Пастырь

Седых Александр Дмитриевич

– Виноват, ваше благородие господин поручик! – резво вскочил со стула Брагин и вытянул руки по швам.

– Ну, а если просите заступничества у батюшки Алексея, то говорите о бедах не чинясь, – ласково улыбнулся бородатый верзила-инок и вальяжно уселся в кресло начальника станции. – С назначением толкового командира в Александровский гарнизон я вопрос улажу. Какие ещё мрачные думы вас одолевают?

– С пленными, ваше благородие, что прикажите делать? – поднялся из-за стола усатый ветеран. – По закону в тюрьму не посадишь, а отпускать опасно.

– Присаживайтесь, уважаемый, – опустил ладонь Алексей. –

И эту проблему я к вечеру решу. Кстати, где бандитов содержите?

– В сгоревшем пакгаузе. Только главарей отдельно – в караулке на складе.

– Это правильно. С блатными авторитетами у меня будет отдельный разговор, – зловеще усмехнулся инок.

– Батюшка Алексей, есть ещё проблемка, – не поднимаясь со стула, неуверенно обратился к благодетелю в рясе Брагин. – Часть хлопцев желает податься к батьке Махно.

– И ты, Василий, тоже бежать от войны к селянам решил? – раскусил замысел дезертира Алексей, однако осуждения в голосе доброго батюшки не слышалось. – Попридержи буйную братию. Даст Бог, послезавтра все вместе уйдём с миром. Мой путь тоже в том направлении лежит. Однако идти к селянам надо не нахлебниками с голыми руками, а по-хозяйски, с заслуженными трофеями за плечами.

– Ну, если вместе с таким атаманом, то выждем пару деньков, – радостно заулыбался Василий. В удачу находчивого казака он уже верил безоговорочно. Боевой атаман своих в обиду не даст.

Таково было мнение у всех солдат. Никто даже не подумал требовать от самозванца подтверждения офицерского звания или плана дальнейших действий. Лишь когда комитетчики покинули комнату, к Алексею подбежал перепуганный Андрюха.

– Атаман, я случайно за дверью всё слышал, – честно признался в шпионстве анархист. – Ты чего это удумал?! Нам бы самим подобру-поздорову ноги из Александровска унести, а ты, святой батюшка, чужие грехи замаливать взялся. Хватаем барахло, сколько сможем увезти, и катим к Махно. Авось не достанут блатные в глубине Дикого поля. Да и государевы власти учинённый разбой не одобрят. С часу на час воинский эшелон подойдёт. Местные недобитки небось жалобную петицию длиной в локоть накатали. Тикать надо немедля.

Алексей обнял товарища за плечи и, грустно вздохнув, обрисовал обстановку:

– Неужели ты, Андрюха, ещё не понял, что нет уже никакой власти в сгнившей империи? Вся она превратилась в Дикое поле. Каждая сила тянет в свою сторону, разрывая великую страну на лоскуты.

– Вот и нам надо лоскуток урвать, – жадно оскалился деляга. – Будем с батькой Махно свободную анархическую республику создавать.

– Создавать – это хорошо, – мечтательно улыбнулся Алексей, но через секунду погрустнел. – Только разрушать устои государства сразу не надо. Завалит ростки революции обломками старого мира – не выберемся к свету.

– Достаточно аллегорий, – скривился бывший интеллигент. – Ты, атаман, по делу говори.

Алексей потрепал ладонью волосы на буйной голове студента-революционера.

– Анархистской идее время надо, чтобы в умах трудового крестьянства прорости. А если мы тылы рушить начнём, то немцы фронт прорвут. Пусть старорежимные граждане супостата иноземного сдерживают, покуда могут. И мы тоже должны этому способствовать по мере сил.

– Да не должен я за всю империю пупок надрывать! – возмутился столь масштабной задаче

местечковый анархист. – Моя хата с краю, ничего не знаю.

– Узко мыслишь, интеллигент, – оттолкнул несознательного соратника вожак революционного отряда. – А как потом боевым товарищам в глаза смотреть будешь, если одних в трудное время бросишь?

– Товарищи со мной к Махно подадутся, а чужеродные служаки пусть кровь за буржуев на фронте проливают.

– А если под трибунал угодят, за мятеж? – совестил Алексей.

– Так пусть разбегаются, коли с нами идти не желают, – упирался Андрюха.

– Анархия – свобода выбора, каждый должен жить по своему разумению, – озвучил азы учения адепт.

– Вот и я о том же, – надул губы молодой анархист, в душе понимая, что атаман всюду прав – нельзя боевых соратников предавать. Ведь выходит, это они с Алексеем всю кашу заварили. Хотели чуток голодающим однополчанам помочь, а сотворили настоящий военный переворот в городе. Андрюха тяжело вздохнул и с надеждой взглянул в глаза атаману. – И как теперь выкручиваться будем?

– Раздобудь-ка мне шахматную доску с фигурами, – отдал неожиданный приказ командир.

– Какими фигурами играть будешь? – выпучил глаза завхоз, имея в виду белые или чёрные.

– В основном конём ходить, – рассмеялся затейник. Вертелась у него в голове интересная идея. Посмотрев на собеседника, он добавил: – Самая непредсказуемая фигура.

За окном послышался гудок паровоза, на стрелке показался воинский эшелон, шедший в сторону фронта.

– А вот и партнёра Бог послал, – шутливо перекрестился инок. – Андрюха, дуй за шахматами.

– Сей момент, батюшка Алексей, – метнулся к двери пройдоха. – Я у телеграфиста доску видел.

Алексей подождал, пока завхоз принесёт клетчатую деревянную коробку с шахматами и, зажав доску под мышкой, вышел на перрон. На минутку задержался у пыхтящего паровоза. Удовлетворённо улыбнулся, когда в чреве железного гиганта звонко оборвались какие-то тросики, лопнула медная трубка и струйка пара просочилась в кабину локомотива. Провожаемый раздавшимися позади громкими богохульными репликами машиниста, инок неспешно двинулся вдоль вагонов эшелона.

Двери теплушек были сдвинуты в сторону, солдаты спрыгнули на перрон перекурить и размять ноги. Алексей обратил внимание на маленькую группку казаков в полевой форме. Особенно его заинтересовал есаул с двумя солдатскими Георгиевскими крестами на офицерском кителе. То, что он ехал не в офицерском вагоне, а вместе с рядовыми однополчанами, сразу понравилось Алексею. Видно, казак выбился в есаулы из низов и предпочитал общество простых бойцов. Такой офицер стал бы идеальной кандидатурой на должность коменданта местного гарнизона.

Придирчивый взгляд странного священника заставил есаула в ответ присмотреться к высокой широкоплечей фигуре в чёрной рясе. Его начищенный, как пряжка солдатского ремня, медный крест контрастировал с потёртой шахматной доской под мышкой. Медленно шествующий по перрону статный инок производил впечатление кадрового офицера, осматривающего солдатский строй. Есаул отбросил недокуренную папиросу и подошёл к странному попу.

– Разрешите представиться, есаул Ефим Подкова, – приложил ладонь к козырьку офицерской фуражки казак. – Батюшка, чем могу помочь? Разыскиваете кого?