Пассажир
Шрифт:
Анаис оставила этот укол без ответа.
— Ясно одно, — продолжил Лонго. — Жертва — нарк со стажем. Я ведь показывал тебе его руку. Так вот, я обнаружил следы уколов даже на кистях. Носовые перегородки исследовать не удалось ввиду плачевного состояния костей и хрящей, но мне никакие подтверждения и не требовались. Клиент сидел на герыче давно и плотно. И ни за что не рискнул бы уколоться, если бы знал, что ему подсунули.
Передозировка наркотика всегда случается по недосмотру. Наркоманы постоянно ходят по красной черте, но инстинкт самосохранения не позволяет им сознательно пересекать
— Парень задохнулся, — подвел итог судмедэксперт. — Все признаки налицо. Типичный случай ООЛ.
— Случай чего?
— Острого отека легкого. Зрачки сужены под действием героина и из-за мозговой кислородной недостаточности. Кроме того, во рту скопилось немного розоватой пены. Задыхаясь, он плевался плазмой. Сердце еще работало, но на последнем пределе. Долго и оно бы не выдержало.
— Ты можешь установить точное время смерти?
— Он умер не этой ночью, а предыдущей. Но в котором часу именно, не скажу.
— А почему именно ночью?
— А у тебя есть другие соображения?
Анаис подумала о тумане, который навалился на город сутки назад и не рассеивался целый день. Убийца мог действовать в любой момент, хотя, конечно, элементарная осторожность диктовала ему необходимость передвигаться с подобным грузом под прикрытием ночной тьмы. Ночь и туман, мелькнуло у нее. «Nacht und Nebel». Документальный фильм Алена Рене. Самый страшный из виденных ею фильмов о немецких концлагерях. «Оставь надежду всяк сюда входящий». Каждый раз, когда она пересматривала ленту, а делала она это часто, ей на память приходил отец.
— Есть и еще кое-что странное, — добавил Лонго.
— Что же?
— У меня такое впечатление, что он обескровлен. Тело ненормально бледное. Я проверил и другие ткани. Слизистые век, губ, ногти… Везде одна и та же картина.
— Но ты же сказал, что на теле нет ран или других повреждений.
— Вот именно. Мне кажется, что убийца выкачал из него литр или два крови. Следов от недавних уколов так много, что невозможно определить, куда именно была сделана смертельная инъекция. Но среди них может также быть след от совсем другого укола. Сделанного с целью забора крови.
— Сделанного при жизни?
— Ну разумеется. У трупа кровь не возьмешь.
Анаис сделала пометку: «Вампир?»
— Что-нибудь еще?
— Шрамы от старых ран. По большей части незалеченные порезы. Кроме того, рентген показал множественные переломы костей, причем давние, явно детские. Как и я говорил, этот парень — бомж. Мальчишка из неблагополучной семьи. В детстве его колотили, а кончил он совсем плохо.
Анаис вспомнила изможденное тощее тело в татуировках. Да, судмедэксперт прав. Его гипотезу подтверждал и другой факт. Никаких заявлений об исчезновении человека, подходящего под описание жертвы, не поступало. Или парень приехал из других мест, или никто его не хватился…
— Какие-нибудь еще признаки в пользу этого предположения есть?
— Масса. Во-первых, он был грязен до невероятия.
— Это ты мне еще на месте говорил.
— Я имею в виду хроническую, въевшуюся грязь. Чтобы его отмыть, понадобились
Анаис не оценила юмор Лонго. Ей представилось, как этот пятидесятилетний, всегда невозмутимый седой человек с диктофоном в руке расхаживает вокруг распростертого на столе для вскрытий тела, озаренного беспощадным светом хирургических ламп. Лонго всегда оставался для нее загадкой.
— По поводу внутренних органов, — снова заговорил он. — Та же история. Печень на грани цирроза. Для парня его лет — катастрофа.
— Значит, он еще и пил?
— Лично я думаю, что это скорее следствие гепатита С. Точнее буду знать, когда придут результаты анализов. Но я убежден, что у него отыщется еще целый букет заболеваний. До сорока ему по-любому было не дотянуть.
Анаис уже мысленно прикидывала портрет возможного убийцы. Убийца клошаров. Психопат, возомнивший, что он вправе убирать лишних людей. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Впрочем, не забегает ли она вперед? Пока нет никаких доказательств того, что перед ними серийный убийца. Но лично у нее не было никаких сомнений. Если Минотавр — первая жертва, вряд ли она будет последней.
— Следы сексуального насилия?
— Отсутствуют. Спермы не обнаружено. Анальное отверстие не травмировано.
— А есть что-нибудь о последних часах его жизни?
— Ну, мы знаем, что он ел. Крабовые палочки. Лапшу с курицей. Что-то из «Макдоналдса». В общем, всякую дрянь. Наверняка питался из помойки. Одно мы установили точно: его последний ужин сопровождался обильными возлияниями. Уровень алкоголя в крови составил две целых четыре десятых промилле. Это значит, что перед тем, как всадить себе смертельный укол, он лыка не вязал.
Анаис попыталась вообразить себе, как двое — убийца и его жертва — сидят и закусывают, запивая еду пивом. После трапезы молодого парня ждало кое-что посерьезнее — доза героина. Нет, не так. Ей представилась другая картина. Убийца подобрал паренька уже после того, как тот попировал. И предложил ему ширнуться «лучшим в мире герычем»…
— А про убийцу что ты можешь мне сказать?
— Немного. Тело он не увечил. Довольствовался тем, что нацепил ему на черепушку эту кошмарную бычью голову. На мой взгляд, он человек хладнокровный. Привыкший действовать методически. Во всяком случае, он осуществляет свои бредовые замыслы с прилежанием и последовательностью.
— Почему «методически»?
— Я заметил одну деталь. На крыльях носа, в уголках губ, над правой ключицей и с обеих сторон от пупка на теле имеются крошечные дырочки.
— И что же это за дырочки?
— Это следы пирсинга. Убийца извлек все побрякушки. Не знаю, почему он это сделал, но, очевидно, не желал, чтобы на теле жертвы оставались металлические предметы. Говорю же тебе: психопат. Холодный как змея.
— Как, по-твоему, произошло убийство?
— Ты что, забыла правило? «Судмедэксперт не имеет права высказывать гипотезы».