Патриарх Филарет. Тень за троном
Шрифт:
Болотников не стал дожидаться нападения в Коломенском. Получив вести о выступлении князя, вождь бросился ему навстречу. Противники встретились у деревни Котлы, ровно на середине пути, разделявшем войска ночью. Ещё немного, и Болотников успел бы разгромить части войска Михаила Васильевича поодиночке. Встретив соединенные царские полки, крестьяне и холопы бились отчаянно, но были вновь смяты тяжёлой конницей.
Дворянская конница упорно преследовала врага. Повстанцы понесли крупные потери. Множество их попало в плен. Войско Болотникова было деморализовано. Но холоп-полководец сумел отвести часть сил в Коломенское. Скопин-Шуйский окружил село, однако предусмотрительно не бросил войска на штурм. Укрепления повстанцев могли вызвать заминку у наступающих, способную обернуться паникой и разгромом. Скопин-Шуйский потребовал прислать из Москвы артиллерию. Болотников её прибытие предусмотрел. Его люди, работая день и ночь, прикрыли деревянные надолбы земляными валами
Несмотря на разгром, Болотников увел в Калугу 10 тыс. воинов с огнестрельным оружием. Другая часть восставших укрылась в Туле. Они смогли оторваться от преследования по тому, что их товарищи продолжали держаться в деревне Заборье, занятой в самом начале московской осады. Царские воеводы не рискнули оставить этот отряд в своем тылу. Под Заборьем армия Василия Шуйского остановилась. Когда усилиями Скопина-Шуйского Заборье было взято, началась резня.
Напуганные крестьянской армией дворяне зверствовали. Они вырезали население целых сёл, не щадя людей, искавших спасения в храмах. Каратели творили то, в чём патриарх Гермоген обличал повстанцев, называя их "ворами и хищниками", сатанинскими учениками. Но — не отлучая от Церкви. Святитель не мог отлучать людей, верных присяге царю Дмитрию, которую нарушили те, кто служил царю Василию. К тому же зверствами новый царь превзошёл кровожадную толпу повстанцев. Около 20 тыс. захваченных в плен участников восстания по приказу Василия Шуйского подлежали истреблению. Такого ужаса Русь не помнила со времён Ивана Грозного. Пленников стали сажать на кол, но это оказалось хлопотно. Каждую ночь несчастных сотнями выводили на берег Яузы, ставили в ряд, глушили дубинами и спускали под лед. Так расправлялись даже с повстанцами, взятыми в плен по договору. Для царя они были не военнопленными, а злодеями-бунтовщиками, не заблудшими братьями во Христе, как считал патриарх Гермоген, а зверями дикими.
Патриарх Гермоген. Из "Титулярника". 1672 г.
Гермоген и Василий Шуйский старались: один — усовестить, другой — устрашить восставших. Но часть страны отказывалась подчиниться боярскому царю. Огромная армия Ивана Ивановича Шуйского безуспешно осаждала Калугу. Отразив приступ, Болотников ежедневными вылазками уничтожал осаждавших, почти не неся потерь. Поставленные во главе армии ближние родичи царя не могли сравниться в разуме с вождём восстания. Деревянный город под его руководством стал неприступной крепостью. Принявшие повстанцев калужане имели хороший запас продовольствия, а снабжение царской армии было затруднено. Потери от вылазок росли. Пассивная осада вела к поражению. В мае 1607 г. на помощь Калуге пришел самозваный "царевич Петр" (терский казак Илья Муромец). Карательная армия была разгромлена. Царские полки бежали, бросая оружие и припасы.
Патриарх Гермоген как будто предвидел такое развитие событий. Ещё со 2 февраля 1607 г. святейший с Освященным собором готовился к невиданному мероприятию — разрешению русского народа от клятвопреступлений перед прежними государями: царём Борисом и его семьей (царевичем Фёдором, царицей Марией и царевной Ксенией), на верность которой присягали дважды (при воцарении Бориса и после его смерти), а также от нынешних клятвопреступлений и ложных клятв самозванцам. Это позволяло освободиться от прошлого (царевна Ксения была ещё жива и томилась в монастыре, куда ее заключил Лжедмитрий) и получить возможность канонично отлучать от Церкви будущих нарушителей присяги Шуйскому. Главную роль в церемонии должен был сыграть низвергнутый патриарх Иов, которого Гермоген в письме, посланном с Крутицким митрополитом Пафнутием, коленопреклоненно молил "учинить подвиг" и прибыть в Москву "для его государева и земского великого дела".
20 февраля москвичи, собранные к Успенскому собору двумя "памятями" Гермогена, по заранее составленному, обсужденному архиереями и утвержденному царем сценарию стали от имени "всенародного множества" молить Иова "всего мира о прегрешении". Старый и новый патриархи простили россиянам старые и новые клятвопреступления и призвали никогда больше не нарушать крестного целования [67] . Гермоген получил возможность отлучать новых клятвопреступников. Но не торопился это делать, пока царские войска одерживали победы (на Вырке и у Серебряных Прудов) и была надежда обойтись без крайней душегубительной меры. Лишь когда восставшие сами перешли в наступление и разгромили полки Шуйского под Тулой, Дедиловом и на Пчельне, сняли осаду Калуги и приняли в своп ряды перебежчиков из "христолюбивого воинства", патриарх решился предать проклятию Болотникова и главных его соумышленников, оставляя остальным повстанцам церковный путь спасения.
67
Все документы и речи см.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедициею. Т. 2. № 67.
Гермоген считал отлучение мерой последней крайности, но положение и было отчаянным. Царские войска бежали в ужасе, говорили о 14 тысячах убитых, о гибели воевод, об измене 15 тысяч ратников, о том, что, если восставшие пойдут к Москве, столица сдастся без сопротивления. Шуйский дрожал, патриарх призывал всех подняться на врагов веры, велел монастырям открыть кладовые и высылать в армию всех людей, способных носить оружие, "даже чтобы самые иноки готовились сражаться за веру, когда потребует необходимость" [68] . Бояре взбунтовались и потребовали, чтобы царь Василий сам повел войско или уходил в монастырь, чтобы они могли выбрать государя, способного защитить их имущество и семьи.
68
Об анафеме и призывах патриарха см.: Карамзин И.М. История государства Российского. М., 1989. Кп. III. Т. 12. С. 33. Прим. 126.
Под давлением бояр и патриарха Шуйский избрал меньшее зло и согласился возглавить армию, собиравшуюся в поход под Тулу, где сосредоточились главные силы болотниковцев. По слухам, царь поклялся не возвращаться в Москву без победы или умереть на ноле брани. Но Гермоген не был уверен даже, что о выступлении Шуйского в поход следует объявлять, что тот не побежит от одних предвкушений опасности. Царь выступил 21 мая, патриарх разослал по стране грамоты о молитвах за успех государева и земского великого дела только в первых числах июня [69] .
69
Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедициею. Т. 2. № 73.
Василий Шуйский делал ставку на дворянство. Государство брало на себя розыск всех подневольных людей, бежавших за 15 лет от дворян, пришедших на службу в Москву. Им жаловались земли и деньги, в том числе изъятые у монастырей. Неявившихся к царю ждали жестокие кары на земле и посмертные муки, щедро обещанные патриархом Гермогеном. Через две недели после разгрома под Калугой царь двинул на крестьян и холопов 100-тысячное ополчение дворян с их боевыми холопами, стрельцов и разнообразных "даточных людей". Болотников с 38-тысячным войском попытался обойти царскую армию, чтобы захватить Москву. В сражении на реке Восме близ Каширы восставшие были остановлены геми дворянскими полками, которые прежде были их союзниками.
Однако положение государства было ещё очень опасным. Даже во второй грамоте, повелевая молебствовать в честь победы царских войск на реке Восме, патриарх Гермогеи рисовал ситуацию в мрачных красках. "Грех ради наших и всего православного христианства, — писал он, — от восстающих на церкви Божии и на христианскую нашу истинную веру врагов и крестопреступников межусобная брань не прекращается. Бояр, дворян, детей боярских и всяких служилых людей беспрестанно побивают и отцев, матерей, жён и детей их всяким злым поруганием бесчестят. И православных христиан кровь… как вода проливается. И смертное посечение православным христианам многое содевается, и вотчины и поместья разоряются, и земля от воров чинится пуста" [70] .
70
Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедициею. Т. 2. № 74.
Речь опять идёт о патриарших грамотах, сохранившихся только благодаря Филарету. В 1607 г. митрополит служил молебны и рассылал по епархии богомольные грамоты Гермогена, полученные 6 и 11 июня, в дни напряжённых боев царской армии с повстанцами. Но мы вправе предположить, что митрополит Ростовский поддерживал все известные нам пропагандистские акции патриарха, начиная с церковного проклятия вождей народного восстания. Крайние церковные меры, в том числе истощение архиерейской и монастырской казны в помощь правительственным войскам, помогли переломить ситуацию.