Партизаны. Судный день.
Шрифт:
— Он и мне звонил. Спрашивал, куда ты пропала. Я сказал, что тебя нет в городе.
— И правильно сделал. А как твой приятель из министерства?
— Тоже глухо. Вроде бы бумаги пошли в работу, но результат пока не очевиден.
— Ясно. В общем, посмотрим, что там и как, и тогда уже будем действовать дальше. Да, я что пришла-то, — вспомнила Катя. — Где-то здесь у Юрия должен быть его пистолет. Ты не знаешь?
— Пистолет? В сейфе, наверное. Только у меня от его сейфа ключей нет. А тебе зачем?
—
— Газовый? — удивился Константин. — Зачем? И потом, Катя, по-моему, до такого еще не дошло, чтобы в армию со своим оружием призывали.
— Да? А почему тогда я везу ему кровати и остальное барахло? Ладно. — Катя встала со стула. — Если ключей нет, чего обсуждать? В общем, вернусь — позвоню.
— Ни пуха ни пера.
— К черту.
Когда Катя покинула приемную, Люба с иронией посмотрела на любовника и спросила:
— Что, господин будущий генеральный, обделались?
Константина покоробило это замечание.
— У тебя все шуточки. — Подойдя к столу, он заметил лежавшие на нем документы. — Господи! — вытаращился он на бумаги. — Ты что, оставила их прямо здесь?
— Да. А что такого?
— Что такого! — застонал Константин. — А если бы они попались ей на глаза? Она сидела прямо тут.
— Не попались же, — упрямство не позволило Любе признать очевидную оплошность.
— Не попались! Слава богу, что не попались. А то попались бы мы. Сколько раз тебе говорил, — с досадой сказал Константин после паузы, — не на работе! Не на работе!
— Ах, не на работе? — моментально вспыхнула Люба. — Значит, это я во всем виновата? Хорошо. — Она демонстративно отвернулась к окну.
Как и всегда в подобных случаях, Константин тут же сбавил тон.
— Ну, Любасик… — протянул он. — Ладно, пусть на работе. Но хоть не в рабочее время…
Корреспондент Дмитрий Николаев, основательно потрепанный ездой по тряской дороге, шел по лесу с листком бумаги в руках.
— Черт знает что! — выругался он, оглядываясь по сторонам. — Что за идиотская карта! — питерец посмотрел на листок, который держал в руках. — «Идите прямо по стрелке на указанные ориентиры. Через пятьдесят шагов вы увидите дерево с раздвоенной верхушкой». Я уже сто прошел — и где это дерево? — Задрав голову вверх, Дмитрий принялся ходить кругами, разглядывая верхушки деревьев. — Эта, что ли? — с сомнением произнес он. — Не поймешь ничего. То ли верхушка раздвоенная, то ли просто ветки такие. — Дмитрий сделал пару шагов в сторону, чтобы улучшить ракурс, и тут же с воплем провалился под землю.
Очнулся он на дне большой ямы. Сверху, через дыру, которую он проломил в прикрытых листвой ветках, положенных поперек ямы, пробивался свет. Дмитрий попытался встать, но тут же, охнув, сел обратно.
— Привет семье. Не хватало еще ногу сломать.
Он осторожно ощупал поврежденную конечность и с облегчением обнаружил, что ничего особо страшного не случилось.
— Какому это идиоту пришло в голову посреди леса яму выкопать?
Корреспондент осторожно встал, подошел к краю ямы и немедленно обнаружил одно крайне неприятное обстоятельство: верх ее находился на весьма приличной высоте.
— Хм. Только без паники, — успокоил он сам себя. — Если разбежаться и подпрыгнуть… — Дмитрий отошел на пару шагов и тут же уткнулся спиной в противоположную стену ямы. — Или просто подпрыгнуть… — тут же внес он необходимые коррективы в план собственного спасения. Новый план провалился так же, как и предыдущий. Выбраться из ямы не удалось. — Без паники. Только без паники, — вновь утешил себя корреспондент. На этот раз он вложил в прыжок все оставшиеся у него силы. Пальцы зацепились за край ямы, но земля тут же осыпалась, и через секунду Дмитрий снова лежал на дне.
— Митя, кажется, ты попал, — с ошеломлением произнес он и немедленно принялся кричать: — Лю-ю-юди! Эй! Кто-нибудь!
Алексей и Олеся гуляли по лесу, взявшись за руки. Молодые люди были знакомы всего лишь неделю, но им казалось, что они знают друг друга уже тысячу лет.
Олеся остановилась и прислушалась.
— Кричал кто-то, что ли?
— Выпь, наверное, — предположил Алексей. — Для человека голос больно противный.
— А тебе не влетит? — спросила Олеся, возвращаясь к прерванному разговору. — Ты ведь вроде в деревню должен был идти?
— Так я и иду, — ухмыльнулся Алексей. — Никто же не говорил, что я туда один идти должен. Не беспокойся. Работа в театре приучает находить выход из любых положений.
— А ты в театре давно?
— Сразу после института.
— По распределению?
— Какому еще распределению? За меня, если хочешь знать, два театра бились: Большой драматический и Александрийский, — не моргнув глазом, соврал Алексей. — На выпускном спектакле сам Кирилл Лавров был. И, представляешь, я читаю: «Быть или не быть, вот в чем вопрос?» А он — прямо из зала: «Быть! Быть тебе артистом, Бревнов!» Проняло старика, как мальчишку.
— Чего ж ты к нему не пошел?
— Почему не пошел? — Алексея окончательно понесло. — У меня тогда съемки были. В кино. Ты «Молох» Сокурова видела?
— Видела.
— А «Кукушку»?
— И «Кукушку».
— А «Страну дураков» Кончаловского?
— Нет.
— Вот там я и играл.
Алексей сознательно остановился на последнем варианте, но Олеся неожиданно оказалась подкованной в кинематографе девушкой.
— Так этот фильм вроде бы года два назад снимали.