Галина Владимировна Врублевская
Парикмахерша

Катя, мужской мастер, была в том неопределенном возрасте, когда пожилые люди еще называют девушкой, но молодежь уже обращается с безликим «вы». Соответственно, и клиенты садились в ее кресло с разным настроем. Парни придирчиво смотрели в зеркало на свою голову, озабоченные модными хохолками или челками. Мужчины, видевшие в Кате девушку, ценили не только ее мастерство. Они стремились попасть к ней, чтобы ощутить нежные прикосновения ласковых рук, окунуться в море полузабытых чувств.

Клиента с седым венчиком волос вокруг розоватой лысины, Катя выделила не сразу, хотя тот садился в ее кресло уже постоянно. Однажды он неожиданно спросил:

– Трудно вам, девушка, весь день на ногах проводить?

Катя взглянула в зеркало и встретила добрый, сочувствующий взгляд мужчины. Она поспешно опустила глаза к блестящей лысине. Ее ножницы запорхали над седым венчиком еще аккуратнее.

Наконец, она ответила:

– Я привыкла. – Но вдруг, повинуясь внутреннему импульсу, простодушно пожаловалась. – Правда вены больные, к вечеру набухают, синими становятся.

С того посещения она и запомнила этого клиента, хотя видела его редко: прическа мужчины не требовала частых визитов. Иногда он приходил с женой – энергичной, полной женщиной. Профессиональным взглядом Катя заметила, что рыжеватые волосы его супруги были неумело выкрашены хной. Видимо, та сама занималась их окраской. Жена подходила к креслу, у которого работала Катя, и критически осматривала голову мужа. Иногда она делала замечания: просила подбрить шею или поправить виски.

– У вас заботливая жена, – однажды заметила Катя, когда женщина, после многочисленных советов, удалилась в зал ожидания. – Не жалеет своего времени, даже в парикмахерскую с вами ходит.

Было неясно: то ли Катя действительно восхищена, то ли говорит с иронией.

– Скучно ей дома, – оправдывая супругу или себя самого, отозвался мужчина. Потом признался. – Она и смолоду меня одного никуда не отпускала.

– Бедный, – непроизвольно вырвалось у Кати. Но она тут же она перешла на официальный тон. – Впрочем, это хорошо, когда супруги, как нитка с иголкой. Брак крепче стоит.

Прошла неделя, и снова этот клиент пришел к Кате, на сей раз без супруги.

– Еще рановато стричь, – покачала головой Катя, осмотрев аккуратную краюшку волос, напоминающую молодую луну.

– Хотел бы побриться, – замялся клиент, – правда, слышал, что эту услугу не везде оказывают. Вы как, возьметесь?

– Все сделаю, – почему-то обрадовалась Катя, и ее круглое лицо расплылось в приветливой улыбке.

Она принесла теплой воды, кисточку для бритья и принялась намыливать его щеки и подбородок.

Через десять минут он встал с кресла, освеженный, в радостном возбуждении.

– Это куда приятнее, чем инквизиция электробритвой, – глаза мужчины сверкнули лукавым блеском.

– А вы заходите почаще, – просто сказала Катя.

Молодеющий с каждым посещением клиент теперь бывал у Кати через день. Он приходил к ней после работы и уже по-хозяйски плюхался в кресло. Рассказывал о приключениях дня, возникших осложнениях, обсуждал с Катей свои проблемы.

– А вашу жену не смущают частые походы в парикмахерскую? – как-то поинтересовалась Катя.

– Она не замечает. Только одеколоном, Катенька, брызгать не надо.

Катя промокала его кожу после бритья салфеткой с теплой водой и слегка смазывала кремом без запаха.

Однажды он пришел почти перед закрытием парикмахерской. Рабочий зал был пуст. Только Катя, уже снявшая розовый халатик, возилась у своего кресла, переставляя флакончики и баночки.

– Что так поздно? – удивилась Катя. Ее обычно скрытые халатом груди сейчас смело выпирали из-под открытой майки.

– Жена на два дня к внукам уехала. Скучно мне одному дома, Катенька. Вот, пришел …

– Скучно без жены? – зачем-то подколола Катя.

– Без тебя, – поправил он.

Мужчина подошел ближе и обнял упругое тело.

Катя приняла его объятья, как будто давно ожидала их. Она обмякла у груди мужчины, и замерла у его сердца: маленькая, беззащитная.

– Катя, я ухожу, – раздался откуда-то с лестницы голос уборщицы. – Закрой тут все, не забудь.

Затем хлопнула входная дверь, и все затихло.

– Вот мы и одни, – Катя выскользнула из объятий и закружилась по залу. Пустые кресла, многократно отраженные в зеркалах, кружились вместе с ней.

– Пойдем, я тебе подсобку покажу, – она взяла мужчину за руку и потащила его за собой.

– Вот здесь мы чай пьем, – тоном экскурсовода сказала Катя, вводя гостя в маленькую кухоньку.

– А диван зачем? – поинтересовался ее спутник. – Отдыхать?

– Отдыхать нам некогда. Тут директорша иногда с поставщиками ведет переговоры. Кабинет ее слишком мал. Так, каморка.

Катя махнула рукой в сторону двери, закрытой на ключ.

Директорша мужчину не интересовала. Диван уже прочно засел в его мыслях. Он мягко подтолкнул к нему свою даму. Они присели на продавленную, кожаную мякоть. Пружины жалобно скрипнули.

– Ты одна живешь? – поинтересовался мужчина и, как бы ненароком, расстегнул застежку на ее юбке.

– Одна, – решительно сказала Катя, подумав о давно чужом ей Василии. Тот редкий день приходил домой трезвым.

В кухоньке становилось все темнее и уютнее. Катя чувствовала, что становится все невесомее. Где-то глубоко внутри ее рождалось новое существо. Не усталая парикмахерша, не забитая мужем жена, а свободная, пылкая и счастливая женщина.

Когда пара вышла на улицу, метро уже было закрыто. Поймали такси. Вначале подвезли к дому Катю. Мужчина надеялся, что новая подруга позовет его в гости, но Катя мягко попрощалась и заторопилась к себе. Кавалер назвал таксисту свой адрес. Спустя час, он открыл дверь своей квартиры, и на пороге его встретила жена. Почему-то она оказалась дома и не спала.