Пароль: «Вечность»
Шрифт:
Сипло выдохнув, он согнулся пополам. Сзади раздался топот. Юна Гало прокричала:
– Я дочь Тимерлана Гало! Кетчеры, я хочу нанять вас! Эй, ты! Ты главарь? Я из Корпорации, слышишь?!
Здоровяк с балкона зычно выкрикнул:
– Не трогать ее! Этого – не убивать, обоих в дом!
Бросив ружье, я выхватил из кобуры самострел. Сразу трое в рыжей коже подскочили ко мне, одного я встретил ударом кулака в лицо, на второго наставил оружие, но третий вмазал арматурным крюком по стволу, и дробь ушла в землю. На меня навалились со всех сторон, я отшвырнул одного
Топот и крики раздавались со всех сторон. Сбросив с себя кетчера, я вскочил, и рядом вновь появился панк с цепями на поясе. Гребень на голове содрогается, глаза выпучены, лицо совсем безумное. Он рванул цепи, закрепленные на короткой рукояти, но я двумя ударами сбил его с ног.
А потом, получив прикладом по затылку, сам упал сверху.
Глава 7
Меня разоружили, втащили в дом, который Юна назвала гостиницей, и бросили на земляной пол первого этажа.
Когда перед глазами перестали кружиться красные точки и звон в ушах стих, я сел. Вытер рукавом кровь под носом, потрогал ребра, подбородок. Огляделся.
Вечерний свет лился сквозь решетчатые стены, снаружи на мусорном холме маячила фигура часового. Всей мебели на первом этаже – приземистый стол, то есть лист ребристого железа, положенный на столбы из камней, несколько колченогих табуретов да лавка. На столе стояли бутылки, миски и стаканы.
Двое кетчеров, втащившие меня сюда, отошли к лестнице на второй этаж. На поясах висели самострелы, у одного в руках была дубинка, у другого тесак. Раздались шаги, и в комнату ввалился панк. Он гримасничал и часто облизывал губы. Глаза блестели, будто парень ширнулся какой-то наркотой. При виде меня панк ощерился, снял с ремня свои цепи и стал медленно приближаться, покачивая ими. Оружие напоминало плеткумногохвостку: короткая рукоять, с нее свисают четыре цепочки, на конце каждой грузило – шипастый шарик, ребристый брусок металла, клубок из спаянных крючков, кубик с острыми гранями.
Панк шел, безумно улыбаясь, качая своей цеповой плетью, а я сидел и глядел на него.
В дверной проем за спиной панка втолкнули Юну Гало, следом вошли двое кетчеров. Один после знакомства со мной хромал. На плече другого, несшего керосиновую лампу, висело ружье, которое раньше было у девчонки.
– Эй ты, не трогай его! – крикнула она.
Панк, не обращая на нее внимания, шел ко мне.
– Ты слышал? Не трогай наемника!
– Пасть заткни! – прошипел он, не оборачиваясь.
Я прикинул, что надо будет откатиться вбок, когда панк ударит, схватить его за запястье и рвануть на себя, прикрываясь его телом от выстрелов тех двоих, что стоят у лестницы… Хотя ведь теперь в помещении появились еще двое, они с другой стороны, и шансов у меня нет…
Раздались тяжелые шаги, лестница скрипнула, и по ней спустился здоровяк с балкона.
– Ну, что тут у нас?
Этот парень напоминал атлета из цирка. На две головы выше меня и гораздо шире в плечах, ноги в огромных сапогах с отворотами как колонны. Небритый подбородок выпирает вперед, нос большой и горбатый, а лоб совсем низкий. Сдвинув на затылок широкополую шляпу, он спросил:
– Ты вправду дочь Тимерлана?
Здоровяк держал винтовку с оптическим прицелом, то есть закрепленной на стволе алюминиевой трубкой. Внутри, наверно, пара линз… Неужто такая штука действительно может помочь при стрельбе на дальние расстояния? Хотя ведь положил он пулю аккуратно мне между ступней.
– Он мой отец, – подтвердила Юна. – Знаешь, что будет, если со мной что-то случится?
– Ну, думаю, из Арзамаса пришлют три сотни сабель и они перебьют здесь всех.
– Правильно!
– Только откуда в Арзамасе узнают про меня и моих парней, если я прямо сейчас пристрелю тебя и скажу закопать в мусоре?
– Местные видели нас. Когда отец пришлет людей, кто-нибудь расскажет…
Здоровяк сплюнул.
– Да мы перебьем их всех – вот будет потеха охотиться за вонючками по свалке, а?
Кетчеры согласно загомонили в ответ. Главарь поглядел на меня и ухмыльнулся:
– А это, стало быть, сын Тимерлана Гало? Где ему папаша такой комбез раздобыл? Из пластмассы!
– Нет, он просто наемник, – сказала Юна. – Я знакома с ним всего полдня.
– То есть он не нужен тебе?
Она молчала.
– Он не нужен тебе, он не нужен нам… – пророкотал главарь кетчеров. – Он никому не нужен. И он побил Сипа. Скажи, Сип, больно было? Я видел с балкона, как он тебе вмазал…
Панк в ответ что-то прошептал, злобно пялясь на меня.
– Стало быть, – продолжал здоровяк, – можно пустить этого парнягу в расход без лишних слов.
Он пошел ко мне, на огромных сапогах его тихо забряцали шпоры. Здоровяк пнул меня подошвой в грудь, и я повалился бы на спину, но успел вцепиться в его ногу, вывернул стопу и дернул.
Чтоб не упасть, он ухватился за плечо стоящего рядом Сипа.
– Как ты посмел к Бурносу прикоснуться?! – заорал тот и, подскочив ближе, замахнулся своей цеповой плетью.
Я отклонился, и удар вышел скользящий, хотя шипастый шарик распорол пластик комбеза на плече и глубоко порезал кожу. Сип нырнул вперед, и торчащие из гребня на его голове лезвия оцарапали мне щеку – еще немного, и я остался бы без глаза.
Отпрянув, панк замахнулся опять, но главарь оттолкнул его. Бурнос вроде едва коснулся Сипа, однако тот врезался плечом в решетку так, что с потолка посыпалась труха.
– Бурнос! – прошипел он. – Дай мне…
– Стой на месте, – велел главарь и направил ствол снайперской винтовки мне в грудь.
– Убьешь его – тебе же хуже будет, – сказала Юна Гало.
Бурнос замер, помедлил и вдруг широко улыбнулся:
– Ну, красава, ты знаешь, что сказать в нужный момент! – Не опуская винтовку, он кинул взгляд через плечо. – И чё это значит? С чего мне хуже будет?
– Я встретила его, когда он вышел из пятна, – сказала Юна. – Это было еще в полдень. И он до сих пор не болен, видишь? Он выжил в некрозе. Не заразился. А теперь подумай, как ты сможешь использовать его.