Патриоты
Шрифт:
Энн молчала.
Старый капитан прижался щекой к волосам жены, его губы почти касались ее уха.
— Господи, — произнес он вслух, — Ты же знаешь: Энн заслуживает большего. Она свое уже отстрадала. Она заслужила мужа, который бывает дома дольше, чем отсутствует. Господи, Тебе известны мои помыслы. Я ничего другого не хочу в этой жизни, как только быть рядом с ней. Но по причинам, известным Тебе одному, Ты даровал нам жизнь во времена неспокойные. На улицах нашего города царит злоба, наша колония, наша семья балансируют на грани войны. Нам не дано предугадать будущее, Господи. Но мы знаем одно: мы в Твоих руках. — Голова Энн склонилась на плечо мужа. Ее лицо было мокрым
Как только смолк звук его голоса, свою молитву начала Энн:
— Господи, сделай поездку моего мужа безопасной. Позволь ему принести мир в нашу несчастную колонию. С самого начала мы передали в руки Твои свои жизни и жизни наших детей, там они и остаются. И прошу Тебя, Господи, если будет на то Твоя воля, верни Джареда побыстрее домой.
После молитвы супруги принялись снаряжать Джареда в дорогу. Проходя мимо окна, Энн заметила во дворе какое-то движение. В саду за оснеженными кустами мелькнула чья-то тень. Женщина прижалась лицом к стеклу и вгляделась в ночь — в саду было тихо. Шапки снега, освещаемые луной, лежали на живой изгороди; между кустами чернели проталины. Дорожки были плотно утоптаны ногами. Ни шороха. Возможно, она увидела в стекле собственное отражение.
И тут Энн заметила человека, идущего короткими перебежками к дому. Фигура и походка указывали на то, что это мужчина. Незнакомец оглядывался. Но не успела Энн позвать мужа, как уже сообразила, кто это. «Исав! Что привело ее сына ночью в сад? Разве он не уехал в Кембридж?» Но вот из темноты вынырнула еще одна фигура. Край плаща приподнялся, сверкнуло что-то белое. Мерси. На ней — вечернее платье. Молодая женщина схватила Исава за руку и увлекла за собой в тень. Сад снова опустел.
Глава 4
Сначала он услышал ее смех. Затем зашуршали юбки, лунный свет выхватил из-под накидки белый край платья. Исав почувствовал, как изящные женские пальцы затрепетали на его руке… И последняя, ярким пятном отпечатавшаяся в памяти картина: он стоит в тени промерзшей изгороди и к нему прижимается Мерси. Головокружительная Мерси. Ее глаза игриво поблескивают в темноте, на губах порхает задорная улыбка. Грудь волнующе поднимается. Легкие клубы пара указывают на короткое, убыстренное дыхание. Не выпуская руки молодого человека, Мерси приковала его к себе еще и взглядом. Ее запах, подобно наркотику, парализовал все чувства Исава. Особенно то самое чувство здравого смысла, которое, не пребывай оно в состоянии временной летаргии, непременно воспротивилось бы встрече в саду в столь поздний час.
— Где ты был? — пожурила она его, игриво выпятив нижнюю губку и притворяясь обиженной. — Вот уже целую вечность я жду тебя на морозе!
— Ты знала, что я приду, — с восторгом выдохнул Исав.
По лицу молодой женщины пробежала самодовольная улыбка. — Почему ты хотела встретиться со мной здесь? — спросил он лишь бы что-то спросить. На самом деле он готов был с ней встретиться где угодно и по какому угодно поводу. Пошел бы на все, только бы остаться с Мерси наедине, как это частенько бывало в старые добрые времена, до ее замужества.
— А что, для этого
Настал его черед улыбнуться. Молодой человек помотал головой. Он все рассчитал верно. Мерси подмигнула и наградила его обольстительной улыбкой. В этой женщине было что-то дурманящее. С первой их встречи он не мог противиться действию ее чар. И теперь, по прошествии почти двенадцати лет, власть Мерси над ним ничуть не ослабла. А ведь она уже десять лет как жена Джейкоба.
Каждый раз, вспоминая сей неприятный факт, Исав закипал злобой. Этого не должно было случиться. Мерси принадлежала ему! Джейкоб ее украл! Только так братец мог ее заполучить. Предательство, которое Исав никогда не простит. Никогда.
— Мне нужно было с кем-нибудь перекинуться словечком, — сказала Мерси. — Джейкоб уехал по делам этого дурацкого Комитета безопасности, который чем-то там занимается всю ночь напролет.
Услышав о брате, Исав напрягся. Почувствовав это, Мерси прильнула к нему. Ее тело обладало волшебной силой — оно дарило тепло и покой. И Мерси умело этим пользовалась.
— Мне нужно было с кем-то пошептаться, — доверительно сообщила она, — а ты такой душка, позволяешь с тобой болтать.
И тотчас без видимого перехода разразилась обличительной критикой нынешнего обеда. Подобная светская болтовня была обыденным развлечением Мерси Рид Морган — самоуверенной светской бабочки, привыкшей быть душою любого собрания, большого или маленького, официального или нет. Даже злопыхатели, в основном женщины, сжигаемые завистью к Мерси, всегда окруженной толпой заискивающих поклонников, скрепя сердце начинали составление списков гостей с ее имени. Им было хорошо известно: успех их небольшого светского предприятия всецело зависит от присутствия на нем этой молодой особы.
Бедняжка Абигайль Хантер! Дорого ей обошлось понимание этого закона бостонского света. Наивная дочь богатого печатника решила доказать, что званый вечер может обойтись и без Мерси Рид Морган. В течение шести месяцев Абигайль тщательно продумывала детали своего приема; она наняла лучших музыкантов, выписала из-за границы изысканную еду и напитки, потратила больше времени на составление списков гостей, чем новоизбранный премьер-министр на формирование кабинета. В ночь перед этим торжественным событием все было доведено до совершенства: яркий теплый свет, веселая цветовая гамма, волшебная музыка… Когда же из Филадельфии прибыл Бенджамин Франклин, Абигайль Хантер засветилась победной улыбкой.
К сожалению, она торжествовала преждевременно. Отсутствие Мерси было замечено с первой минуты приема. Толки о том, что это не случайно, искрами разлетались от одного кружка гостей к другому. Во время обеда перешептывания стали обретать форму предположений и домыслов. «Чем бедняжка Мерси могла так прогневить Абигайль?»
Мисс Хантер героически пыталась увести разговор в другую сторону. Тщетно. Даже достопочтенный доктор Франклин со своими легендарными светскими анекдотами не мог повернуть ход беседы в более приемлемое для мисс Хантер русло. Один за другим, чуть ли не по очереди, гости вспоминали истории, связанные с Мерси, ее имя перелетало из уст в уста. И вскоре прием Абигайль начал напоминать ирландские поминки. Мерси Рид Морган не просто отсутствовала. Все выглядело так, словно она умерла! Мало-помалу ее фигура выросла до мифических размеров. Шутки Мерси казались веселее, а шалости более дерзкими и сумасбродными. Абигайль не удивилась бы, предложи кто-нибудь канонизировать Мерси как главную святую бостонского света! Ну а если Мерси — невинная мученица, то Абигайль — ее палач, и, стало быть, подлежит осуждению.