Патриций
Шрифт:
– А он знает, что здесь только свои?
– Да, миледи.
Леди Вэллис отодвинула тарелку и поднялась.
– Ну, что ж, - сказала она.
– Я уже кончила.
Лорд Вэллис последовал ее примеру, и они вышли вместе, а Барбара, которая тоже встала из-за стола, осталась в столовой, неуверенно глядя на дверь.
Лорду Вэллису лишь недавно рассказали о том, кто ухаживал за его больным сыном, и он был просто обескуражен. Будь Юстас без особенных причуд, как все молодые люди, отец только пожал бы плечами и подумал: "Что ж, бывает!" А сейчас он буквально не знал, что и подумать. И пока они с женой шли через гостиную, отделявшую столовую от кабинета, спросил с тревогой:
– Что же это, Гертруда, опять та женщина, или... в чем дело?
– Одному господу богу известно, дорогой, - ответила леди Вэллис, пожав плечами.
Мнлтоун стоял в амбразуре окна. Выглядел он вполне окрепшим и поздоровался с родителями самым обычным своим тоном.
– Ну-с, мой друг, - сказал лорд Вэллис, - я вижу, ты опять в добром здоровье. Что нового на свете?
– Только то, что я решил сложить с себя депутатские полномочия.
Лорд Вэллис широко раскрыл глаза:
– Это почему же?
Но леди Вэллис, как и подобает женщине, быстрее угадала, какие причины могут быть у Милтоуна, и густо покраснела.
– Вздор, мой милый, - начала она.
– Это совсем не обязательно, даже если...
– Тут она спохватилась и докончила сухо: - Объяснись, пожалуйста.
– Объяснение очень простое: отныне моя судьба связана с миссис Ноуэл, и я не могу жить двойной жизнью. Если бы это стало известно, я должен был бы немедленно вернуть мандат.
– Боже праведный!
– воскликнул лорд Вэллис.
Леди Вэллис сделала порывистое движение. Два глубоко несхожие между собою представителя сильного пола - ее муж и сын - готовы были вступить в ожесточенный спор, и при виде такой опасности она, сбросив маску, стала истинной женщиной. Оба они бессознательно почувствовали перемену и теперь обращались к ней.
– Здесь не о чем спорить, - сказал Милтоун.
– Для меня это вопрос чести.
– А дальше что?
– спросила мать.
– Видит бог, - прервал ее лорд Вэллис с неподдельным волнением, - я полагал, что ты ставишь свое отечество выше личных интересов.
– Джеф!
– сказала леди Вэллис. Но он продолжал:
– Нет, Юстас, ты престранно смотришь на вещи. Я совершенно тебя не понимаю.
– Вот это верно, - подтвердил Милтоун.
– Слушайте меня оба!
– сказала леди Вэллис.
– Вы слишком разные, и вы не должны ссориться. Я этого не потерплю. Не забывай, Юстас, ты нам сын и тебе не следует так горячиться. Сядьте оба и обсудим все спокойно.
Она указала мужу на кресло и села сама. Милтоун остался стоять. С внезапным испугом леди Вэллис спросила:
– А это... а ты... а скандала не будет?
Милтоун угрюмо усмехнулся.
– Разумеется, я все скажу ее мужу, но вы можете не беспокоиться; как я понимаю, его взгляды на брак не допускают развода ни при каких обстоятельствах.
У леди Вэллис вырвался вздох глубокого, нескрываемого облегчения.
– Но в таком случае, мой мальчик, - начала она, - даже если ты непременно хочешь все сказать этому человеку, безусловно, незачем посвящать в это кого-либо еще.
Тут вмешался лорд Вэллис.
– Я был бы рад услышать, какая все же связь между твоей честью и отказом от депутатских обязанностей, - натянутым тоном осведомился он.
Милтоун покачал головой.
– Если вы до сих пор этого не понимаете, объяснять бесполезно.
– Да, я не понимаю. История эта весьма... весьма прискорбная, но без крайней необходимости отказываться от дела своей жизни было бы, с моей точки зрения, противоестественно и нелепо. Много ли найдется мужчин, которым ни разу в жизни не случалось вступить в подобную связь? Если тебя послушать, половину наших соотечественников придется считать недостойными и неправомочными.
В эту критическую минуту он, казалось, и избегал встречаться глазами с женой и взглядом спрашивал ее совета, искал ее поддержки и вместе с тем старался соблюсти приличия. И как ни сильна была тревога леди Вэллис, на минуту чувство юмора взяло верх. Забавно, что Джеф так себя выдает! Она просто не могла удержаться и посмотрела на него в упор.
– Дорогой мой, ты сильно преуменьшаешь, - мягко поправила она.
– Таких мужчин не половина, а самое малое три четверти.
Но лорд Вэллис перед лицом опасности вновь обрел твердость духа.
– Не знаю, зачем тебе понадобилось смешивать любовные дела с политикой, - сказал он сыну.
– Это выше моего понимания.
Милтоун ответил так медленно, словно признание жгло ему губы:
– Существует же на свете такая вещь, как убеждения. Я, например, не считаю, что жизнь можно делить на две независимые части - одна для общества, другая для себя. Моей мечте пришел конец, она разбита. Теперь меня не влечет общественная деятельность... Я больше не вижу в ней ни смысла... ни цели.
Леди Вэллис схватила его за руку.
– Ох, милый, это уж какая-то чрезмерная святость...
– но, заметив кривую усмешку Милтоуна, поспешно поправилась: - Я хочу сказать, чересчур строгая логика.
– Ради бога, Юстас, призови на помощь свой здравый смысл, - опять вмешался лорд Вэллис.
– Не кажется ли тебе, что твой прямой долг - спрятать в карман излишнюю щепетильность и отдать все свои силы и дарования на службу отечеству?!
– Я не обладаю здравым смыслом.
– В таком случае, разумеется, тебе действительно лучше отказаться от общественной деятельности.