Паучьи сети
Шрифт:
— Шшш, не бойся, Кристи, — прошептал Ганс, склонившись к уху. — Открой рот.
Между зубами внезапно оказался резиновый шарик — кляп. Мужчина застегнул его на моем затылке, тем самым лишив возможности кричать. Отчаяние стало глубже, словно с каждой минутой костлявая над плечом становилась все материальнее.
Лежать, распластанной, словно звезда на холодном столе было неудобно. Постепенно я ощущала, как по коже спины разливается онемение и параллельно с этим начинала кружиться голова. Ганс чем-то звенел за спиной и эти звуки с каждой секундой нервировали все сильнее. Когда не можешь видеть,
Кляп невообразимо мешал во рту. От ужаса, захлестнувшего целое существо, хотелось кричать и биться на месте, на худой конец просто потерять сознание, чтобы не ощущать грядущего кошмара. Но мой мучитель решил, что одурманенная, но в сознании я ему нравлюсь больше. Наконец, твердые шаги прозвучали по бетонному полу, мужчина приблизился к столу. Ногу задело что-то металлическое и я догадалась, что Ганс раскладывает инструменты.
— Ты готова, милая? Прекрасно.
На протестующее мычание мужчина не обратил внимания. Он склонился надо мной и только по легкому ветерку на ягодицах, да едва заметному давлению на кожу в некоторых местах я поняла, что мужчина ощупывает мою спину. Прикосновения не чувствовались абсолютно. Это немного радовало, но в то же время безмерно пугало. Как понять что происходит, когда полностью лишаешься чувствительности?
Видимо, маньяк остался доволен осмотром.
— Прекрасно, просто замечательно, — пробормотал он.
Послышалось легкое звяканье и краем глаза удалось увидеть что-то металлическое, сверкнувшее в ладони маньяка. Боже, начинается. Я глубоко вздохнула и замерла в ожидании. Ощущения пришли почти сразу, странное давление на спине, будто скользят резиновым скребком по стеклу. Больно и вправду не было, лишь неприятное, ноющее ощущение на грани сознания, грозящее превратиться потом в настоящую муку. В полной тишине подвала раздавалось лишь наше дыхание, легкий шорох одежды Ганса, да отвратительный звук, словно рядом разделывают кусок мяса. Хотелось заткнуть уши, закричать, исчезнуть, сделать хоть что-нибудь, чтобы не слышать, как раздается собственная кожа под ножом маньяка.
Я боялась пошевелиться, словно от этого зависела жизнь. Хотя, кто знает, может и зависела. На переферии зрения иногда мелькали руки Ганса, измазанные кровью. Давление на коже нарастало, становясь все более ощутимым. Непонятно, сколько длилась экзекуция. В какой-то момент я просто впала в оцепенение, уставившись в одну точку. Челюсти слегка ныли от кляпа, но неприятные ощущения заглушались волной сонливости. Глаза постепенно закрывались и сознание погрузилось в муторные пучины сна.
5
Просыпаясь, я понимала, что что-то не в порядке. Во рту поселилась сухость, тело задеревенело и начинало ныть. Когда ощущения вернулись в полной мере, ожила и память. Она услужливо вытащила на поверхность последнее, что происходило перед беспамятством и ужас вновь поднял свою мерзкую голову. События мелькали перед глазами и от безысходности хотелось вопить. Вместо этого из горла вырвался лишь хриплый звук, скорее напоминающий карканье. Распластанная и пришпиленная к столу, я даже не могла пошевелиться и это только сильнее распаляло панику.
Шевеление и звуки привлекли внимание мучителя. Словно тень Ганс скользнул ко мне и, оказавшись в поле зрения, присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Маньяк все еще был одет в халат. Теперь на белоснежной ткани расплывались пятна крови и у меня не было сомнений, кому она принадлежит.
— Ох, Кристина, жаль, что ты так быстро отключилась, — прошептал он, нежно кончиками пальцев по лицу. — Мне так хотелось поговорить.
Касание вызывало отвращение, но отвернуться не было сил.
— О чем? — губы с трудом принимали нужную форму, чтобы издать членораздельные звуки.
— О том, как прекрасно наше творение, — глаза маньяка сияли. — Если бы ты только видела!
Я на секунду прикрыла глаза, стараясь справиться с собой. В голосе Ганса звучало столько безумного восторга, что надежда на чудо исчезла, так толком и не оформившись. Этот мясник действительно порезал мне спину и один бог знает, как она теперь выглядит. Боли пока не ощущалось, лишь ноющее ощущение на грани сознания, не сулящее ничего хорошего в перспективе. Судя по всему в отключке я провела немного времени, иначе Ганс бы тут не сидел. Вот только что делать дальше?
— Я хочу пить, — произнесла я. — Пожалуйста.
— Конечно, Кристи, подожди минуту, — мужчина поспешно встал.
Было слышно, как звякнула посуда, а затем зашумела вода. Из-под крана наливает, пожалел бутилированной — мысль пришла неожиданно и вызвала смешок. Кто бы знал, что искалеченная жертва на операционном столе маньяка может думать о таких глупостях? С другой стороны, какой смысл беспокоиться о потенциальной опасности воды из-под крана? Через пару таких сеансов я буду мертва и заболеть просто не успею.
Ганс вернулся с большой керамической кружкой, до краев наполненной водой. Даже на вид в ней было пол-литра, не меньше. Вновь склонившись надо мной, мужчина приставил край посуды к губам. Я все еще лежала на животе и чтобы сделать глоток пришло сильно вывернуть шею. Из-за позы вода пошла не тем горлом, заставив тяжело закашляться.
— Кристи? Ты в порядке? — беспокойство в голосе собеседника можно было хоть ложкой черпать.
Ганс неуверенно топтался на месте, то и дело неловко похлопывая меня по спине, отчего кашель только усиливался. Когда, наконец, большая часть воды покинула дыхательное горло и дыхание вернулось, я смогла проговорить:
— Я не смогу пить лежа.
— Но я не могу тебя развязать, — с напряжением произнес мужчина.
— Делай что хочешь, но если не дашь воды, то я сдохну от жажды гораздо раньше, чем ты закончишь свой кошмарный эксперимент.
Мужчина вновь отошел, но я уже не обратила на это внимания, пытаясь восстановить дыхание. В горле саднило. Единственным плюсом происшествия было то, что мозг окончательно проснулся. Вместе с ним проклюнулась и первая ниточка боли от спины, но пока что ее можно было игнорировать.