Патриарх Сергий
Шрифт:
Но эта «новая русская жизнь» складывалась совсем не такой, какой она представлялась гражданским властям и соборному большинству. В дневнике служащего Московской синодальной конторы А. И. Денисова она предстает следующим образом: «Поражения на войне. Дезертиры. Беженцы. Аграрные волнения, пожары, грабежи, убийства. Вскакивание цен, дефицитные товары, денежный кризис, полнейший внутренний развал. И при этом из Петрограда несутся истерические крики: „До победного конца!“… Керенский появляется то тут, то там. В одном месте кричит, в другом — молчит. Душная атмосфера никчемной суетливой безалаберщины. Вырисовывается фигура Ленина. Чувствуется приближение какого-то решительного поворота событий. Весь этот кошмар должен как-то распылиться, рассеяться, разрушиться, как леса строящегося дома…. Наступает октябрь. Кошмар принял затяжную форму. Развал усилился донельзя. Россия трещит по швам.
36
Денисов А. И.Первые дни Февральской и Октябрьской революций в 1917 г. в Московском Кремле //Исторический архив. 1997. № 3. С.72, 73.
Осенью 1917 года церковь активно включилась в политическую жизнь страны, ведя усиленную полемику с социалистическими партиями, призывая верующих отдавать голоса на выборах в Учредительное собрание за «православномыслящих» и «церковно настроенных» граждан. Официальное издание Собора «Всероссийский церковно-общественный вестник» на своих страницах так, к примеру, характеризовал все более набиравших силу большевиков: «Что такое большевизм? Это смесь интернационалистического яда со старой русской сивухой. Этим ужасным пойлом опаивают русский народ несколько неисправимых изуверов, подкрепляемых кучей германских агентов. И давно пора этот ядовитый напиток заключить в банку по всем правилам фармацевтического искусства, поместить на нем мертвую голову и надпись „яд“» [37] .
37
Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. № 29.
Но ощутимого успеха церковь не имела. Недаром на страницах светской и церковной печати отмечалось, что избиратели отдавали свои голоса, ориентируясь не столько на вероисповедание кандидатов, сколько на их политическую программу. И здесь лидерство явно захватили представители партий социалистической ориентации, что в дальнейшем подтвердили и окончательные итоги выборов в Учредительное собрание.
Да и на заседаниях Собора неоднократно звучали слова о все большем «отдалении» крестьян и рабочих от религии и церкви. Эмиссары Собора, развозившие религиозно-церковную литературу, воззвания и обращения Собора по воюющим войскам, с особым сожалением рассказывали об охлаждении религиозно-патриотического чувства у солдат.
…Наступил день 25 октября 1917 года. На утреннем пленарном заседании Собора продолжился горячий спор по вопросу о восстановлении патриаршества. Выступали и те, кто «за», и те, кто «против». Среди последних был и профессор Киевской духовной академии П. П. Кудрявцев, который говорил об «опасностях», подстерегающих церковь и страну в случае восстановления патриаршества. К сожалению, к его словам не прислушались, тогда как некоторые из них оказались провидческими. В частности, обращаясь к «патриархистам», он говорил: «Вы вводите патриаршество в то время, когда готова начаться борьба Церкви с государством. В лице патриарха вы хотите иметь предводителя в этой борьбе. Но ведь если будущий патриарх примет вашу программу, ему ничего не останется, как сделаться вождем определенной политической партии, чего-то вроде католического центра в Германии. Другими словами: учреждение патриаршества может повести за собой рост того явления, какое называется клерикализмом. Не знаю, как вы, но мы считаем это явление столь же вредным для Церкви, как и для государства, а потому опасаемся вводить институт, чреватый такими последствиями. Но и это не всё. Вы учреждаете патриаршество в такой момент нашей истории, когда новые формы нашей государственной жизни еще не определились. Во всяком случае, центробежные течения у нас теперь неизмеримо сильнее центростремительных, и возможность превращения нашего государства в федеративную республику или, по крайней мере, в республику, состоящую из ряда автономных областей, не исключается. Вы думаете, что патриаршество послужит к объединению России не только в церковном, но и в политическом отношении, а мы думаем, совсем наоборот: мы думаем, что патриаршество только усилит действие сил центробежных» [38] .
38
См.:
В конце пленарного заседания приехавшие из Петрограда члены Собора сообщили о штурме Зимнего и низложении Временного правительства, о переходе политической власти в руки Всероссийского съезда Советов — единственного на тот момент из оставшихся легитимных органов власти в стране; о его первых декретах о мире и о земле, о формировании первого временного советского правительства.
В работе Собора объявлен был перерыв.
Вооруженное восстание в Москве
К вечеру 25 октября уже вся Москва знала о событиях в Петрограде, о победе большевиков. Волна митингов, демонстраций, собраний прокатилась по заводам и фабрикам, учебным заведениям и воинским частям. Толпы людей вышли на улицы, потянулись в центр города. То здесь, то там возникали стихийные митинги. Из рук в руки передавались дошедшие из Петрограда газеты, а также московские социал-демократические издания с сообщениями о революции. На городских площадях появились автомобили, с которых разбрасывались листовки с лозунгами: «Да здравствует власть революционного пролетариата!», «Вся власть Советам!», «Да здравствует пролетарско-крестьянская республика!».
В городе сформировались два центра власти. С одной стороны — Комитет общественной безопасности при Городской думе во главе с эсером В. В. Рудневым и командующим Московским военным округом полковником К. И. Рябцевым. К зданию Городской думы, где заседал этот орган, подтягивались офицеры, прапорщики и юнкера, оставшиеся верными Временному правительству.
С другой стороны — Совет рабочих депутатов и Военно-революционный комитет, разместившиеся в бывшем доме генерал-губернатора на Скобелевской площади. Сюда с рабочих окраин двинулись отряды Красной гвардии и добровольцев, по пути занимая почту, телеграф, телефонную станцию.
В ночь на 26 октября верные Рябцеву войска перешли в наступление. Продвигаясь к Кремлю, в районе Гостиного двора они первыми открыли огонь по отрядам противостоявших им сил, которые понесли серьезные потери. По сути, именно эти военные действия развязали последующие ожесточенные столкновения в Москве. Затем юнкера блокировали Кремль, где в заложниках оказались отряд красногвардейцев и солдаты 56-го пехотного полка, заняли Манеж и прилегающие к центру города улицы и площади. Москва была объявлена на военном положении. Военно-революционному комитету был предъявлен ультиматум сдать оружие и прекратить противодействие правительственным силам. Но поскольку он был отвергнут, началась осада Кремля. Раздались ружейные и пулеметные выстрелы, вновь пролилась кровь. Войскам полковника Рябцева удалось проникнуть в Кремль, где они жестоко расправились с солдатами и красногвардейцами, расстреляв безоружных пленных и свалив трупы в общую яму. Информация об этом просочилась за стены Кремля, вызвав гнев и ожесточение среди большевиков и им сочувствовавших.
Епархиальный дом, где проходили заседания Собора, и здание духовной семинарии, где жили члены Собора, оказались в зоне непосредственного вооруженного столкновения. К тому же немало иерархов и священников жили в Кремле при различных церковных учреждениях, и теперь они фактически были блокированы там. В таких условиях соборяне не могли собираться на пленарные заседания, деятельность Собора была парализована.
Лишь утром 28 октября, хотя и не в полном составе, соборяне смогли собраться вновь. Главным вопросом, поставленным на обсуждение, стало восстановление в Русской церкви патриаршества. В ходе непростой дискуссии сторонникам патриаршества удалось убедить присутствующих прекратить прения и перейти к обсуждению практических мероприятий по восстановлению патриаршества.
30 октября в ходе пленарного заседания предполагалось обсудить лишь один вопрос: о порядке избрания патриарха. С мест послышались голоса:
— Соблюдайте регламент, дайте слово и тем, кто «за», и тем, кто «против» предложения.
На кафедру взошел профессор Киевской духовной академии Ф. Мищенко:
— Я нахожу, что сегодня нецелесообразно приступать к избранию патриарха. Это крупнейшее не только церковное, но и политическое событие… Выбор патриарха — вернейший шаг к отделению церкви от государства. Мы не должны действовать очертя голову, иначе произойдет церковный раскол. Я призываю владык не делать необдуманного шага.