Патруль времени (сборник)
Шрифт:
«Но что именно я знаю, черт побери?!»
– Ни с кем, господин, – прохрипел он. – Никто, кроме оракула и Солнечного бога, говорящего через оракула и пославшего меня сюда, не слышал об этом до вчерашнего вечера.
У Гарпага, ошеломленного упоминанием о боге, перехватило дух. Было видно, как он заставил себя расправить плечи.
– Мы знаем только с твоих слов – со слов грека, что оракул сказал тебе… что ты не стремился выведать наши тайны. Но даже если тебя сюда прислал бог, это могло быть сделано, чтобы уничтожить тебя за твои грехи. Мы поговорим об этом позже. –
Царь!
Эверарда осенило. Он вскочил на ноги.
– Да, царь! – вскричал он. – Бог сказал мне… будет знак… и тогда я передам его слово царю персов!
– Хватайте его! – завопил Гарпаг.
Стражники бросились исполнять приказ. Эверард отпрыгнул назад, что есть мочи призывая царя Кира. Пусть его арестуют. Слух дойдет до престола, и тогда… Двое с занесенными топорами оказались между ним и стеной, остальные навалились сзади. Взглянув поверх их шлемов, он увидел, что Гарпаг вскочил на кушетку.
– Выведите его и обезглавьте! – приказал мидянин.
– Мой господин, – запротестовал командир, – он воззвал к царю!
– Чтобы околдовать нас! Теперь я его узнал, он сын Заххака и слуга Ахримана! Убейте его!
– Нет, подождите, – воскликнул Эверард, – подождите! Вы что, не видите, это он предатель, он хочет помешать мне поговорить с царем… Отпусти меня, тварь!
Чьи-то пальцы вцепились в его правую руку. Он готов был просидеть несколько часов в местной каталажке, пока босс не узнает о случившемся и не вызволит его оттуда, но теперь все обстояло несколько иначе. Он выдал хук левой: стражник с расквашенным носом отшатнулся назад. Эверард выхватил у него из рук топор и, развернувшись, отразил удар слева.
Бессмертные пошли в атаку. Топор Эверарда со звоном ударился о металл, отскочил и размозжил кому-то костяшки пальцев. Конечно, как воин, он превосходил большинство этих людей, но у снеговика в аду было больше шансов остаться невредимым, чем у него. Лезвие топора просвистело возле лица, но Эверард успел скользнуть за колонну: полетели щепки. Удача: его удар пришелся в руку одному из солдат, и, перепрыгнув через закованное в кольчугу тело раньше, чем оно коснулось пола, Эверард оказался на открытом пространстве в центре комнаты. Гарпаг соскочил с кушетки, вытаскивая из-под халата саблю: храбрости старому хрычу было не занимать. Эверард забежал ему за спину, мидянину пришлось повернуться, загородив тем самым патрульного от стражей. Топор и сабля встретились. Эверард старался держаться поближе к противнику, чтобы персы не могли воспользоваться луками и копьями, но они стали обходить его с тыла. Черт побери, вот и пришел конец еще одному патрульному…
– Стойте! Падите ниц! Царь идет!
Крик прозвучал трижды. Стражники застыли на месте, уставившись на появившегося в дверях гиганта-глашатая в алом халате, а затем с размаху попадали на ковер. Гарпаг выронил саблю из рук. Эверард едва не размозжил ему голову, но тут же опомнился и, заслышав доносящийся из зала топот ног, тоже бросил топор. На мгновение они с хилиархом замерли, переводя дыхание.
– Вот… он услышал… и явился… сразу, – выдохнул Эверард прямо в лицо мидянину.
Опускаясь на пол, тот зашипел, словно кот:
– Поберегись! Я буду следить за тобой. Если ты отравишь его разум, то и для тебя найдется отрава. Или кинжал…
– Царь! Царь! – гремел глашатай.
Эверард распростерся на полу рядом с Гарпагом.
Отряд Бессмертных ворвался в комнату и построился, оставив свободным проход к кушетке. Туда бросился дворецкий и накинул на кушетку особое покрывало. Затем, шагая широко и энергично, вошел сам Кир в развевающейся мантии. За ним следом шли несколько особо доверенных придворных, имевших право носить оружие в присутствии царя, а позади них сокрушенно заламывал руки раб-церемониймейстер, которому не дали времени, чтобы расстелить ковер и вызвать музыкантов.
В наступившей тишине раздался голос царя:
– В чем дело? Где чужеземец, воззвавший ко мне?
Эверард рискнул поднять глаза. Кир был высок, широкоплеч и худощав; выглядел он старше, чем следовало из рассказа Креза, – ему сорок семь, догадался Эверард, вздрогнув. Просто шестнадцать лет войн и охоты помогли ему сохранить гибкость. У него было узкое смуглое лицо с карими глазами, прямым носом и пухлыми губами; на левой скуле белел шрам от удара мечом. Черные волосы, слегка седеющие, были зачесаны назад, а борода подстрижена короче, чем принято у персов. Одет он был настолько просто, насколько позволяло его положение.
– Где чужеземец, о котором говорил прибежавший раб?
– Это я, великий царь, – отозвался Эверард.
– Встань. Назови свое имя.
Эверард поднялся и прошептал:
– Привет, Кит.
6
Виноградные лозы со всех сторон оплетали мраморную беседку. За ними почти не было видно окружавших ее лучников. Тяжело опустившись на скамью, Кит Денисон уставился на испещренный тенями от листьев пол и произнес с кривой улыбкой:
– По крайней мере, наш разговор останется в тайне. Английский язык еще не изобрели.
Помедлив, он снова заговорил по-английски с грубоватым акцентом:
– Иногда мне кажется, что в моей теперешней жизни самое тяжелое то, что я ни минуты не могу побыть один. Единственное, что в моих силах, – выгонять всех из комнаты, где я нахожусь; но они все равно ни на шаг не отходят: прячутся за дверью, под окнами, стерегут, подслушивают… Надеюсь, их преданные души поджарятся в аду!
– Неприкосновенность личной жизни тоже еще не изобрели, – напомнил Эверард. – А у шишек вроде тебя ее никогда и не было.
Денисон снова устало посмотрел на него.
– Я все хочу спросить, как там Синтия, – сказал он, – но для нее, конечно, прошло… нет, пройдет не так много времени. Неделя, наверное. Ты, случайно, не захватил сигарет?
– В роллере оставил, – сказал Эверард. – Я решил, что мне и без того проблем достаточно. Не хватало еще объяснять кому-то, что это такое. Мне и в голову не могло прийти, что ты будешь управлять тут всей этой кутерьмой.
– Мне тоже, – передернул плечами Денисон. – Чертовски невероятная история. Парадоксы времени…