Пастухи вечности
Шрифт:
Глава 4
ДОРОЖНЫЕ ЗАБАВЫ
Проснулась в диком ужасе, с потными руками, от толчка. Толстый мент снова и снова валился сверху, роняя автомат, брызгая слюнями в темноте; Анка еле сдержала крик, стукнулась пораненной коленкой.
Оглянулась: в разбитое окно хлестал мокрый колючий ветер. Вертолет стоял на земле на дне оврага, быстро уменьшался в размерах, серые гнутые лопасти вяло вращались. Младшая успела удивиться, какой он огромный. На переднем сиденье разместились двое мужчин и один — на заднем. Тот, что позади, держал между ног здоровенную железную трубу.
— Где Мария? —
— Кто нам ребенка в багажник подсунул?
Из уха у него свисала черная трубочка с утолщением на конце. Наверное, ответили что-то неприятное, наемник выругался, схватил Младшую за плечо:
— Ляг внизу, и чтоб ни звука!
Со вчерашнего вечера у Анки в голове все перепуталось. То ей хотелось очнуться от сна, она даже щипала себя потихоньку, то возникало ощущение непонятной игры, в которой она принимала участие, но понятия не имела, как сделать следующий ход. Стоило загреметь первым выстрелам, она зажмурилась. И… услышала голос мамани. «Плакса, — сказала мама. — Истеричка, сопли подбери. Я для того тебя растила, чтобы ты родного брата в беде бросила, дрянь эдакая?» Мама очень редко говорила грубости, но сейчас она сказала бы именно так, презрительно скривив губы, вздергивая левую бровь.
Анка открыла один глаз и ничего опасного не заметила. Джип замер, накренившись, у въезда на припорошенное первым снегом асфальтовое шоссе. Ближний поворот путался в бледных лохмотьях тумана, на облезлой осинке тоскливо посвистывала одинокая птица. Очевидно, в здешних местах прокатился когда-то лесной пожар: до горизонта лезла из заснеженных кочек молодая хвойная поросль. Мужчины куда-то разбежались, оставив после себя кислые запахи табака и металла. В замке зажигания покачивались ключи с брелком в виде миниатюрной Эйфелевой башни. Башню Анка узнала и, узнав, слегка успокоилась. Уютная безделушка позвякивала, точно обещала, что ничего плохого не случится и все кошмары — только сон… Окончательно осмелев, Анка открыла второй глаз, и тут началось.
Из ближайшего куста выпал недавний сосед в маске, со своей железякой, примостил на плечо, поерзал… Ахнуло так, что уши мгновенно налились колокольным звоном. Анка затрясла головой, точно купальщик, набравший в ухо воды, и опять представила мамкину вздернутую бровь. «Там же Валька, — произнесла маманя беззвучно. — Братишка может умереть, а ты, трусиха, отсиживаешься?» Перед капотом кто-то кувыркнулся, двое перебежали дорогу, улеглись за кочками с той стороны, синхронно раскатились в стороны. Безлицый мужик с гранатометом исчез, на его месте на секунду появился Маркус, с раздувшимися на шее венами, неслышно крича в телефон.
Младшей вдруг почудилось, что двигатель джипа завелся, — так громко внутри под капотом залязгало и засвистело. Неожиданно вернулся звук, что-то уже нестрашно потрескивало, словно несколько мопедов по очереди включали моторы; затем приборная доска в нескольких местах раскололась и брызнула пластмассой.
«Там же Валька», — повторила самой себе сестра и, вжимая голову в плечи,
Очутившись на мерзлой земле, почти сразу увидела автоматчика, стрелявшего по машине. Человек убегал вдоль трассы между елочек, проваливаясь по колено, иногда останавливался и коротко отстреливался. Группку осинок, ранее закрывавших обзор, теперь точно срезало ножом, обнаружился перевернутый, разорванный пополам «хаммер» и, вплотную к нему, лежащий на боку импортный микроавтобус. Видимо, автобус упал на бок на скорости и какое-то время по инерции продолжал движение, потому что позади него по асфальту тянулась длинная горящая полоса. Задние дверцы автобуса оторвало, бок наверху покрылся дырками, как брызгами от фонтана; из проема водительской дверцы вывалилась скрюченная почерневшая рука.
«Хаммер» жирно горел. Вокруг него юркими ручейками растекалась плюющая огнем лужа, из сплющенной кабины торчал обугленный оскал водителя. Внутри раскалившейся машины, перекрывая тявканье автоматов, беспорядочно рвались патроны. Перестрелка сместилась за поворот, вражеский солдат, обстреливавший Анкин джип, куда-то испарился. Младшая пригнулась, ей хотелось стать очень маленькой, как Алиса из Страны чудес, и лучше не идти, а ползти. Ей стоило огромного труда уговорить себя не встать на четвереньки, а остаться на ногах. Затем, съеживаясь при каждом выстреле, она пошла на звук.
А звуки почти кончились. Навстречу, стараясь не поскользнуться, бежали четверо, несли что-то накрытое на носилках. Следом, подволакивая ногу, с дымящимся пулеметом на локте, ковылял Маркус. Левая половина его лица почернела от крови.
— Быстро в машину… — почти беззвучно прошептал он. — Почему ты здесь? Кто тебя выпустил?..
— Где Мария? — перебила Анка. — Где мой брат?
Маркус помедлил, по-лошадиному встряхивая слипшимися кудрями, и начал оседать набок. Подскочил гранатометчик, отбросил свою пушку, подставил плечо. Без шапочки на лице он оказался негром с коротким седым ежиком на затылке. На Анку никто не смотрел, Маркуса потащили в машину.
— Ранена она, отправили на борт, — сказал негр, протянув канистру. — Полей мне на руки. Полей, говорю, не стой столбом, времени нет. Ушли они, мальчишкой прикрылись…
Глава 5
ПОДВАЛЫ РОССИЙСКОЙ НАУКИ
Правый глаз почти открылся, левый не поддавался. Старший произвел попытку качнуть головой, будто гиря тяжеленная изнутри о виски ударилась.
«Укололи…»
Вспомнил, это уже хорошо. Укололи чем-то, сволочи. Руки точно ватные, и во рту кровь. Зубы ощупал, вроде все на месте. Забылся, слишком резко башку повернул, снова гиря ударила…
Звук непонятный: шир-шир, шир-шир, стукает где-то мягко, и кричат далеко, не разобрать.
Шир-шир, шир-шир…
«Е-мое, это же машины, много машин!»
От удивления Валька сумел открыть левый глаз и сел на диване. Теперь понятно, почему рука немела: диван оказался огромным, мягким, скошенным в глубину. Неизвестно, сколько времени он пролежал на локте, уткнувшись носом в кожаную спинку, теперь до плеча бегали противные иголочки.
Помимо дивана, в комнате стояло такое же монументальное рыжее кресло и круглый стеклянный столик с пепельницей. Широкое окно, замазанное белой краской, лишь наверху откинута узкая прозрачная форточка. За форточкой торчали прутья решетки, бледнел краешек неба и болтался на ветру отрезок черного кабеля. Шир-шир, гудок, шир-шир. Большой город! Куда ж его занесло?