Парижский шлейф

Настя проснулась рано. За окном сияло юное солнце, какое случается в Москве только в самом начале лета. Оно не жгло, не наглело: робко заглядывало в комнату и едва ощутимо прикасалось к телу нежным теплом. Настя гибко изогнулась под струящимся светом и с наслаждением потянулась в постели. Прохладная ткань шелковых простыней приятно ласкала спину. «Как быстро привыкаешь к хорошему», – пробежала незатейливая мысль. Девушка повернулась на бок, взглянула на часы, зевнула и, обняв подушку, снова закрыла глаза – не вставать же в такую рань!

Реальность постепенно снова таяла, в голове возникали туманные картины. Еще какое-то время Настя балансировала на грани яви и дремы, а потом безвольно нырнула в глубокий сон.

Она шла по узкой тропинке вокруг огромного озера с зеленовато-голубой водой, искала пляж, чтобы искупаться. Шла долго, оглядывалась по сторонам, любовалась ленивым знойным пейзажем, пока не увидела чудную лужайку у самого берега. Сочная трава была удивительно густой и гладкой. Настя потрогала зеленое покрывало рукой, присела. Потом легла и с наслаждением вытянула усталые ноги. Было хорошо: солнышко старательно согревало живот и грудь, трава приятно холодила спину. Настя перевернулась. Теперь стало тепло спине, а животу – прохладно. И вдруг эта прохлада зашевелилась. Стала расползаться по коже, залепила лицо. Настя в ужасе вскочила, пытаясь стряхнуть с себя холодные влажные комья, но они намертво прилипли к телу. Повинуясь инстинкту, Настя начала освобождать глаза, которым мешала раскрыться склизкая тяжесть на веках. С трудом отлепила шевелящиеся сгустки и закричала: на раскрытых ладонях копошились красно-коричневые клубки земляных червей.

Она кричала, не в силах остановиться, но не слышала ни звука – крик погружался в воздух, словно в вату. Борясь с тошнотой, бросилась в воду – на поверхности озера тут же расплылось живое облако извивающихся тварей. Настя в панике поплыла прочь. Ей удалось добраться почти до середины водоема, когда все вокруг вдруг вспенилось, забурлило, образовав громадных размеров водоворот. Увлекаемая в глубь воронки, потеряв от ужаса силы и разум, девушка перестала сопротивляться. Она готова была тонуть, но только не возвращаться к берегу, не прикасаться к омерзительному червивому облаку…

Настя очнулась в холодном поту, в слезах и с единственной мыслью: «Неужели спаслась?!» Мокрые пряди волос прилипли ко лбу, руки от страха дрожали. Она не помнила, что ей приснилось, только ощущала непреодолимый ужас, который объял во сне все существо. Мучительные обрывки мерзких ощущений накатывали и отступали, словно дьявольский прибой.

Телефон на туалетном столике вздрогнул – Настя тоже – и пропел надрывную трель. Девушка отшатнулась, трель повторилась, правда, звук уже не показался таким резким. Настя с трудом перебралась на другую сторону громадной кровати

– Да-а? – голос прозвучал испуганно и тихо.

– Ты что, радость моя, еще спишь?

Звонил Николай. И, как всегда, в своем духе – даже не поздоровался, словно они и не расставались.

– Нет. Я проснулась, – Настя зябко поежилась от недавних, начавших медленно таять благодаря любимому голосу ощущений.

– А от чего моя девочка такая грустная? Настенька, посмотри в окно – небо голубое, солнышко светит, – он словно почувствовал ее состояние и теперь искусно излучал утреннюю бодрость. Хотя ранние побудки были совсем не в его вкусе. Господи, какой же он у нее внимательный и милый!

– Смотрю, – Настя слабо улыбнулась: его забота и впрямь начала действовать как лекарство, – светит.

– Тогда поехали!

– Куда? – Настя с трудом выбралась из постели – тело после отвратительного сна ломило, голова разболелась. Но если уж Николай сказал «поехали», то лучше начать собираться сразу.

– Ты что, забыла?! – притворно рассердился он. – Я же хотел показать тебе свой новый дом!

– Его достроили? – прикрыв ладошкой рот, она зевнула: о своем загородном доме Николай рассказывал Насте уже целых полгода. И все это время – то едем, то не едем. Надоело.

А сейчас, после кошмарного сна, она вообще не хотела шевелиться – накатили апатия и усталость. Словно тело только-только начало приходить в себя после тяжелого гриппа: суставы ныли, а мысли в звенящей голове ворочались болезненно вяло.

– Да! – В голосе его на этот раз прозвучала натянутая веселость. – Давно пора! Но у нас же знаешь – как всегда…

– А надолго? – Настя, превозмогая головную боль, босой ножкой извлекала из-под кровати пушистые розовые тапки – левый, правый.

– Надолго, – Николай загадочно замолчал, – хотел сделать тебе сюрприз, ну да ладно, скажу. Мне наконец-то дали отпуск, на целых две недели!

– Что?! – Настя обрадовалась невероятно. Даже ломота в теле куда-то тут же пропала. – Это же здорово!

Прижав трубку к уху плечом, она запрыгала на месте, как маленькая, и даже захлопала в ладоши. Он ласково усмехнулся в ответ, и от этого на душе стало тепло и спокойно.

В последнее время они так мало виделись! Даже не каждый день. А она без конца, каждую минуту, думала о нем и хотела быть рядом. Обижалась на то, что звонит ей только утром и вечером, а днем – никогда, расстраивалась, что засыпает сразу же после, убивалась, думая, что уже не любит, что все так стремительно прошло. Но потом брала себя в руки и старательно убеждала – у него же работа, проблемы, вечная нервотрепка. Надо понять.

– Я только родителям позвоню, – торопливо начала она оправдываться в трубку, – не отпрашиваться, не думай, но нужно предупредить. Все-таки две недели.

– Позвони, – Николай усмехнулся, а потом в голосе зазвучали стальные нотки, – хотя, на мой взгляд, ты давно уже взрослая женщина.

– Благодаря тебе, – Настя хотела угодить ему, чтобы как можно быстрее закрыть эту тему: взаимная, а главное, исключительно заочная неприязнь родителей и любимого человека была единственным черным пятном в ее новой прекрасной жизни. И если маму с папой еще можно было понять – ее молодой человек был для них не больше чем фантом тридцати лет по имени Коля, и они привычно волновались за дочь, да так сильно, что поначалу чуть не разрушили с ней все отношения, – то ему-то на что было злиться? В их жизнь родители не вмешивались, хотя могли. И это он не хотел знакомиться с ними, а Настя ему подчинилась, потому что любила. Страстно. Неосторожно.