Патология
Шрифт:
— Ее кузине?
— С ней была девушка, примерно того же возраста, — сказал Кацман. — Они приехали с мужчиной лет сорока. Он высадил их у клиники и уехал. Анализ крови показал, что у Сандры лейкемии нет, но есть гепатит А — вирусный гепатит. Это не так плохо, как гепатит С, но его следовало лечить. Я готов был взять ее под наблюдение, но она не пришла для повторного осмотра. Удивительно. Тогда я позвонил врачу из Окленда. Он никогда о ней не слышал. Он даже не был онкологом. Он — семейный врач, работающий по государственной страховой программе
— Гепатит угрожает ее здоровью?
— Нет, если только с иммунитетом будет все в порядке. Гепатит А, по мнению медиков, может пройти сам.
— Глаза у нее до сих пор желтые, — заметила Петра.
— Она пришла ко мне… месяца четыре назад. Через полгода пациенты обычно выздоравливают.
— А как его можно подхватить? — заинтересовалась Петра.
— Антисанитария. — Кацман сделал паузу. — Проститутки и люди, ведущие беспорядочный образ жизни, находятся в зоне риска, если они занимаются анальным сексом.
— Вы считаете, что Сандра из этой категории?
— Она кокетлива, но это и все, что я могу сказать.
— Пока она была в вашей системе, сколько денег успела выкачать?
— Понятия не имею.
— А кузина? — спросила Петра. — Что вы можете сказать о ней?
— Спокойная девушка. Сандра побойчее. К тому же она хорошенькая, несмотря на желтизну. Кузина просто тихо сидела.
— Она была возраста Сандры?
— Может быть, чуть помоложе.
— А рост? Ниже Сандры? Волосы кудрявые, рыжеватые? Молчание.
— Похоже, что так.
— На ней случайно были не розовые кроссовки?
— Да, — сказал Кацман. — Ярко-розовые. Это я запомнил. Похоже, он удивился, что память к нему вернулась.
— Что еще можете вы мне сказать об их взаимоотношениях?
— Не обратил внимания. Был сосредоточен на желтизне Сандры.
Петра напряглась. Неужели она добралась до убитой девушки?
— Не могла ли она заразить Сандру, доктор?
— Целоваться с человеком, болеющим гепатитом А, я бы не стал, но рукопожатием спокойно бы обменялся.
— Что вы можете сказать о взрослом мужчине, приехавшем вместе с девушками?
— Запомнил только, что он довел их до приемной и ушел. Заметил это только потому, что вышел проводить пациента. Я хотел с ним поговорить: как-никак, взрослый человек, должен отвечать за них и все такое, но он мгновенно ушел.
— Как он выглядел? — спросила Петра.
— Я видел только его спину.
— Но вы определили его возраст, — сказала Петра. — Около сорока.
— Считайте, что средний возраст. Я определил это по его осанке. От тридцати до пятидесяти.
— Что на нем было надето?
— Прошу прощения, — сказал Кацман. — Не хочу фантазировать.
«Не так мало для "мгновенно ушел"».
— Может, Лоретта Брейнерд что-нибудь вспомнит? — сказала Петра.
— Не думаю, хотя можете сами ее об этом спросить.
— Спасибо, доктор.
— Вот еще что, — спохватился Кацман, — Сандра сказала, что ей пятнадцать лет, но мне кажется, что она старше. Я бы сказал, восемнадцать или девятнадцать. Не могу подтвердить это с научной точки зрения, но такая мысль пришла мне в голову, когда я понял, что меня водят за нос. В ней чувствовалась какая-то… если не умудренность, то самоуверенность. — Он рассмеялся. — В том, что касалось ее игры.
Петра позвонила Брейнерд. Социальный работник с трудом припомнила Сандру Леон.
Повесив трубку, Петра вспомнила разговор на автостоянке. Девушка только что стала свидетелем трагической гибели своей «кузины», но при этом не испытывала ни шока, ни горя. Девушку-подростка, впервые столкнувшуюся с трагедией, должны были переполнять эмоции. Здесь же все было по-другому: в глазах ни слезинки, она переминалась с ноги на ногу… от нетерпения. Словно Петра отнимала у нее драгоценное время.
В ее глазах вспыхнуло беспокойство, только когда она впервые встретилась взглядом с Петрой.
Убийство оставило ее спокойной, а вот копы заставили занервничать.
В больнице она соврала, что ей пятнадцать, а в тот вечер сказала, что шестнадцать.
Ее платье и макияж подтверждали догадку Кацмана, что она старше.
Одета она была наряднее девушки в розовых кроссовках. Вечернее платье, на лице накладная мушка. Что-то праздновали?
Девушек сопровождал взрослый мужчина. Сандра упомянула о брате, сидевшем в тюрьме за угон машины. Петра пролистала свой блокнот, нашла торопливую запись.
«Брат. Ломпок».
Она позвонила в тюрьму штата, поговорила с заместителем начальника, узнала, что в этих стенах содержатся двое по фамилии Леон: Роберт Лерой, шестидесяти трех лет, мошенник и вор, и Рудольфе Сабино, сорока пяти лет, убийца и садист. Заместитель был настолько любезен, что проверил списки посетителей обоих заключенных. Рудольфе Леона не навещали уже три года. Печальный случай, у него был ВИЧ, и он страдал слабоумием. К старшему мужчине, Роберту Ле-рою Леону, ходила толпа посетителей, но ни Сандры, ни другой девушки приблизительно того же возраста и внешности никто не видел.
Еще одна ложь?
Сандра Леон быстро превращалась из свидетеля преступления в человека, представляющего интерес для полиции.
Петра позвонила на пейджер Маку Дилбеку и рассказала о жульничестве Сандры.
— Она знала жертву, но не была расстроена. Так, может, ей заранее было известно, что должно произойти? — сказал Дилбек.
— Я тоже так думаю.
— Хорошая работа, Петра. Ничего не выяснили о взрослом мужчине?
— Пока нет. Я о другом сейчас думаю. Леон попыталась было заявить мне что-то про свои права, и я спросила, был ли у нее опыт столкновения с законом. Она сказала, что ее брат угодил за решетку в Ломпоке. Оказывается, это еще одна порция вранья, но зачем давать информацию, которая указывает на ее связь с криминалом? Почему просто не промолчать?