Пасынки чудес
Шрифт:
– Не будет никаких рецептов, Хан. Думаешь он делился с учениками такими тайнами? Даже если бы я знал, то не рассказал даже под пыткой. Люди должны оставаться людьми, а боги богами.
– Боги превращают друг друга в мертвецов. И скоро сделают это же с людьми.
– Ерунда, – Балх отмахнулся, – Ещё немного и всё придёт в норму.
– Не уводи разговор. Как Бэхрем делал бога?
– Лишь собирался. Хронисты напутали, Хан, не было никакого сотворённого бога. Только намерения и куча гордыни. У него всё равно бы ничего не вышло.
– Ты лжёшь.
Балх устало пожал плечами.
– Я
Старый шуофкан пошёл прочь, но через несколько шагов обернулся.
– Как раздумаешь заниматься глупостями, приходи в гости. У меня есть для тебя подарок: интереснейший трактат о травах.
Хан-Го ещё долго стоял под вишней и задумчиво обрывал лепестки с цветов. Смотрел тяжёлым взглядом в пустоту и хмурился. Пока в глазах не мелькнуло удивление. Что-то вспомнил шуофкан, отчего сразу же повеселел. Отпустил совсем заскучавшего Вазида и бодрым шагом пошёл домой. И старому Балху, увидь он в этот момент своего ученика, стоило побеспокоиться о тайне богоделанья.
Глава 5 – Камень
Масхул Золотой Палец, купец из Тадмора, считал себя философом. Чтобы унять скуку в дальних переходах, он размышлял об устройстве мира, справедливости, богах и прочих высших материях. Позже, на привале, самые дельные мысли записывались в свиток. Кто знает, может через сотню лет его будут вспоминать как мудрейшего из мудрых?
Сегодня Масхул Золотой Палец думал о числах. Покачиваясь в такт шагам на спине верблюда, купец вывел, что умение считать есть величайшее благо. Вот он, к примеру, знает как сложить, умножить и поделить. И результат: Золотого Пальца знают как одного из умнейших купцов во всех городах Большой пустыни. Правильно? Правильно. А его племянник, Касым, не научился считать в уме и загибает пальцы, когда подсчитывает мелочь. Такая его судьба – быть простым погонщиком. Или вот мальчик-раб, купленный несколько месяцев назад. Наверняка не умеет считать, оттого и получил незавидную судьбу.
– Касым! – купец, несмотря на склонность к размышлениям, был практиком, – спроси у мальчишки, как его там, Миназа, он умеет считать?
За спиной по цепочке пробежали выкрики караванщиков. Сначала в самый хвост, затем обратно.
– Умеет, дядя. Говорит, может складывать, отнимать и делить.
Купец нахмурился. Такая замечательная, стройная теория дала сбой. Но через минуту Масхул довольно хмыкнул. Всё правильно: раб умеет считать, и в результате попал к хорошему хозяину. Его не бьют без вины, досыта кормят из общего котла и он едет на верблюде. Золотой Палец очень гордился своей бережливостью: даже рабы в его караване ехали верхом. Раб, считал он, это не ноги, чтобы ходить. Это руки, чтобы делать, глаза чтобы смотреть и докладывать, голова, чтобы думать о хозяйской прибыли. А ходят пусть верблюды.
Солнце падало к горизонту, тени барханов удлинялись и Масхула кольнуло беспокойство. Они давно должны были выйти к Белым останцам, где у колодца планировался ночлег. Золотой Палец шлёпнул верблюда, понукая догнать голову каравана.
Проводник, Хромой Малик, при появлении купца только пожал плечами. Да, немного заплутали, бывает. Пустыня непостоянна, как горячая красавица. Вчера был путь – сегодня нет.
Вздохнув, купец провёл рукой по лицу, делая знак от тёмных сил. И мысленно пообещал Пятирукому принести в жертву десяток голубей. Семнадцать далеко, а демон бродит между барханов, водя кругами неосторожных.
Караван остановился. Нет, не как обычно, когда проводник громко кричит, поднимая руку, и длинная цепочка верблюдов с достоинством сбавляет шаг. Сейчас же, Масхул моргнул, открыл глаза и чуть не закричал. Все животные замерли, мелко подрагивая. В разлившийся тишине, когда ни люди ни верблюды не смели даже дышать, караван укрыла чужая воля. Холодная, безразличная, заглядывающая в каждую пазуху. Что везёте? Кто такие? Куда следуете?
Золотой Палец сглотнул горькую слюну. Спрыгнул на песок, даже не подумав приказать верблюду опуститься. И переваливаясь, пошёл к гребню ближайшей дюны. Поднялся на самый верх и пропал из виду.
В тени бархана сидел на корточках старик. Замотанный в рваное тряпьё, какое только бросить собаке на подстилку. Невообразимо худой и костистый. С перламутром в раскосых глазах без зрачков. Не-живых глазах.
Масхул, пересекавший пустыню сотню раз, встречался с подобным лишь дважды. Трижды, поправил себя Золотой палец, остановился за семь шагов, и опустился на колени.
– Приветствую тебя, о патриарх пустыни, восседающий среди благословенных песков! Да будут дни твои наполнены негой и удивительными новостями. Пусть небо благословит твои дни, дабы сердце твоё…
Горло караванщика запершило, и он закашлялся. Все усилия в славословии пошли прахом.
– Да будут дни твои…
И снова хриплый кашель оборвал слова. В глазах Масхула появился страх.
– Куда держишь путь, купец с плохим горлом?
Старик говорил странно, не разжимая губ. И голос его был похож на стук перекатывающихся камней.
– В Басар, о достопочтенный аннуакан. Призвали меня туда дела торговые, кои ведём с братьями моими. Многие товары…
Старик дёрнул бровью, и купец умолк. Кто будет перечить бессмертному аннуакану?
– Можешь заночевать в моём оазисе, купец. В благодарность за это, подаришь один из камней, что прячешь от чужих глаз. Двадцатый по счёту.
Вне себя от радости, Масхул поклонился, ткнувшись лбом в песок.
– И ещё.
Аннуакан шевельнулся, впервые за встречу. От его движений становилось не по себе, будто у старика был десяток лишних суставов.
– Мне скучно, купец. Пришли одного из своих людей для беседы со мной. Пусть возьмёт твой подарок и пройдёт между двух валунов у озера.
Сильный порыв ветра раздул одежды страшного хозяина песков. Мгновение и старик бесследно исчез.
Масхул поклонился тому месту, где сидел аннуакан. Вытер потные ладони о халат, поднялся и кинулся обратно к верблюдам. На лице караванщика бродила счастливая улыбка. Аннуакан – Не-живой, странное существо, иногда поселяющееся в оазисах. Кочевники почитают таких существ злыми духами и зовут чудовищами-дэвами. Встреча с которыми, сулит либо смерть, либо безмерную удачу. Сегодня Золотому Пальцу повезло.