Пароль скрещенных антенн
Шрифт:
Там же, где под марлей летали пчелы, ветви до самой земли поникли под сладкой тяжестью урожая крупных плодов.
Сходные опыты не раз проводились и с яблонями многих других сортов, и с всевозможными другими плодовыми и ягодными растениями, а также и с полевыми — с подсолнечником, с гречихой…
И во всех опытах получалось, что пчел действительно можно считать делающими не только мед, но и урожай.
Самое великое и важное обязательно в чем-нибудь зависит от самого малого и простого. Вот и грандиозные работы по подъему, культуры социалистического земледелия, по завоеванию
Посевы культур, опыляемых пчелами, занимают на полях СССР многие миллионы гектаров. Неудивительно, что перед агрономической наукой встала задача превратить пчелу в безотказного опылителя. Здесь стоит рассказать подробнее о том, как была решена эта непростая задача.
ПЧЕЛЫ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ
ТЕПЕРЬ это уже во многих отношениях только история, но история весьма поучительная и вполне убедительно подтверждающая, что, когда «пчела за данью полевой летит из кельи восковой», агроному далеко не всегда безразлично, с каких именно растений собирает она для себя дань. Больше того: для агрономов может быть важно, чтобы пчелы, покидая улей, направлялись не куда попало, а на определенные поля, на определенные культуры, и посещали их не как попало, а самым исправным образом, проверяя все цветки, причем, по возможности, неоднократно.
Именно такая задача встала в тридцатых годах перед агрономами, которых буквально, в отчаяние приводили безобразно низкие урожаи клеверных семенников. А под травы в то время отводились огромные площади, и семян их каждый год требовалась уйма.
Все старые книги единодушно утверждали, что пчела на красный клевер вообще не летает, так как своим коротким, в среднем 6 — 7-миллиметровым, хоботком не может добраться до запасов нектара, хранящегося на дне узкой и глубокой, почти 10-миллиметровой, цветочной трубки.
Вопреки этим утверждениям, профессор Александр Федорович Губин не раз видел на клевере пчел. Он решил проверить правильность книжных истин и провел внимательные наблюдения. Оказалось, что пчелы, хотя и вяло, все же посещают клевер: из каждой сотни сборщиц одна-две наведывались и на его цветки.
Но агрономы и раньше знали, что на всяком посеве пчел тем больше, чем ближе расположен участок от пасеки. Исходя из этого, А. Ф. Губин и решил: ульи надо устанавливать на разных концах поля, с тем чтобы пчелы летали друг другу навстречу и равномерно охватывали полетами все поле; при этом пасека в шестьдесят — сто двадцать ульев окажется достаточной для опыления всех цветков даже на обширном семеннике.
Если бы на цветки летало больше пчел, достаточно было бы пасеки и меньшего размера. Но как же сделать, чтобы пчелы усерднее посещали семенники?
Пчелы сами ответили на поставленный им вопрос.
В улей, над рамками, была поставлена кормушка со сладким сиропом, имевшим запах мяты. Под самыми летками улья были положены два листка фильтровальной бумаги: один, смоченный чистой водой, другой — водой
Пчелы, привыкшие к запаху мяты, вылетая из улья, стали садиться на листок, пахнущий мятой.
Тогда был проведен опыт более сложный.
Плошку с мятной подкормкой оставили в одном улье, и в то же время уже не под самым летком, как раньше, а поодаль от пасеки были поставлены четыре блюдца: одно — с чистой водой, другое — с чистым сахарным сиропом, третье — с мятной водой без сахара и четвертое — с сахарным сиропом, пахнущим мятой. И что же?
Пчелы из всех ульев равнодушно пролетали над наблюдательным столиком, интересовались же им обитательницы только одного улья — того, в котором стояла плошка со сладкой мятной подкормкой.
Не все блюдца на столике интересовали этих пчел одинаково: на блюдце с чистой водой не опустилась ни одна, на блюдце с сахарным сиропом прилетели двадцать три, на блюдце с мятной водой — шестьдесят две, на блюдце с мятным сиропом — сто тридцать одна.
Если назавтра не давали в улей сиропа, результаты получались те же. Пчелы как бы говорили: «Мы еще помним запах вчерашней подкормки». И лишь когда семьи оставляли в улье без сладкой подкормки по три-четыре дня подряд, число пчел, прилетающих на блюдце с сиропом, стало быстро сокращаться.
Так была определена граница пчелиной памяти на запах.
Но может быть, аромат мятного масла воспринимается пчелами как-нибудь особенно?
В новых опытах в ульи были поставлены плошки с сиропом тминным, ландышевым, белоклеверным. Подсчеты пчел, прилетавших к наблюдательному столику и садившихся на блюдца, говорили: пчелы одинаково хорошо запоминают разные запахи и слушаются пчеловода, читая его команду в аромате подкормочного сиропа.
Эти опыты проводились в то время, когда цвел куст сирени, который пчелы обычно не посещали.
Для последней проверки решено было поставить в улей сиреневый сироп и проверить его действие не на наблюдательном столике, а на цветущем кусте сирени.
Душистый приказ дрессировки был услышан: с утра вылетели пчелы на сирень и до сумерек не переставали посещать ее цветки.
Пора было приступить к последней, решающей проверке.
Она была со всей тщательностью проведена в полевых условиях и самым наглядным образом показала, что пчел можно заставить усердно посещать и успешно опылять цветки даже таких растительных видов, на которых они не находят для себя сладкого нектарного взятка.
Так был открыт способ дрессировки пчел.
Самые выдающиеся агрономы нашей страны увидели в новом открытии подлинное событие в истории агробиологической науки.
«Коротко и образно выражаясь, — писал академик П. Н. Лисицын, — Губин нашел способ «заваживать» пчел и направлять их куда надо. Это открытие настолько важно, и техника выполнения его настолько проста, что оно должно быть как можно скорее и шире популяризировано и сделано таким же обязательным, как оспопрививание».
Внимательно следивший за исследованиями А. Ф. Губина академик Н. М. Кулагин охарактеризовал работу по направленному опылению посевов пчелами как «откровение».