Пастырь мертвецов
Шрифт:
– Спасибо, друг, – улыбнулся Киреев. – Что, по пиву сначала?
– Ага.
Егор взял консервный нож и открыл две из принесенных Яном бутылок «Stella Artois».
Ян Грушницкий выглядел, пожалуй, даже более мрачно, чем «полагается» человеку его профессии. Одевался он по европейской моде средних веков, что делало его похожим на члена клуба ролевиков-реконструкторов или же на представителя одного из многочисленных направлений готической субкультуры. Таким приемом, к слову сказать, пользуются многие адепты и порождения Тьмы – вы вполне сможете увидеть кого-нибудь из них на тех же готических вечеринках, где маги, вампиры, оборотни и даже демоны подыскивают себе жертвы, либо учеников. Да, увидеть-то вы их сможете, но вот распознать, а тем более противостоять им, когда они сами откроются – вряд ли.
Еще одной деталью, усугублявшей сходство Грушницкого с «темными романтиками» новой волны, были длинные шелковистые седые волосы. Но если кое-кто из готов специально красит шевелюру под седину, дабы выглядеть мудрее и старше, то Яну заморачиваться с краской не приходилось. Он поседел во время выполнения своего первого контракта, когда увидел, как мертвецы разрывают на части живого человека. Ян пошел на дело вместе с помощником, завербованным среди обычных людей, и тот оказался недостаточно ловок. Оцепеневший от ужаса молодой некромант и сам едва не погиб тогда. Но все ж, нашел в себе силы довести начатое до конца. Позже Ян счел, что новый облик ему к лицу – ведь седина придавала Грушницкому сходство с отважным истребителем нечисти Геральтом из книг Янова брата по польской крови, Анджея Сапковского.
Около полутора часов друзья выпивали, беседуя о жизни, магии и планах на будущее. В дело пошла уже вторая бутылка водки, когда Ян, наконец, коснулся второго повода своего визита.
– Скажи, Егор, – молвил он, вращая меж тонких пальцев серебряную ложку, которой только что намазывал на хлеб черную икру, – тебе не надоело так жить?
– Что ты имеешь в виду? – удивился Киреев. – Вроде, я неплохо живу. Сам, что ли, не видишь? – усмехнувшись, Егор провел ладонью над ломившимся от разносолов столом. – Так что, извини, брат, но твой вопрос мне слегка… точнее – совершенно непонятен, – тряхнув отяжелевшей от хмеля головой, закончил Егор.
– Сейчас объясню, – Ян воткнул ложку в лежавшую перед ним на блюдце горку икры. – Ты никогда не задумывался о том, чтобы использовать великую Силу, которой владеешь, во благо для себя самого?
– Ну, тут, опять же – а я что делаю? – улыбнулся Егор. – Вот это все, – он указал на стол, – оттуда, от ремесла. Живи я одними книгами, фиг бы пошиковали так.
– Я не о том, – покачал головой Грушницкий. – Деньги, сколько бы их ни было, рано или поздно заканчиваются. Вот сколько ты за Уманск получил?
– Сто пятьдесят «косарей».
– И надолго ли тебе этого хватит?
– Ну, в лучшем случае – на полгода, в худшем – месяца на четыре. Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, собственно…
– Сейчас поймешь. Позволь задать еще один вопрос: а до того, как за Уманск взяться, ты сколько времени домовых гонял?
«Гонять домовых» на профессиональном сленге некромантов означало браться за мелкую и, по большей части, легкую работу с соответствующей оплатой. Ну а сколько, в самом деле, возьмешь ты с бабушки, у которой завелся в квартире низший бес, непроизвольно (не всегда, впрочем) вызванный проклятиями нетерпеливых наследников? Или с окраинного крестьянина, в чьем огороде поселился гадкий тролль, промышляющий курами, но уже поглядывающий и на малых детей?
– Погоди, припомнить надо, – Киреев наморщил лоб. – Месяцев восемь где-то.
– Вот! – Ян торжественно выставил вверх указательный палец. – Восемь месяцев ты, грубо говоря, перебивался с хрена на редьку, и только сейчас снова зажил по-человечески. Но, как ты сам только что сказал, продлится это не слишком долго. Вот, к чему я веду, Егор. Думал ли ты когда-нибудь о том, чтоб привнести элемент стабильности в собственную жизнь?
– Знаешь, я постоянно об этом думаю, – помрачнев, произнес Киреев. – Только как быть, если серьезных заказов реально мало? Самому, что ли, их себе организовывать? Поднять мертвяков, к примеру, на Братском или на Северном, да позволить им растерзать десятка три ростовчан, а после мэру звякнуть и свои услуги предложить? Так прикинь – я ведь и об этом думал. Один раз всего, правда – когда совсем уж невмоготу было.
– Так, – Грушницкий вперил в него пристальный взгляд. – А почему же не сделал?
– То есть, как это – «почему»? – искренне удивился Егор. – Это же черт знает, что было бы. Есть определенные законы, которые следует соблюдать. Я же не Черный какой-нибудь! Что отличает Темного мага от Черного? – Киреева понесло в пьяные разглагольствования. – А вот что: Темный может, в принципе, сделать подлость, но не сделает. Черный же сотворит ее даже в том случае, когда без этого можно, в общем-то. Обойтись. Просто ради самой подлости сотворит. Да и потом – вздумай я поступить так, меня б свои же с потрохами съели. И ты в том числе наверняка принял бы участие в расправе надо мной, провокатор хренов.
– Я бы не стал, – покачал головой Ян.
– Так ты серьезно, что ли? – изумленно воззрился на него Киреев. – Думаешь, я на такое способен?
– Успокойся, брат, – улыбнулся гость. – Я пошутил.
– А. Ну тогда ладно. Давай-ка вот что – еще по маленькой накатим.
– Деньги, несмотря на все блага, которые можно приобрести с их помощью, – сказал Ян после того, как «маленькие» были выпиты, – являются далеко не главной ценностью, о которой может мечтать человек… или маг.
Егор подметил, что для употребленного в течение вечера количества алкоголя его друг держится на удивление стойко. Самого Киреева уже слегка покачивало, язык его при разговоре чуть заплетался, а Ян жонглировал словами, как подавшийся в политику молодой выпускник юрфака.
– Единственным по-настоящему ценным ресурсом в нашем многострадальном мире является власть, – сказал Грушницкий и умолк, будто предлагая Егору оценить прозвучавшую сентенцию.
– Допустим, – кивнул Киреев. – И что?
– Ну как это, что? – рассмеялся гость. – Раз это так – к этому следует стремиться… Знаешь, что меня больше всего удручает, Егор? – спросил Ян и, не дожидаясь киреевских предположений, продолжил: – То, что такие люди, как мы с тобой, являются фактически бессильными, несмотря на то, что обладают грандиозной властью. Вот она! Здесь! – вытянув правую руку вперед и вверх, Ян растопырил пальцы, между которыми тотчас заплясали голубоватые искорки. – Только взмахни рукой – и мертвые встанут из могил, чтобы служить тебе! И не будет надежнее этих слуг, и не будет вернее. Трупы не могут ни умереть, ни предать, – усмехнулся Грушницкий. – Вот тогда разные уроды наподобие уманцев сидели бы в страхе по своим норам и очень долго думали перед тем, как разевать лишний раз свои поганые пасти. Разве я не прав, Егор? Разве это не так?
Киреев ответил не сразу. После того, что случилось в Уманске, подобные мысли несколько раз посещали его самого. Сколотить войско из мертвецов и брать один за другим унылые города, населенные черствым и наглым жлобьем. Не довольствоваться более наградой за свое дело. Взять все. Сразу. И навсегда.
И такой расклад, в общем-то, был возможен. Но только в том случае, если бы не существовало сложной системы сдержек и противовесов, на которой базировалась земная магия. А Темные при этом были бы теми самыми кошмарными злодеями, которыми выставляют их Светлые – аморальными, деструктивными и беспринципными личностями, готовыми на все ради собственной выгоды.