Патруль времени (сборник)
Шрифт:
— Я обнаружил это на стене в конторе ресторана; не думаю, чтобы кто-нибудь за все годы хоть раз взглянул на эту фотографию. Крупный мужчина в центре — первый хозяин ресторана, основавший его в 1885-м году, когда и был сделан снимок. Всех остальных на фото никто не знает. Но вглядитесь внимательней в эти лица.
Я послушался и сразу понял, что он имел в виду: одна из физиономий на снимке как две капли воды была похожа на ту, в объявлении о розыске. Такое же поразительно длинное лицо, такой же лошадиный подбородок, по ширине чуть ли неравный скулам. Я взглянул на Айрина.
— Кто это? Его отец? Дедушка?
— Возможно, —
— Инспектор, — сказал я, — то, что вы рассказали, — необычайно интересно и даже захватывающе. Поверьте, вы полностью завладели моим вниманием, и я никуда не тороплюсь. Но я не совсем понимаю…
— Вы ведь профессор, не так ли? А профессора — народ сообразительный, верно? Я ищу помощи всюду, где могу ее найти. У нас накопилось с пяток нераскрытых дел вроде этого — люди, которых мы, безусловно, должны были поймать, и притом без труда! Вот еще один — Уильям Спэнглер Грисон. Слышали когда-нибудь это имя?
— Еще бы! Кто же не слышал о нем в Сан-Франциско?
— Это точно, его хорошо знали в обществе. Но известно ли вам, что у него за душой не было ни цента собственных денег?
Я пожал плечами.
— Откуда мне знать? Я был уверен, что он богат.
— Богата его жена. Полагаю, из-за этого он и женился на ней, хотя люди болтают, что она сама за ним гонялась. Она намного старше его. Я беседовал с ней: женщина со скверным характером. Он молод, красив и обаятелен, но, по слухам, очень ленив; вот почему он на ней и женился.
— Я встречал его имя в газетных столбцах — в театральной хронике. Кажется, он имел какое-то отношение к театру?
— Всю жизнь он питал страсть к сцене, пытался стать актером, но не смог. Когда они поженились, она дала ему денег, чтобы он мог ездить играть в Нью-Йорк; это сделало его на некоторое время счастливым. Он летал на восточное побережье на репетиции и загородные пробные спектакли. Там он сблизился с молоденькими смазливыми актрисами. Жена наказала его, как маленького ребенка. Притащила его обратно сюда, и с той поры — ни цента на театр. Деньги на что-нибудь другое — пожалуйста, но он не мог купить даже билета на театральное представление: он был, провинившимся мальчиком. Тогда он сбежал, прихватив с собой 170 тысяч ее долларов, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. И это противоестественно, потому что он не может — понимаете, не может! — быть вдали от театра. Он давно уже должен был объявиться в Нью-Йорке — под чужим именем, в парике, с усами и прочей ерундой. Мы должны были поймать его несколько месяцев назад, но не поймали; он тоже как в воду канул. — Айрин встал с кресла. — Надеюсь, вы говорили всерьез, что не торопитесь, потому что…
— Вообще-то, конечно…
— …потому что у меня назначена встреча для нас обоих. На Пауэлл-стрит, возле Эмбаркадеро. Пойдемте.
Он вышел из-за стола, взяв лежавший на краю большой конверт. Я заметил, что конверт был с обратным адресом нью-йоркского полицейского управления и предназначался Айрину. Инспектор направился к дверям не оглядываясь, словно не сомневался,
— Мы можем взять такси — вместе с вами я смогу за него отчитаться. Когда я езжу один, то пользуюсь трамваем.
— В такой чудесный день, как сегодня, брать такси вместо трамвая — такое же безумие, как идти работать в полицию.
— Будь по-вашему, мистер турист! — сказал Айрин, и мы отправились в путь в полном молчании. Трамвай как раз делал круг, и мы заняли наружные места. Рядом с нами никого не было. Трамвай лениво пополз к Пауэлл-стрит. Стоял типичный день позднего сан-францисского лета, полный солнца и голубого неба; но Айрин мог с таким же успехом ехать в нью-йоркской подземке.
— Так где, по-вашему, находится сейчас Уильям Спэнглер Грисон? — спросил он, уплатив за проезд. — Я запросил нью-йоркскую полицию, и они разыскали его для меня за несколько часов — в городском историческом музее.
Айрин открыл конверт, вынул оттуда пачку подколотых листов серой бумаги и протянул мне верхний лист. Это была фотокопия старомодной театральной афиши, длинной и узкой.
— Слыхали когда-нибудь о такой пьесе? — спросил он, читая через мое плечо. Афиша гласила:
„Сегодня и всю неделю! Семь гала-представлений!“ А ниже, крупным шрифтом: „ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАШ ДЯДЮШКА!“
— Ну, кто же ее не знает! — ответил я. — Шекспир, не так ли?
Мы проезжали Юнион-сквер и отель Св. Франциска.
— Приберегите свои шуточки для ваших студентов. Прочтите лучше список действующих лиц.
Я прочел длинный перечень имен; в те давние времена на сцене бывало не меньше народу, чем в зрительном зале. В конце списка стояло: „Участники уличной толпы“, а дальше добрый десяток исполнителей, и среди них — Уильям Спэнглер Грисон.
— Этот спектакль шел в 1906-м году, — сказал Айрин. — А вот другой — зимнего сезона 1901-го года.
Он сунул мне в руки вторую фотокопию, ткнув пальцем в самый конец списка действующих лиц. Я прочел: „Зрители на Больших скачках“, мелким шрифтом шла целая куча имен, третьим из которых было Уильям Спэнглер Грисон.
— У меня имеются фотокопии еще двух театральных афиш, — сказал Айрнн, — одна от 1902-го года, другая от 1904-го, и всюду среди исполнителей — его имя.
Трамвай остановился, мы вышли из вагона и пошли дальше по Пауэлл-стрит. Возвращая фотокопию, я предположил:
— Это его дедушка. Возможно, Грисон унаследовал от него свою страсть к сцене.
— Не слишком ли много дедушек вы обнаружили сегодня, профессор? — спросил Айрин, вкладывая снимки обратно в конверт.
— А что обнаружили вы, инспектор?
— Сейчас я вам покажу, — ответил он, и мы продолжали путь молча.
Впереди виднелся залив, очень красивый в солнечном освещении, но Айрин даже не смотрел в ту сторону. Мы подошли к невысокому зданию, и он кивком головы показал мне на табличку на дверях:
„Студия 16: коммерческое телевидение“. Мы вошли внутрь, миновали пустую контору, затем громадную комнату с бетонированным полом, на котором плотник мастерил переднюю стену маленького коттеджа. Пройдя помещение — инспектор явно уже бывал здесь ранее, — он толкнул двойную дверь, и мы очутились в крохотном кинозале. Я увидел белый экран, с десяток кресел и проекционную будку. Голос из будки спросил: