает руки со струн и ждет, не шелохнувшись, продолжения. Оно не заставляет себя долго ждать.
— А что, если я откажусь, о уважаемый Меллход? — спрашивает Таминад как бы невзначай и в глазах его вновь вспыхивают искорки.
Насмешка появляется в глазах князя.
— Не думаю, что стоит так упорствовать, о Таминад, — отвечает он. — Мне известно, что до рассвета ты — такой же, как мы. Да и что для тебя этот меч? Пустяки, не стоящие хлопот. А для меня это было бы…
— Было бы опасным подарком, — продолжает Таминад. — Как ты думаешь, почему мы не вмешиваемся в ваши дела непосредственно? Почему не одаряем героев могущественными силами, чтобы те могли испепелить своих недругов легким щелчком? Не задумывался, князь?
Молчание.
— Бери, если желаешь, — Таминад неожиданно отстегивает ножны от пояса и бережно кладет оружие на стол. — Только я бы на твоем месте подумал, каким образом попадать в историю. — Таминад жестом подзывает к себе барда и тот подходит, не слишком поспешно, но и медлительно.
— В состоянии ли ты складывать песни, бард? — спрашивает его Таминад и его собеседник смущенно кивает. — Тогда окажи услугу своему князю — сложи песню о том, как он пировал с богами. Ручаюсь, слава за это ждет и тебя.
И кладет в руку музыканта несколько монет.
— Да, сложи песню о славном Меллходе, слова которого подчас слушались даже боги! — добавляет Меллход громко и хохочет.
Вновь болезненная тишина охватывает скромную комнатку.
— Как будет угодно, — пожимает плечами Таминад и поднимает свой кубок. — За историю, князь Меллход. Ты захотел в нее попасть, и тебе это удастся. За это я ручаюсь.
— Нет, погоди, Таминад, — князь вновь придвигается к своему «гостю».
— Сначала поклянись, что не сделаешь ни мне, ни моему семейству ничего дурного — кто вас знает, вы все можете сегодня одарить, а завтра уничтожить.
— Пожалуйста, — неожиданно легко соглашается Таминад. — Клянусь, что ни Меллходу, князю Северной Окраины Змеиного острова, ни его родственникам не стану делать ничего дурного, и что жить они смогут без страха передо мной. Достаточно?
— Конечно, — довольно улыбается вконец опьяневший князь, с немалым трудом заставляющий правильно шевелиться свой язык. — Вполне.
Небо светлеет. Совсем скоро взойдет солнце.
— Ну что же, мне пора. — Таминад встает и направляется к выходу. Тотчас же Меллход, на лице которого явственно читается отвращение ко всему спиртному, поднимается и идет следом.
— Позвольте проводить вас, — выдавливает он из себя хрипло.
Вдвоем они идут назад. Уже возвращаются продавцы на места, уже убран весь мусор, оставшийся после вчерашних представлений. Ярмарка готова начать свой новый день.
Их знакомый, музыкант из постоялого двора, почтительно кланяется и возобновляет свою игру. Еще трое музыкантов играют и подпевают ему.
Меллход, сын Ордана, был знатным и сильным бойцом, Умел он порядок блюсти в беспокойное время, И вот — как-то встретился с богом к лицу он лицом, И слушался бог его слов, возвышая его надо всеми…