Паша+Маша=?
Шрифт:
– Ты сможешь сейчас уйти от него? – еле выдавила из себя Маша.
– Я от тебя не могу уйти, только если ты меня очень об этом попросишь.
Она на деревянных ногах поплелась к дому. В холле ещё не было мебели, пришлось идти на кухню, где уже вовсю командовал Данька. Чайник был включён, в микроволновке что-то разогревалось, а сам мальчик резал сыр и колбасу.
– Папа, мой руки, перекусишь с дороги, и я тебе всё покажу. Я тоже есть хочу. У нас сегодня грибной суп и запеканка… Как её, мам?
А мама никак не могла взять себя в руки.
Но всё это не имело никакого смысла, пока её испуганные глаза вот так смотрят на него, грустно и безнадёжно, пока в них живёт боль и страдание, пока они не станут опять улыбаться, хоть чуть-чуть, самую малость!
– Мама, ну как она называется, эта запеканка? – настаивал Данька, возвращая её в реальность.
Надо как-то общаться. И Машка, глубоко вздохнув, встала, обняла своего маленького хозяйчика, поцеловала его.
– Никак не называется. Просто картофельная с сыром.
Они попили чай, для обеда было ещё рано, и Павел с Даником отправились разгружать машину. Глупо было становиться в позу, всё равно Новый год встречать придётся с папой Пашей, поэтому мама Маша принимала пакеты и свёртки и рассовывала их по местам. А когда её сын припёр первую партию пряжи и ниток, Машка аж задохнулась от восторга. С этим делом у них в стране тогда было напряжённо, и такой дар воспринимался на вес золота. Забыв всё на свете, она стала разбирать это богатство, в голове уже закружились способы применения, модели и модельки. Глаза заблестели, щёчки порозовели, губки что-то напевали… Пашка, втащивший в дом ёлку, не мог оторваться от этого зрелища. Его жена ожила. Как он угадал. Она подскочила к нему, зацепилась за шею и чмокнула прямо в губы. И тут же отскочила, как ошпаренная.
– Ой, извини, это я от переизбытка чувств. Спасибо тебе, ты меня очень порадовал.
Потом они обсудили, что нужно ещё доделать и докупить до нового года, Данька повёл отца показывать, что они уже сделали в доме, а Машка готовила стол к обеду. Вероничка и Кристина должны были появиться с минуту на минуту. Она задумалась и уставилась в окно. Снег всегда привлекал к себе внимание чистотой и свежестью. Вот бы научиться так же таять, а потом опять возрождаться с белого листа, с чистой и свежей душой… Сзади подошёл Павел. Маша ощутила слабый запах мужского парфюма, нового, раньше у него такого не было. Он аккуратно взял её за плечи и повернул к себе лицом.
– Маша, родная моя – голос сорвался – я очень люблю тебя, мне никто не нужен, я теперь знаю это точно. Но если общение со мной приносит тебе
В этот момент влетели девчонки. Они поняли по стоящей перед домом машине, что приехал отец. Снимая на ходу шубки, подлетели, расцеловали, повиснув сразу на двух родителях.
– Ура! У нас будет настоящий Новый год! – вопили уже трое, к ним присоединился и брат – Папочка, какой ты молодец, что приехал, мы так соскучились. Правда, мам?
– Правда, правда. Давайте мойте руки, будем обедать.
– Мама, а когда вы уже с папой сделаете себе спальню? Ну вот где вы будете спать? Валетом на маленьком диване в кухне? – поинтересовалась Кристина – По-моему, это первоочередная задача на сегодня. Сейчас в мебельных салонах новогодние скидки, а от папиных денег ещё много осталось.
Родители переглянулись. Заигрались они, надо что-то решать уже. Когда-то же дети должны узнать правду?
– Да дочь, ты права – Павел опередил свою жену – мы с мамой как раз хотели этим заняться. Надо поездить по магазинам, присмотреться. Мы так и сделаем. А сейчас я хочу посмотреть баню. Может, сегодня и испробуем? Пойдём, Маша, девчонки сами уберут. Она поняла, что он хочет договорить, конкретики хочет, какого-то решения с её стороны. Ну что ж, пойдём, дорогой.
В бане было тепло, своё отопление, очень удобно. Чисто, пахнет древесиной, на столе самоварчик, чашки, салфеточки, шторки. Машка постаралась накануне.
– Здорово! Какая ты у меня рукодельница!
– Мы здесь вдвоём, спектакль в состоянии антракта. И не твоя я, ты ещё не понял? Детей жалко, они тебя любят. А что делать с моей растоптанной душой? Я и так живу как робот, надо – не надо – делаю – она, почему то, решила не держать “марку “, он и так знает, что она чувствует.
– Маша, ты моя жена, мать моих детей. Приходит такой момент, когда человек понимает, ради чего он живёт. Я – ради тебя, ради семьи. Я и жил так, просто был дурак, всё мальчика из себя строил. Когда понял, что могу тебя потерять, что-то внутри сломалось, стало болеть и саднить. Ничего не помогало, ведь я сам, своими руками, сделал это. Но я очень тебя люблю, девочка моя золотая. И понимаю твои чувства. Но если нам попробовать вместе справиться с этим? Если я ещё не совсем противен тебе? Если, хотя бы на уровне дружбы, сначала? А, Маш? Я сегодня отмоюсь, выпарюсь, грязь собью с себя. Буду делать всё, что ты прикажешь. Машуня, пожалуйста. Скоро Новый год, надо устроить праздник. У нас корпоратив будет в театре, для семей сотрудников. Говорят, много интересного придумали. Но ведь надо как-то жить, любимая моя. Прости, прости… – он упал на колени, уткнулся головой в её живот, и затих, почти не дыша. Пашка никогда так не разговаривал с ней. В ушах звенело от накала страстей, от искренности слов, от каких-то настоящих мужских эмоций. Маша растерялась, ей стало пронзительно жалко этого человека, всё ещё её мужа. Она погладила его по голове, как мать неразумного сына. Он схватил её руки, стал целовать.