Пастыри ночи
Шрифт:
— Можно мне продолжать?
— Подожди, дона, подожди немножко…
Оталия поняла, что произошло событие гораздо более серьезное и значительное, чем исчезновение ее вещей.
— Карамба! — поразился сам Алонсо. — Мартин надел себе петлю на шею?
Ветрогон заметил печальный вид Оталии, которая совсем растерялась в этой необычной обстановке, к тому же ей никак не удавалось досказать свою историю. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда белую мышку, положил ее на пол, щелкнул пальцами, и мышка забегала, а потом улеглась на спинку в ожидании, когда ей почешут брюшко.
— Какая прелесть… — вздохнула Оталия, и глаза ее заблестели.
Ветрогон был доволен. Эта девушка оценила его умение. Жалко, что она не настоящая мулатка.
— Мышка
Оталия понизила голос, чтобы не услышали остальные.
— Ты и эти двое, — она указала на Курио и негра, — циркачи?
— Мы? Откуда ты взяла?..
Мышка поднялась и вытянула мордочку, вдыхая запах трески, вяленого мяса, сыра и колбасы.
— Это правда, — продолжала расспрашивать Оталия, — что ты послал судно за мулатками?
— Да, во Францию. Оно придет сюда в среду. Француженки лучше всех женщин на свете, доктор Менандро это выяснил. — И Ветрогон сообщил Оталии под большим секретом то, что до этого хранил про себя и не говорил ни негру, ни Курио: — Они — мулатки даже под мышками…
Он щелкнул пальцами, мышь снова забегала и привлекла внимание Курио, Ипсилона, Жасинто и других. Деусдедит даже расхохотался, настолько забавным показался ему этот послушный зверек. Негр Массу обдумывал создавшуюся ситуацию. Надо было что-то делать, принять какое-то решение. Вечер только начался, а уже произошло столько событий: исчез багаж Оталии, Ветрогон выписал из Франции четыреста мулаток и, наконец, поступило совершенно невероятное известие о женитьбе Капрала Мартина. Для Массу это было слишком много, только Жезуино Бешеный Петух мог справиться со всеми этими историями, распутать все эти клубки. Но где шатается этот старый бесстыдник?
И вот наконец он, улыбаясь, появился в дверях, в руке поношенная фетровая шляпа, волосы растрепаны, из дыры в ботинке выглядывает палец. Он здоровается с друзьями. Теперь негр Массу может вздохнуть свободно и отблагодарить Огуна [12] , своего святого. Бешеный Петух здесь, теперь все разъяснится, все устроится, распутаются все клубки.
Жезуино подошел и, добродушно посмотрев на Оталию, поинтересовался:
— Откуда взялась здесь такая красотка?
12
Огун — бог железа и войн, сын царицы вод Йеманжи.
Курио коротко передал ему историю девушки, и Жезуино поцеловал ей руку. Она тоже поцеловала ему руку и попросила у него благословения. При первом взгляде на Жезуино она поняла, что он либо бабалан, либо бабалориша [13] , может быть, даже Оба [14] , Шанго [15] и, уж конечно, старый оган [16] , один из тех, кого приветствуют барабанами на ритуальных празднествах.
13
Бабалан, или бабалориша, или отец святого — жрец афробразильского культа, на макумбах отец (или мать) святого обращается к божеству и передает верующим его повеления.
14
Оба — негритянское божество; по одному из поверий, в этом мире является в образе мужчины, а в потустороннем — в образе женщины.
15
Шанго — одно из самых популярных божеств негритянской мифологии, бог бурь, молний и грома.
16
Оган — член языческой секты, который помогает отцу (или матери) святого в ритуальной церемонии, содействует посвящению новых оганов, осуществляет посредничество между сектой и гражданскими властями; следит за расходами секты.
— Двойную порцию, Алонсо, сегодня ночь дождливая, да, кстати, отпразднуем прибытие этой девушки.
Алонсо подал кашасу и зажег свет. Глаза Жезуино улыбались, он казался очень довольным. Капли воды блестели на его пиджаке с обтрепанными рукавами и на седых лохматых усах. Смакуя с видом знатока кашасу, Жезуино отпивал ее громкими большими глотками.
Негр Массу, как бык, наклонил свою большую голову.
— Тут столько новостей, папаша, что и не представляю, с чего начать. Или с вещей этой девушки, которые то ли потеряны, то ли украдены, или с мулаток, уж и не знаю, сколько их там… Слыхал, Бешеный Петух, какое несчастье произошло? Мартин женился…
— Большую глупость сделал, — вмешался Ветрогон, убирая мышку в карман пиджака. — А я-то собирался предложить ему шестнадцать мулаток на выбор… — и доверительно сообщил Жезуино: — По моему заказу из Франции прибудут четыреста мулаток. Если хочешь, могу уступить тебе одну…
3
Женитьба Мартина в период июньских дождей дала пищу для долгих разговоров. Неожиданное и невероятное известие, сообщенное рулевым Деусдедитом, тут же разнеслось повсюду и стало единственной темой всех бесед и споров. Газеты были заполнены важными событиями, но там, где знали Капрала, говорили только о его женитьбе.
Долго стояла отвратительная погода, тропические ливни перемежались с мелким, надоедливым дождем, который, казалось, проникал до костей. Реки выходили из берегов, потоки воды смывали дома, люди лишались крова, улицы покрылись толстым слоем жидкой грязи. В эти дни резко увеличилось потребление кашасы, ибо, как уже доказано, в дождь и холод нет лучшего средства от простуды, гриппа, воспаления легких. Вода продолжала потоком низвергаться с неба, а все бары, кабачок Алонсо и веселые дома были переполнены. И везде только и разговоров было, что о женитьбе Капрала.
Даже Оталия, которая совсем недавно впервые услышала имя Мартина, почти забыла о своих пропавших вещах, стараясь понять, почему столько шума из-за женитьбы этого капрала. Если б он был хотя бы лейтенантом или капитаном, еще куда ни шло… В Бонфиме, например, капитан полиции спутался с дочерью фазендейро [17] и водил ее в кусты, а потом разразился страшный скандал. Отец девушки подослал жагунсо [18] , и капитан сбежал, бросив не только свою возлюбленную, но и жену с детьми, ибо он был женат и имел четырех детей. Переполох поднялся невообразимый.
17
Фазендейро — помещик, плантатор.
18
Жагунсо — наемник, бандит.
Позже Деусдедит сообщил подробности: Капрал и его жена отправились в свадебное путешествие, они уже успели привязаться друг к другу и без конца нежничают: только и знают, что шепчутся, целуются на виду у всех, называют один другого ласковыми именами. Много чего порассказал Деусдедит, и эти возмутительные подробности послужили новой пищей для размышлений и пересудов.
Сплетни, как сорная трава, поползли из кабачка Алонсо по всему городу: по улицам, рынкам и ярмаркам, по бедным кварталам. В барах, где воодушевление поддерживалось водкой, обсуждения эти принимали слишком бурный характер. Вопросы следовали один за другим, но на многие из них никто не мог ответить, раздавались и предложения и, не станем скрывать, слова неодобрения, мрачные предсказания и даже проклятия.