Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега
Шрифт:
Император Оттон II. Миниатюра кодекса Св. Григория. X в.
Оттон оставался на холме. Он был похож на огромное жужжащее насекомое, упорно бьющееся о стекло. А потом пришла зима, стало морозить, на юге столицы Франции было подготовлено контрнаступление – и император решил выйти из игры. Утром 30 ноября, в день своего ухода, он собрал своих клириков и приказал им громко петь «Аллилуйя». Подхваченный армией возглас прокатился по окрестностям, достиг изумленных парижан. Шестьдесят тысяч человек орали во всю глотку, их голоса поднимались к небу, а земля, говорят, дрожала. Что означало
Скорее парижанам надо было кричать «Аллилуйя!» – ведь пройдет больше восьмисот лет до того дня, когда германская армия снова решится пойти на их город.
А сейчас… Вскоре придет конец продолжительным династическим колебаниям: Эд спас Париж от норманнов, Гуго Великий создал герцогство с центром в Париже, Гуго Капет только что избавил Париж от немцев – и неувядаемая слава озарила этот род, в прошлом насчитывавший уже трех королей. Состязание за трон вошло в завершающую стадию. При первой же ошибке рода-соперника победа останется за Парижской династией.
Когда подходишь к 1001 году и осознаешь, что половина истории столицы уже позади, когда начинаешь подсчитывать столетия и понимаешь, что между Цезарем и Гуго Капетом стоит столько же веков, сколько между этим последним и нами, как не удивиться и не задаться вопросами: «Да как же время могло пройти так быстро? Каким образом годы пролетели настолько незаметно, оставив так мало следов?»
А это потому, что царствовали Каролинги, и из-за них двух веков словно бы и не было. Годы их правления напоминают наши самые неудачные дни: когда, за что бы ни взялся, дело не клеится, когда прикладываешь силы явно не к тому. Дни, которые не оставляют по себе ни каких-либо творений, ни настоящих воспоминаний, а только сожаления.
IV. Главный город Капетингов
Ассамблея Адальберона [218]
Пусть даже избрание Гуго Капета королем имело место не в Париже, города оно непосредственно касалось, поскольку возвращало ему роль столицы, утраченную после смерти Дагоберта. Давайте посмотрим, как все это происходило.
Оттон II отступал, и король Лотарь двинулся вдогонку. Нет, вовсе не для того, чтобы добить, напротив – чтобы заключить с ним союз. Объединиться против герцога Франции! Со стороны Лотаря это было больше чем неблагодарностью по отношению к своему первому вассалу, к человеку, который только что его спас.
218
Адальберон – сын графа Готфрида Арденнского, аббат бенедиктинского монастыря Горце в Лотарингии, стал архиепископом Реймсским в 969 году, умер в 989-м. Был главным канцлером Франции и министром при Лотаре, Людовике V и Гуго Капете.
Немного времени спустя Оттон II умер. Он умер скоропостижно, неожиданно для всех, в Риме, и в империи тотчас же началось ожесточенное соперничество между саксонцами и баварцами.
И Лотарь, единственным советником которого было собственное благородное сердце, немедленно бросил своих вчерашних союзников, саксонцев, и присоединился к Генриху Баварскому: вместе с ним сподручнее было обобрать нового Оттона, лишить его Лотарингии. В самом деле, зачем трехлетнему ребенку Лотарингия?
Иногда предательство отвечает нуждам большой политики, но оно не содержит в себе системы правления, и человек не может стать великим королем лишь потому, что он хорошо умеет предавать.
Случилось так, что архиепископом Реймса в это время был выходец из Лотарингии по имени Адальберон, обязанный своей удачей и своим богатством Оттону и сохранивший к нему глубокую привязанность.
Взяв Верден, Лотарь арестовал и заточил в темницу всю семью Адальберона. Но опять-таки – принуждение не есть залог победы, и то, в чем преуспел Карл Великий, вовсе не обязательно должно было удаться какому-то Лотарю.
Реймсский
Адальберон в ответ вступил в тайные переговоры с Гуго Капетом, после чего взялся за перо, и послания его странным образом напоминали аналогичные времен папы Захарии и Пипина Короткого: «Король Франции Лотарь – всего лишь обладатель титула, зато Гуго Капет – хотя и без титула, но король…»
Лотарь почуял неладное, заподозрил заговор и вызвал архиепископа в Компьень, чтобы тот предстал перед церковной ассамблеей. Однако стоило ассамблее собраться, как в городе появился Гуго Капет со своими войсками и разогнал ее. Это случилось в мае 985 года.
Что оставалось Лотарю? Он притворился, будто не заинтересован в продолжении процесса, а дальше – у него только и хватило времени на то, чтобы умереть, не оставив по себе никаких сожалений. Это случилось в марте 986 года.
Престол оказался свободен? Вовсе нет: Лотарь позаботился о том, чтобы еще при жизни короновать своего сына Людовика и посадить его рядом с собой на трон. И Людовик V, [219] дабы не прерывалась связь поколений, едва похоронив отца, начал осаду Реймса. Адальберон заявил во всеуслышание, что городу совершенно не пристало страдать из-за обвинений, выдвинутых в адрес его прелата и к тому же требующих доказательств. И тут же предложил королю собрать какую его душе угодно ассамблею или какой ему вздумается трибунал, перед которым епископ произнесет речь в свое оправдание и докажет, что наветы не имеют под собой почвы. Вся Франция встала на дыбы, Людовик понял, что придется уступить общественному мнению, снял осаду и снова созвал ассамблею в том же Компьене. Это случилось в мае 987 года.
219
Людовик V (Louis V le Faineant; 967–987) – король Франции в 986–987 годах. Сразу же после восшествия на престол Людовик вступил в конфронтацию с могущественным архиепископом Адальбероном, пользовавшимся поддержкой Гуго Капета и императора Оттона, но, пробыв на троне чуть более года, неожиданно умер. По одной версии, он упал на охоте и от полученного сотрясения у него начался жар; по другой – был отравлен собственной матерью. В истории этот король сохранился под именем Людовика Ленивого, что вполне соответствует эпитету, данному ему в летописях: «nihil fecit», но эти слова можно понять и так, что он «ничего не успел сделать», поскольку правление его было очень кратким.
Вот и вся история противостояния Адальберона с Людовиком V Ленивым: как раз в тот день, когда должна была начаться ассамблея, король во время охоты в лесу споткнулся и упал, да так неудачно, что падение стоило ему жизни. Божий промысел в виде то ли ветки дерева, то ли кабаньего рыла весьма своевременно встал на сторону Капета и Адальберона – а может быть, это они чуть-чуть помогли Провидению? Все Каролинги любили помериться силой с дикими животными: Пипин Короткий выходил как гладиатор на арену; Карл Великий, наставив на кабана рогатину, был ранен; Людовик Заморский пострадал от страсти к охоте, заполучив в результате несчастного случая слоновью болезнь, от которой и скончался… Самый естественный и самый правдоподобный способ уйти из жизни для этого рода.
Гуго Капет сразу же возглавил ассамблею. Адальберон – все немедленно забыли, что он явился сюда в качестве обвиняемого, – открыл собрание, но, так как ассамблея оказалась слишком малочисленной, тут же ее и распустил, предложив каждому из участников дать клятву ничего не предпринимать для избрания нового короля до следующего собрания. И первым поклялся в этом тому, кого назвал «великим герцогом», – конечно же, Гуго Капету. Продолжить заседание в увеличенном составе – должна была прибыть вся французская знать – решено было в конце месяца, только не в Компьене, а в Санлисе – на землях Капета.