Патруль не сдается!
Шрифт:
От напряжения он принялся раскачиваться на скамье. Знать так много и одновременно так мало! Если бы только Эш был здесь, рядом. Сокровища, спрятанные на Топазе, могли оказаться настоящим ящиком Пандоры для того, кто не имел представления с чем имеет дело. Апач внимательно осмотрел окружавшие его стены. В них были скрыты проходы. Он был уверен, что смог бы открыть часть из них, но не только сейчас, еще не время…
Тревис понимал еще одно. Все это не должно достаться красным. Если только информация попадет к ним в руки, то это станет не только концом монголов и апачей здесь, на Топазе. Это станет концом Земли. Подобно черной инопланетной
Если бы он только мог — как ни восставало против этого все его существо археолога — уничтожить долину, не оставив даже и следа от старого города. Но если у красных и есть такое оружие, то у апачей его просто нет. Им надо действовать так, как они и задумывали с самого начала. Необходимо воевать с этими красными и уничтожить их еще до того, как они сумеют проникнуть в этот заброшенный город с башнями.
Тревис неуклюже поднялся на занемевших ногах, глаза слезились от напряжения, голова распухла от картин, намеков и идей. Ему хотелось выбраться отсюда на открытый воздух, где чистый, свежий ветерок, прилетавший с горных вершин, мог бы развеять его невеселые мысли о неведомой цивилизации и проблемах, внезапно открывшихся перед ним. Спотыкаясь, он слепо побрел по коридору, ломая голову над тем, как ему теперь добраться на третий этаж до своей жерди с веревкой.
Когда он наконец добрел до колонны, то, даже не надеясь, а просто повинуясь какому-то внутреннему побуждению, приложил к светящейся поверхности ладони. К его несказанному удивлению, они мгновенно прилипли, а затем и его тело оказалось в плену неведомой силы. И через несколько секунд он почувствовал, что скользит вверх.
Он невольно затаил дыхание, пока не миновал первое помещение, и только тогда позволил себе расслабиться. Принцип этого странного лифта ему был непонятен. Но ему было совершенно все равно, лишь бы механизм работал как положено. Вскоре он достиг помещения с окнами. Дневной свет сменился зеленоватыми отблесками луны, катившейся по небу. Должно быть, он провел в подземелье целые часы.
Тревис почти без труда отошел от колонны и бросился к окну. Ему следовало поторопиться, если уж он хотел догнать группу апачей на перевале. То, что они собирались сообщить клану, напрочь перечеркивалось всем тем, что ему довелось узнать здесь. Теперь апачи не могли уйти на юг, оставив горы и особенно долину без присмотра. Если это случится, и красные завладеют сокровищами Топаза, погибнут они все. Этого допустить было нельзя.
Спустившись вниз по веревке, он огляделся в поисках койотов. Затем попытался мысленно позвать их. Однако они исчезли столь же неожиданно, как и встретили его. У Тревиса уже не оставалось времени на поиски. Со вздохом он трусцой пустился к перевалу.
В прежние времена, припомнилось ему, воины апачей были способны преодолеть до пятидесяти миль в день пешими по пересеченной местности. Возможно, у него нет такой выносливости, но почему-то он был абсолютно уверен, что успеет догнать остальных. Однако, когда он вышел на перевал, то своих соотечественников на обусловленном месте не нашел.
По перевернутому камню и сломанной ветке он к своему огромному разочарованию понял, что они доберутся до лагеря задолго до него. Деклай со своими сторонниками не преминут воспользоваться сообщением Нолана и постараются во что бы то ни стало склонить всех на свою сторону.
Однако сдаваться Тревис не собирался. В нем словно проснулся дух противоречия. Он пустился бежать дальше. Тревис уже настолько вымотался, что поддерживал себя только допингом, содержащимся в концентратах. Он бежал трусцой, которая была ненамного быстрее спортивной ходьбы. Его неотвязно преследовали воспоминания о картинах, увиденных в ридере: перед силами, которыми манипулировали яйцеголовые звездные путешественники, бледнели кошмары водородных и кобальтовых бомб, терзавшие его мир с незапамятных времен.
Потратив последние силы, он рухнул возле ручья и тут же уснул. Его разбудили лучи горячего утреннего солнца, падавшие на лицо. Тревис с трудом разлепил спекшиеся веки, шатаясь, поднялся на ноги, зачерпнул ладонью из ручья, смочил лицо и губы и снова пустился бежать.
Какой сегодня день? Сколько часов он провел в подземелье? Он совершенно потерял счет времени. В голове билась и пульсировала лишь одна мысль: он должен добраться до лагеря, поведать о своих открытиях, каким-то образом взять верх над Деклаем, доказав необходимость вторжения на север.
Неожиданно Тревис узнал знакомый ориентир: небольшой скалистый пик. Взгляд скользнул по нему и сознание сработало. Но он продолжал идти, хрипя и пошатываясь. Грудь с трудом вздымалась от каждого вздоха. Тревис даже не мог предположить, что теперь его осунувшееся, усталое, изможденное лицо представляет собой страшную искаженную маску.
— Э-э-эй…
Далекий крик достиг его ушей. Тревис с трудом приподнял голову и увидел перед собой людей, но все никак не мог сообразить, что может значить обращенное против него оружие.
К ногам упал камень, другой. Он с трудом заставил себя остановиться. Прерывистое дыхание рвалось из горла.
— Ниюгак!
Колдун. Где колдун? Тревис затряс головой. Какие здесь могут быть колдуны?
— До нейлка да!
Древняя угроза смерти. Почему? Для кого?
Еще камень, на этот раз он угодил ему прямо в ребро, и с такой силой, что Тревис пошатнулся и сел. Он попытался подняться, увидел, как Деклай осклабился и замахнулся. Наконец Тревис понял, что происходит.
Но тут в голове взорвалось болью, и он начал падать, валиться в колодец тьмы. И на этот раз никакой зеленовато-лиловой колонны, которая могла бы осветить ему путь.
13
Что-то мокрое и шершавое потерлось о щеку, Тревис попытался отвернуться, но вспышка боли заставила его замереть. Через какое-то время боль перешла в головокружение, но он все еще лежал, боясь сделать малейшее движение. Тревис с трудом приоткрыл один глаз и увидел остроконечные ушки и пушистую голову койота на фоне серого, завешанного тучами неба. Он сразу признал Наликидью.
Холодная капля упала ему на лоб и скатилась, оставляя после себя прохладный след. И сразу же грозовые облака разразились безумным ливнем. Такого Тревису не приходилось переживать со времени своей высадки на Топаз. Его зазнобило от промозглой сырости. Тревис попытался подняться хотя бы на колени, но ноги подогнулись, он упал, потом снова приподнялся. Наликидью схватила его зубами за рубашку и принялась тянуть вверх. Только благодаря этой поддержке ему, наконец, удалось встать на четвереньки. Вот так он и дополз до небольшого укрытия под ветвями какого-то густого дерева. Здесь, спрятавшись от непогоды, Тревис уселся на рыжеватый слой опавших иголок и уставился в пустоту. Теперь только редкие капли дождя падали на него, но он даже не обращал на это внимание.