Париж стоит мессы
Шрифт:
– Нашли средство защиты?!
– вырвалось у Горда. Даже Баллах повернул голову.
– Нет.
– Тогда лекарство?
– Тоже нет.
– Тогда...
– Да, да, да!
– воскликнул Мильонер.
– Не смотрите на меня так, будто я... Есть мнение закончить отработку, пустить машины в серию и использовать их, невзирая на побочный эффект.
В комнате стало очень тихо.
– Мильонер, вы это серьезно?
– проговорил, наконец, Горд.
Резкий хохот заставил их вздрогнуть. Оборвав смех, Валлах ткнул пальцем в сторону Мильонера.
–
– Позвольте!..
– Баллах, уймись.
– Горд шагнул к Мильонеру.
– То, что вы сказали, вернее, то, что вашими устами сказали другие, - чудовищно. Вы-то понимаете это?!
– Нет.
– Улыбка Мильонера была почти торжествующей.
– Тогда нам не о чем разговаривать.
– Все же я прошу меня выслушать. Вы не станете отрицать, что широкое и неограниченное применение антигравитационных двигателей означает новую эру в технике. Возведение домов, заводов превратится в детскую забаву...
– К делу!
– прорычал Горд.
– Короче говоря, вы отчетливо представляете, чему равен актив. В пассиве мы имеем одно: зеленый загар. Давайте теперь объективно взвесим.
– Взгляните на наши лица. Взгляните на свое лицо!
– Это эмоции. Загар безвреден. Ну, станут люди зелеными, что тут такого? Есть люди с белой кожей, есть с черной, желтой, красной. А теперь у всех будет зеленая, по крайней мере исчезнет расизм.
– Вы дурак, Мильонер. Расизм обусловлен не столько цветом кожи, сколько...
– Согласен, согласен! Это я к слову. Итак...
– Минуточку! Каково было вам оказаться зеленым? Вы это забыли? Если бы тогда, перед испытаниями, вам сделали предложение получить антигравитацию, но позеленеть, или не получить, зато остаться белым, - что бы вы сказали?
– А вы?
– Я?..
– Да ты понимаешь, к чему он клонит?
– гневно пробормотал Баллах. Сейчас он, как и мы, изгой. Прокаженный. А вот если всех сделать зелеными...
– Вы не логичны.
– Очки Мильонера энергично блеснули.
– Вы же сказали, что я человек-магнитофон. Пусть так, я не обижаюсь, не все способны быть гениями. Но разве магнитофон, да еще зеленый, способен сам по себе...
– Он прав, - задумчиво сказал Баллах.
– Просто ветер подул в другую сторону. Извините.
Горд быстро ходил по комнате.
– Не понимаю, - сказал он едва слышно.
– Ничего не понимаю! Кто это решил? Совет директоров?
– Предложение согласовано на очень высоком уровне.
– Как может человек в здравом уме поступиться собственным лицом ради любой, самой великолепной машины?! Или сами эти "большие люди" намерены укрыться в Антарктиде?
– Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Впрочем, позволю высказать догадку, что они идут на это не по своей воле.
– Что-что? Кто же способен им диктовать? Уж не избиратель ли?
– Жизнь, дорогой Горд, жизнь.
Горд устало опустился в кресло. Помотал головой.
– Чушь, бред, свинячий сон. Всех - зелеными?! А, понял...
– Отчасти вы правы.
– Отчасти?
– Разумеется, Хоть я и человек-магнитофон, как меня только что любезно определили (раньше вы, Баллах, называли меня так за глаза, но я не в претензии), пусть я, с вашей точки зрения, лишь противный чиновник, у меня тоже есть кое-какие мысли. Хотите?
– Пожалуй, это любопытно, - фыркнул Баллах.
– Изреките.
– Для вас я и так был зелененьким. Квакающей лягушкой.
– Ну, знаете!..
– Разве нет? Человек сортом похуже. Администраторишка. Надзиратель-соглядатай. Правда, мы, менеджеры, платим вам не меньшим презрением. Но дело не в этом. Если бы на Земле было братство, единое общество без всякой там кастовости, вражды, если бы миром правил разум, а не конкуренция, то люди могли бы подождать с антигравитацией. Спокойно все изучить, продумать, взвесить... Но мы живем в реальном мире, и он нам диктует свои законы.
– Да вы, оказывается, в душе коммунист!
– саркастически усмехнулся Баллах.
– Я попросил бы...
– Оставьте, - глухо сказал Горд.
– Короче, вы хотите сказать, что не мы, так другие осуществят антигравитацию.
– Разумеется! Диктаторы не перевелись, и им плевать на всякую там мораль и эстетику, если дело пахнет новым перспективным оружием.
– И поэтому мы должны подражать фашистам. Прекрасно! Новый вариант ситуации: "Гитлер, атомная бомба и свободные Соединенные Штаты". Настолько свободные, демократичные и человеколюбивые, что об этом многое могут порассказать жители Хиросимы. Славный нам был тогда преподан урок!
– Реальность есть реальность. Зачем, однако, драматизировать? Антигравитация все же не бомба, и позеленение отнюдь не лучевая болезнь.
– Скажите это тем людям, которые завалили газеты протестами против наших бесчеловечных опытов...
– Теперь, кажется, вы принимаете нашу демократию всерьез. Не беспокойтесь, завтра же несколько красивых актрис, популярных певцов, высокопоставленных дам и десяток славных "девушек из народа" публично скажут, что зеленый цвет кожи - лучший в мире, что сами они жаждут позеленеть. И позеленеют, будьте уверены, чем создадут моду. В конце концов общественное мнение вас самих попросит продолжить работу.
– Да понимаете ли вы, что у антигравитации могут оказаться другие, менее явные, зато вредные побочные свойства?! Я, я виноват, что не думал об этом раньше, но теперь-то гром грянул!
– Об этом надо было думать еще в девятнадцатом веке, - внезапно сказал Баллах.
– Или раньше.
Не только Горд, но и Мильонер взглянули на него с недоумением.
– Да, раньше! Когда создавали автомобиль, разве думали, что их выхлопы станут душить людей? Прекрасное средство транспорта, что еще надо! А сейчас они душат. Люди от них не зеленеют, зато, случается, гибнут. Но мы и сейчас не отказываемся от машин, наоборот.