Патриарх Тихон
Шрифт:
Император Николай II сложил с себя верховную власть и, минуя сына, наследника Алексея, благословил на российский престол брата, великого князя Михаила Александровича, который на следующий день отказался от восприятия верховной власти до «всенародного голосования». Образованное общество подобное беззаконие восприняло как закон. С самодержавной монархией и православным государством в России было покончено.
Самодержавная монархия — это преемство власти по указанию Промысла Божиего, независимо от человеческого усмотрения. Император Петр I отменил принцип престолонаследия православного государства, установив волю человека на преемство верховной власти. Император Павел I восстановил.
В статье № 37 «Основных законов о престолонаследии» записано: «При действии правил, выше изображенных, о порядке наследия престола, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от этого права
Акт об отречении никогда не был, да и не мог быть «обращен в закон», так как нарушал «Основные законы о престолонаследии». Императору дозволяется передать свою власть лишь «лицу, имеющему на оный право», то есть сыну Алексею, который, в свою очередь, может отречься лишь по достижении совершеннолетия в 16 лет, а до этого управление государством должно перейти к ближайшему к наследию престола из совершеннолетних. Кроме того, отречение возможно только в том случае, если «за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола». А затруднение появилось, так как великий князь Михаил Александрович согласился занять престол лишь в том случае, если на то будет благоволение Учредительного собрания.
Итак, отречение не состоялось, император Николай II, послушный воле Божией, обязан был и далее нести подвиг монаршей власти. Но не было в России духовного учителя — патриарха, который бы, подобно святым молитвенникам Иову и Ермогену, смог поддержать власть Божиего помазанника. А было лишь безбожное Временное правительство, распорядившееся арестовать царскую семью.
«Кругом измена и трусость, и обман!»
«По улицам гарцевали нижние чины конвоя его величества, надушенные, напомаженные, с красными бантами, все моментально забывшие то исключительное положение, которое они занимали при дворе, ту ласку и внимание, которые им оказывали их величества».
Татьяна Мальник
«Где были придворные? Офицеры? Представители аристократии? Ведь Царское [25] ими было полно? Спасали они свои шкуры, хлопотали об украинских паспортах, ехали к Скоропадскому».
Г. К. Лукомский
«Когда государь проходил мимо собравшихся в вестибюле офицеров, никто его не приветствовал. Первый сделал это государь. Только тогда все отдали ему привет».
А. А. Волков
25
Царское Село, где проживал император с семьей.
Одурманенные большевистской пропагандой солдаты тоже предали своего государя. При взятии Зимнего дворца его портрет, с выколотыми глазами и вставленной в рот папироской, выставили у одной из наружных стен.
Святейший Синод постановил поминать в церквах вместо имени царя и его семьи «благоверное Временное правительство». Правда, диаконы, ссылаясь на непривычку к нововведению, иногда возглашали «многие лета» «благовременному правительству».
Нет ничего случайного в нашем мире, и еще в 1904 году, празднуя день рождения государя, владыка Тихон предрек: — Да не покажется странным, братие, что в радостный день рождения государя мы ведем речь о скорбях и страданиях его. Оправдание сему можно находить и в том, что рождение государя падает на день, когда Православная Церковь воспоминает Многострадального Иова. Конечно, такое совпадение, может быть, кажется для иных случайным. Но для взора верующего человека нет ничего случайного, и тем более в таком важном событии, как рождение властелинов, которых воздвигает Сам Господь потребных во время (Сир. 10, 4). Посему не случайно, а скорее таинственно совпадение рождения нашего государя с днем памяти Многострадального Иова.
Когда император томился в заключении в Тобольске — как Многострадальный Иов, чье тело сатана поразил проказою лютою, от подошвы ноги его по самое темя (Иов, 2, 7) и сидел он в пепле вне селения, с черепицею в руках, чтобы скоблить себя ею, — опомнившиеся русские люди избрали главу духовной власти, в надежде, что он станет их покровителем и защитником, как некогда православный государь. Царская семья находилась в полной изоляции, и избранный в новые смутные времена патриарх не имел
6/19 июля 1918 года газета «Известия ВЦИК» объявила, что накануне — 5/18 июля 1918 года — под председательством Свердлова состоялось заседание ВЦИК, одобрившее расстрел Николая Романова в Екатеринбурге 3/16 июля. Газета при этом, по решению того же ВЦИК, трусливо налгала: жена и дети бывшего императора живы-здоровы и отправлены в безопасное место.
Почти не нашлось в притихшей России людей, во всеуслышание осудивших казнь государя. «Не возбранять согрешающим есть только грех, — поучал святитель Филипп, митрополит Московский, — ибо если кто и живет законно, но прилепляется к беззаконным, тот бывает осужден от Бога, как соучастник в злых делах». Патриарх Московский и всея России Тихон не совершил этого греха. Узнав, как и другие москвичи, из газет о случившемся, он в тот же день созвал совещание Соборного Совета, на котором порешили безотлагательно совершить в церкви Епархиального дома, где заседал Совет, панихиду по убиенному императору. В протоколе совещания есть собственноручная приписка Святейшего: «Благословляю архипастырей и пастырей молиться о сем на местах». А два дня спустя, в праздник Явления Казанской иконы Божией Матери, патриарх служил литургию в Казанском соборе, находившемся по соседству с Кремлем, занятым ВЦИК, и в переполненном храме произнес проповедь, ставшую исторической:
— …Счастье, блаженство наше заключается в соблюдении нами Слова Божия, в воспитании в наших детях заветов Господних. Эту истину твердо помнили наши предки. Правда, и они, как все люди, отступали от учения Его, но умели искренно сознавать, что это грех, и умели в этом каяться. А вот мы, к скорби и стыду нашему, дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признается грехом, но оправдывается, как нечто законное. Так, на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство — Исполнительный комитет — одобрило это и признало законным. Но наша христианская совесть, руководясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим. Но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-то вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела, одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: Блаженны слышащие Слово Божие и хранящий е!
* * *
Опасаясь за жизнь своего архипастыря, Совет объединенных приходов Москвы организовал из безоружных горожан-добровольцев охрану патриарших покоев на Троицком подворье. Договорились, что в случае ареста патриарха надо будет суметь ударить в набат, и следом колокольный звон польется со всех московских церквей, созывая народ. И двинутся крестные ходы к Троицкому подворью, а оттуда к месту заключения Святейшего, и не разойдутся пасомые, пока не будет выпущен их пастырь.
Понимая, что, несмотря на все предосторожности, жизнь заступника Русской Церкви все равно находится в опасности, Соборный Совет в тайном заседании избрал несколько заместителей патриарха, которые один за другим, в зависимости от того, будут ли они находиться в тот момент на свободе, должны заменить владыку Тихона в случае его насильственной смерти. Депутация членов Собора сообщила об этом Божиему избраннику и посоветовала ему скрыться за границу, чтобы не повторить участь императора. «Бегство патриарха, — ответил, улыбаясь, святитель Тихон, — было бы на руку врагам Церкви. Пусть делают со мною все, что угодно».