Пароль скрещенных антенн

Халифман Иосиф Аронович

К числу подобных событий, без сомнения, относится хотя бы рождение связей между цветковыми растениями и опыляющими их насекомыми. Эти связи небывало ускорили ход развития и совершенствование всего мира высших растений и насекомых.

К числу подобных событий с полным правом может быть отнесен и такой менее известный эпизод истории, как возникновение кормовых связей между хищными лесными муравьями и древесными тлями. Насекомоядные муравьи не только не истребляют тлей, но, наоборот, взяли их под опеку — защищают от врагов, воспитывают, расселяют. Эти тли снабжают муравьев сладким кормом. Лесные муравьи вообще питаются главным образом насекомыми-вредителями,

но, если в лесу недостаточно «дичи» (в случае «недорода» вредителей), их выручают тли, так что муравьи сохраняются как живая стража лесов, как залог их жизненности и долговечности.

А вот другой, еще более древний союз, соединивший когда-то термитов с обитателями ампул их пищевого тракта. Этот союз сделал термитов губителями лесов и небывало убыстрил в органическом мире кругооборот веществ, ускорил возвращение в этот оборот веществ, законсервированных растениями в целлюлозе.

Симбиоз с простейшими превратил несъедобный и почти никем более не используемый в животном мире лигнин древесины в основной источник корма для термитов. Термиты по сей день никому не уступили завоеванного, так что спустя много миллионов лет они все еще остаются, по существу, единственными ненасытными потребителями и истребителями всего деревянного.

На этом пути и столкнулся с ними человек.

Древесина никогда не имела и вряд ли уже когда-нибудь получит для людей значение как корм. Однако если сказка о трех китах, на которых держится Земля, имеет какой-нибудь смысл, то такими тремя китами должны быть признаны только Камень, Металл и Дерево.

Именно из этой троицы, всячески преобразуемой всемогущими человеческими руками и всепобеждающей человеческой мыслью, тысячи лет создаются людьми все орудия труда, все оснащение быта. В разнообразные сочетания камня, металла и дерева облечены цивилизация и культура каждого народа в отдельности и всего человечества в целом.

Уже рассказывалось, как знаменитый Карл Линней в первом описании термитов совершил сразу две — и довольно существенные — ошибки. Их впоследствии устранили (это произошло не сразу). Однако общий вывод, которым ученый заключил изложенные им сведения о термитах Индии, до сих пор сохраняет значение. «Indiae calamitas summa», — написал Линней, объявив термитов самым ужасным бедствием всей страны.

За этой краткой, будто для медали вычеканенной латинской формулой стоят тысячи свидетельств, начиная с санскритских рукописей (1350 лет до новой эры!), справки всеведущего Плиния, упоминавшего об индийских муравьях — пожирателях древесины, и кончая негритянскими поверьями о насекомых, которые без пламени сжигают леса, и старинными мексиканскими притчами о древесных вшах, перед которыми равны и скромные хижины и великолепные дворцы.

О хижинах пойдет речь далее, здесь же перескажем историю одного дворца, выразительно описанную английским путешественником Г. Форбесом — автором «Восточных воспоминаний». История эта успела обрасти в разных сочинениях фантастическими подробностями, и рассказ о подлинном происшествии превратился в мрачную легенду о злом колдуне, не отступающем ни перед какими молитвами и заклинаниями.

Дело происходило где-то возле Калькутты. Знатный господин К., живший в великолепном замке, отправляясь в гости, отдал последние распоряжения слугам. Дверь в свои личные комнаты он запер, а ключ положил в карман.

Спустя какое-то время К. вернулся и поспешил к себе.

— И затхлый же воздух! — хмурится он, войдя в комнату. — Сейчас же поднимите шторы и откройте

окна. Надо как следует все проветрить!

Слуги берутся за дело, но, едва они вздумали поднять штору, карниз рухнул.

— Что такое! — ворчит К. и приказывает завести остановившиеся часы.

Увы! Деревянный футляр рассыпается и механизм с гулким звоном падает на пол.

К., однако, ничего не слышит: он протирает глаза и, не скрывая испуга, смотрит на стену, на которой, уезжая, оставил свои любимые картины.

Стекла все на месте, но они оклеены по краям серой, похожей на цемент полоской, а от рам и от самих картин и следа нет. Только кое-где под стеклом сохранился слой краски.

— Что здесь произошло? — растерянно повторяет К.

Он нервно подходит к столу. Это старинный стол из индийского тикового дерева. Все здесь на месте, как в день отъезда, но только сильно запылено, и К. переводит дыхание.

Однако стоит ему дотронуться до первой, второй, третьей стопки, как бумаги сразу превращаются в кучки грязного сора.

В потайном нижнем ящике стола лежал лакированный ларец. Здесь хранились важные фамильные документы. Какое счастье — ларец на месте! На его лаке — ни трещинки, ни морщинки.

И снова одно прикосновение рассыпает в прах и содержащее и содержимое — и ларец и бумаги.

Все, что выглядит лежащим в полной сохранности, превращается в тлен, в пыль, в ничто.

На настенном ковре висит ружье. К. срывает его вне себя от гнева, ударяет прикладом о стену и чувствует, как крошится и рушится ложе, видит, как рассыпается и осыпается ткань ковра.

Все замирают от неожиданности, и только старый дворецкий указывает господину на черные, землистого цвета обрывки шнура, свисающие с потолка и местами кое-где пересекающие стены. Он шепчет:

— Белые муравьи!..

На земле нет другого насекомого, которое с такой методичностью и так успешно уничтожало бы всевозможные творения рук человеческих, как это делают многие термиты в тропических, субтропических и просто жарких странах мира.

Начиная с И. Съестеда (1900) и до С. Скаиффа (1954), опубликовавших исследования о термитах Африки; начиная с Д. Остен-Сакена (1877), Ф. Сильвестри (1902), Н. Холмгена (1906) и до Ч. Митченера (1952), давших сводки о термитах Северной и Южной Америки; начиная с уже знакомого нам Г. Смисмена (1781) и кончая авторами всех позднейших книг о термитах тропической материковой Азии; начиная с К. Губбарда (1878), К. Эшериха (1911), Н. Кемпера (1934) и кончая составителями более поздних монографий о термитах Цейлона и Индонезии; наконец, в наиболее подробных трудах о термитах всего мира — Е. Хег (1922), В. Вилер (1928), Ч. Кофоид (1934), Т. Снайдер (1949), А. Герфс (1952) — все, как один, занимавшиеся этими насекомыми специалисты в той или иной форме признают: термиты — настоящее бедствие во всех тропических странах.

На десятках языков, в сотнях книг, в тысячах статей, на десятках тысяч страниц излагается и обосновывается этот вывод, приводятся свидетельства. Будничные факты, исторические события, анекдоты, трагедии, шутки, драмы…

Вот рассказ китайских строителей с континента и с Тайваня. Они заявляют, что атаку Коптотермес выдерживают только хорошо цементированные стены и фундаменты: кладка на известке, как бы тщательна она ни была, здесь недолговечна…

Вот рассказ землемеров с Гвинеи. Вечером они вбили колышки, чтобы с рассветом продолжить работу, а наутро вместо колышков нашли одни их подобия, склеенные не то из глины, не то из папье-маше…