Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник)
Шрифт:
Оса мрачно смотрел на остатки кровавой трапезы. «Ничего, – успокаивал он себя, – сейчас, днем, зверь так не прыгает… не должен прыгать… не любит, гад, дневного света… выбрал где-нибудь укромное логово и лежит в полумраке, дожидаясь заката… там я его и возьму».
Вполне здравые рассуждения утешали слабо. Месяц назад «насекомые» уже охотились днем. И было их тогда гораздо больше…
Генерал выполнил свое обещание. Обеспечил информационную поддержку акции на «отлично». Не какие-нибудь бульварные листки – вполне солидные издания стали выдавать статью за статьей о нашествии волков на Питер. «Волки в городе?» – заголовки пока вопрошали, но тон писак и приводимые факты не оставляли сомнений, что вопросительный знак легко и просто может смениться восклицательным. И никто из егерей и охотников-добровольцев, рекрутированных в помощь «насекомым», не удивлялся необычной затее.
Удивился Оса: на этот раз газетчики не соврали. Действительно, возле самого города на первой же облаве они уложили волчий выводок. На второй – перебили стаю одичавших собак, хищностью не уступающих волкам, а наглостью превосходящих. А на третьей обложили беглую зверюгу. Объекта.
И все сразу пошло не так. Флажки зверь проигнорировал, тут же нырнул под них. Но вместо того, чтобы уносить ноги, стремительно двинулся по внешнему краю оклада. Началась охота на охотников.
Засевшие на первых двух номерах «насекомые» не успели ни крикнуть, ни выстрелить – все их внимание было направлено внутрь круга облавы. А день, как на грех, выдался ветреный, – из-за шума верхушек сосен не услышать за спиной стремительных и мягких прыжков приближающейся смерти…
Третьим стоял Шершень – и успел в последнюю долю секунды нажать на спуск. Промазал, но привлек внимание четвертого номера. Тот был из привлеченных охотников-любителей, не слишком-то дисциплинированных, – и нарушил одно из главнейших правил облавной охоты: не сходить с места, пока все не закончится. Этот сошел. Может, оно бы и к лучшему, – успел выстрелить дуплетом в подмявшую Шершня черную тушу. И даже попал…
Но на свою беду, горе-охотник нарушил и еще один пункт полученной строжайшей инструкции: встав на номер, заменил выданные спецпатроны своими, собственноручно набитыми, «более надежными»… Пожалеть об этом он не успел.
Потом была погоня по кровавому следу. На трех «Буранах». Снегоход Осы и его напарника на морозе не завелся, и они бессильно матерились, глядя как исчезает вдали более удачливая шестерка – вместе с нею исчезала надежда на долю призовых денег. Спустя пару часов их мнение о своем везении кардинально изменилось, – когда пришлось собирать у опрокинутых снегоходов то, что осталось от преследователей…
Зверь совершил маневр простой и беспроигрышный: заложив широкую петлю, вернулся к собственному следу – в узкой лощине, где «Бураны» неслись не развернутым фронтом, а один за другим. Передний снегоход выпрыгнувший зверь опрокинул вместе с седоками. Два других ни отвернуть, ни затормозить не успели – врезались на полном ходу. Куча мала, беспорядочная и недолгая пальба… Все закончилось быстро – три покореженных машины и шесть растерзанных тел.
Оса все равно жалел, что не довелось участвовать в той погоне. Слепо верил в свою удачу – и она пока не подводила…
– Ну и как тебе Генульчик? – спрашивает Ирка, лихо работая кухонным ножом. Вареная картошка быстро превращается в ингредиент для русского национального блюда – салата оливье.
Наташа молча пожимает плечами. Ирина и не ждет ответа. У нее бескрайний круг знакомств, и ее хобби – сводить между собой самых разных людей. Просто так, для интереса.
Наташа молчит. Гена другой, не тот бесшабашный паренек, что был два года назад. Стал спокойнее и выдержаннее. Но нравится ей по-прежнему. Особенно на фоне Игорька.
Невысокий, но крепкий, Игорь на полголовы ниже Наташи. И как-то так получается, что никогда не смотрит в глаза, влажный оценивающий взгляд всегда упирается в ее грудь. Она не ханжа, она считает себя вполне современной и раскованной, но… Затертое выражение «раздевает глазами» тут не подходит, липкий взгляд Игорька давно ее и раздел, и ощупал, а сейчас просто- напросто…
Она не говорит ничего.
Вдруг выясняется, что поручать парням закупки к праздничному столу – дело безнадежное. Выпивка в избытке, но половины продуктов не хватает. Они с Иркой вытирают руки и выходят в комнату. Ребята заняты делом: Гена копается в электронных потрохах портативного телевизора – есть идея взять его в замок, встретить Миллениум, как положено, под бой курантов. Игорек помогает ему советами и параллельно смотрит по большому экрану «Иронию судьбы».
Короткий спор: кому идти в магазин. Игорек отговаривается незнанием здешних торговых точек, у Гены проблемы с «Электроникой», у Наташи пирог в духовке. Список и деньги берет Ирка, идет в прихожую. Игорь спешит за ней – он у них рыцарь, а на праздничных улицах столько пьяных… От двери оборачивается и похотливо подмигивает Генке. Наташа готова расцарапать ему физиономию. Уходят.
…Духовка пышет жаром, Наташа ловко выхватывает пирог и выкладывает на широкую кухонную доску – остужать. Простенький, из привезенного с собой слоеного теста, но вроде удался. Больше на кухне до возвращения посланных в магазин делать нечего, она выходит в комнату. Генка склонился над телевизором, в руке паяльник, лицо сосредоточенное. Поднял голову, улыбнулся:
– Что-то жутко вкусное там у тебя получилось… Я тоже сейчас заканчиваю…
Заканчиваю, и?.. Наташка чувствует, что лицо у нее красное. От духовки, конечно, это от духовки, но… Она отворачивается к застекленному шкафу, смотрит корешки книг. Мама всегда учила: хочешь лучше узнать человека, посмотри, что он читает. Хотя в наше время в таких шкафах чаще хранят видеокассеты…
Книги Наташе нравятся. Корешки потрепанны – стоят не для интерьера. Здесь же, за стеклом, две фотографии. Молодой парень в парадной форме, угол перечеркнут траурной ленточкой. На другой: кучка ребят на фоне танка – низкого, приплюснутого, обвешанного непонятными ей прямоугольными штуками. Крайний слева – Генка. Улыбается немного грустно, в руках танкистский шлем, короткие светлые волосы взъерошены. На дальнем плане тоже какая-то боевая машина, она в них не разбирается, – искореженная, опрокинутая, обгоревшая. И фоном – горы.
Он побывал там? – Наташка удивляется. Встретился ей не так давно один… герой чеченской кампании. В поезде, в плацкартном вагоне – возвращалась от родителей. Парень в камуфляже и лихо заломленном десантном берете, – всю дорогу пьяный. Кураж и бахвальство мешались в нем с лютой злобой ко всем окружающим – пославшим его рисковать жизнью и терять товарищей, а теперь, после геройского возвращения, не желающим принять его право на… Право на что он столь рьяно отстаивал, Наташа так и не поняла. Право на беспробудную пьянку? Или на рукосуйное приставание ко всем встречным девушкам, обязанным приласкать героя? Или право полезть драться со старичком-ветераном, намекнувшим, что пришедшие с великой войны вели себя скромнее? Разбушевавшегося вояку сняла с поезда милиция, а мрачное впечатление осталось… Герой-самозванец? Тыловая крыса, не нюхавшая пороху? А может и нет, на войне, как и в жизни, всякие люди встречаются…