Паук раскинул сеть
Шрифт:
– Уже видели материалы дела?
Герцог кивнул.
– Хочу, но сомневаюсь, будто вы скажете.
– Я-то скажу,- министр вновь издал короткий смешок, - но никогда не дам показаний.
– Понятно. Когда вы ушли?
Герцог промолчал.
– Ваша светлость, - с напором напомнил Брагоньер, - я всё равно узнаю. В ваших же интересах сказать мне. И в интересах вашей дочери, если, конечно, не вы инсценировали её похищение.
– Что?
– возмущённо выпалил министр.
Желваки заходили по щекам. Герцог подался вперёд, будто собирался схватить соэра
– Я ошибся, вы хороший следователь, но я не убивал ту девушку. Подозреваю, её убили из-за меня.
– Ваши тайны?
– взгляд Брагоньера скользил по парку. Нужно осмотреть его, найти, где ходила и куда волокли служанку.
– Её убили в спальне вашей дочери?
– Нет, хотя мы там были. Натэлла ночевала у подруги. Так вышло. Надеюсь, - взгляд герцога пронзил не хуже клинка, - вы понимаете, что это не для протокола.
– Экспертиза, - напомнил соэр.
– Я не стану подтасовывать факты. Связь со служанкой не преступление. Вы уединились в спальне дочери специально?
– Нет, так вышло. Дениза перестилала постель, я хотел проверить переписку Натэллы. Словом, иногда вид сзади крайне соблазнителен.
– Во сколько это было?
– В одиннадцать вечера. Я был с ней до полуночи.
– Ваша светлость, - укоризненно покачал головой Брагоньер.
– Ещё раз повторяю вопрос.
– Хорошо, - раздражённо ответил герцог, - я ушёл в два. Девочка устала и заснула. Вас ведь интересует, почему на ней туфли Натэллы?
– Именно. И пока ваша история шита белыми нитками. Скажите правду, ваша светлость.
– Правду?
– усмехнулся министр.
– Мы развлекались у меня, а Дениза частенько брала поносить вещи Натэллы. Я знал и не запрещал. В тот вечер она надела её туфли, чтобы изобразить леди. Я, знаете ли, люблю подобные игры, а Дениза была великолепна в постели. Она ушла в два. Всё, больше я ничего не знаю. Клянусь Соратой!
Ничего, Брагоньер это проверит. Герцог темнил, но ему придётся раскрыть все свои тайны.
Глава 7. Взрослые игры
Брагоньер не стал снимать перчаток и без приглашения отправился на второй этаж. Планировка всех богатых особняков одинакова, соэр без труда отыщет обе спальни: отца и дочери. В голову непроизвольно закрадывалась мысль о странностях министра. Погибшая служанка надела туфли Натэллы, чтобы понравится любовнику. По вырванному в сердцах признанию, герцогу нравились подобные переодевания. С одной стороны, это может оказаться безобидным развлечением, вроде того, что так расслабляло Эллину, с другой, министр мог питать к дочери отнюдь не отцовские чувства, возможно, подсознательные. Одно несомненно - Арлан ли Сомераш обожал Натэллу, чем и воспользовались похитители. Иных рычагов воздействия на министра не было, Брагоньер это знал.
– Куда вы?
– остановил соэра грозный окрик.
– Выполнять свои прямые обязанности, - перстень инквизитора занял своё законное место на пальце.
– У меня к вам много вопросов, ваше сиятельство,
– Вы забываетесь, благородный сеньор, - министр решительно шагнул к Брагоньеру.
Тот даже бровью не пошевелил, так и остался стоять, где стоял. Грозный взгляд герцога тоже не возымел действия.
– Ваше сиятельство, вы сами позвали меня, - напомнил Брагоньер.
– И я настоятельно прошу не вмешиваться в дела следствия. Необходимую бумагу о неразглашении я подпишу, взамен потребую полной откровенности. Вы достаточно солгали сегодня.
Губы герцога побелели от гнева. Глаза потемнели, напомнив грозовое небо. Далее последовал и раскат грома.
– Баронет, вы помните, какой пост я занимаю?
– Брагоньер кивнул.
– Помните, какой занимаете вы?
– Снова кивок.
– Тогда я напомню вам приказ его величества и дополню его своим. И вы подчинитесь.
– Как пожелаете, ваше сиятельство, - пожал плечами соэр и, обойдя министра, направился к входной двери.
– Доброго дня и милостей Сораты вашему дому.
Брагоньер не собирался проводить ни минуты в этом особняке. Если герцог решил, что нашёл комнатную собачку, то ошибся. Либо тот позволяет ему вести расследование, либо поручает поиски девушки кому-то другому.
Гордость против гордости.
Министр остановил Брагоньера, когда тот уже переступил порог. Из голоса ушёл гнев, осталась только ледяная вежливость.
– Я согласен.
Соэр остановился, но сделал вид, будто не расслышал. Герцогу пришлось повторить и сдержанно извиниться. Брагоньер оказался намного упрямее, нежели предполагал министр.
– Но вы подпишите бумагу о неразглашении, - поспешил добавить герцог, чтобы подпортить победу соэра.
– Я сам её составлю.
– Хорошо, я посмотрю и, если сочту возможным, подпишу.
Министр не ответил и повёл гостя в свой кабинет. По дороге отмахнулся от дворецкого с подносом писем и велел не беспокоить.
– И да, - прищёлкнул пальцами герцог, поморщившись, и указал на спутника, - отвечайте на все его вопросы и открывайте все двери. Чай, кофе, вино, коньяк - что пожелает.
Брагоньер отметил пренебрежительность тона, но промолчал. Он понимал, это месть за попытку манипулировать собой. Того, чего хотел, соэр добился, а отношение министра его не волновало. Брагоньер доподлинно знал, на карьере данный инцидент не отразится, более того, авторитет соэра наоборот поднялся в глазах министра. Арлан ли Сомераш фактически извинился и подчинился, хотя соэр балансировал на грани.
Кабинет герцога полностью соответствовал его статусу: всё основательно, дорого и составляет единый ансамбль. Но опытный глаз подметил, за порядком следит прислуга, а вовсе не хозяин. Герцог бывал в Трие наездами, и комната не хранила следов никаких пристрастий владельца. Даже у педантичного Брагоньера нашлась пара специфичных вещей, вроде очинённых потёртых карандашей, стопки писчей бумаги, год за годом покупаемой в одной и той же лавке, пары безделушек, подаренных подчинёнными, любимой фляжки с коньяком и прочего. Тут же - мёртвая комната, будто гостиница.