Пауки в банке
Шрифт:
Борис забрался вместе с другими одноклассниками в автобус.
– Эй, Шитас, ты чё приперся, придурок?
– злобно спросил один из новых "друзей".
Борису показалось, что даже учительница смотрела удивленно. Он никогда не посещал подобные мероприятия. И не пришел бы, если бы не Джессика. Напрасно Борис высматривал ее в толпе. Королева не поедет в "лоховозке" (смешное слово, так говорили в России). Она примчится в своем кабриолете вместе с Джеком, этим "гориллоподобным идиотом с членом вместо мозгов". "А вдруг она не придет?" Придется весь день терпеть издевательства "одноклеточных". Борис заерзал на кресле.
– Эй, Шитас, у тебя чё, муравьи в штанах?
Раздался дружный ржач. Миссис Майклз пересчитала присутствующих.
– Тихо, дети, тихо, - произнесла она, удаляясь. Борис с грустью смотрел ей вслед.
Наконец она взобралась на сиденье рядом с водителем, и автобус тронулся.
Борис воткнул в уши наушники, включил погромче "музон" и откинулся на спинку. То ли от мыслей о Джессике, то ли из-за "прелестей" пубертатного возраста, но Борис отчаянно потел, постоянно вытирая влажные ладони о майку. Он склонялся к последней версии. С трудом сдерживал себя, чтобы не открыть глаза и не взглянуть на это "стадо баранов". Слава богу, они его не трогали. "Брезговали, - Борис усмехнулся, - будто я паук или червяк". Впрочем, его это устраивало. Где бы он не появлялся, вокруг него образовывался вакуум. Вот и сейчас сидения впереди и позади него оставались пустыми. "Ничего, когда-нибудь они обо мне узнают. В моем мизинце больше мозгов, чем в черепных коробках всех этих дебилов вместе взятых".
Автобус дернулся, Борис открыл глаза. Они остановились на живописной полянке. Солнце подсвечивало лес позади, отбрасывая на траву пятна света. Автомобиль Джессики был припаркован неподалеку. Борис вытянул шею, но хозяйки в салоне не было. Он подождал, пока "стадо парнокопытных" высыплет из автобуса, взял потрепанный рюкзачок и отправился следом. Ноги были как ватные, сердце колотилось в горле. Как отреагирует Джессика, увидев его? А вдруг при всех поздоровается? Борис зажмурил глаза, чтобы прогнать наваждение и чуть не налетел на миссис Майклз, которая поднялась в салон убедиться, что все вышли.
Джессика стояла под деревом в обнимку с Джеком. Борис замедлил шаг, пытаясь поймать ее взгляд. Джессика равнодушно мазнула по нему глазами и повисла на Джеке. "Сладкая парочка, блин". Разочарование было горьким на вкус. Непослушными руками Борис достал из рюкзака бутылку с водой.
Одноклассники рассредоточились по полянке, тут же отравив очарование природы. Кто-то лежал на траве, другие гоняли поодаль мяч. Борис вошел в лес, снял тяжелый рюкзак и сел на траву, облокотившись спиной на ствол дерева. Рюкзак был забит под завязку. Мама постаралась. Обрадовалась, когда Борис сообщил, что едет с одноклассниками на пикник по случаю окончания года:
– Правильно, сынок, давно пора. Тебе еще здесь жить и жить.
Эта перспектива пугала больше всего. И чем им не жилось в Москве? Пусть однокомнатная хрущевка, пусть на окраине, зато своя. Пусть у мамы была невысокая зарплата, пусть не самая престижная работа, но все же библиотекарь - это не полы у буржуев мыть. Но материна логика была непробиваема. Борис занял первое место на олимпиаде по математике, был лучшим в классе по физике, блистал на уроках английского. Тогда мать решила продать квартиру и ехать в США. Для ее ненаглядного мальчика все только самое лучшее. Но Америка казалась раем и выглядела окей только с другого берега.
Он полз на животе, подтягивая больную ногу, но щиколотка все равно нестерпимо ныла. Стиснуть зубы и продолжать ползти, превозмогая боль. Рука наткнулась на что-то мягкое. Он попытался на ощупь понять, что это. Какие-то полуистлевшие тряпки, вонявшие сыростью. Он поспешно одернул руку, перевернулся на спину, чтобы отдышаться. Мышцы дрожали, он тяжело дышал, как будто пробежал марафон. Закрыл глаза, подождал, пока восстановится дыхание. Снова перевернулся на живот. Почувствовав влажную стену, поднялся на колени и начал жадно слизывать конденсат.
Затекла спина, Борис встал, ругая себя последними словами за то, что приперся. Солнце стояло в зените, жара ощущалась даже под деревьями, полянка давно опустела. Одноклассники перекочевали в тень и судя по доносившимся обрывкам разговора и взрывам хохота, весело проводили время. Борис подошел к бежавшему неподалеку ручью, снял очки, опустил в прохладную воду ладони, поднес к лицу. Стало немного лучше.
– БОрис, ты здесь? А я ищу тебя повсюду.
От неожиданности он чуть не свалился в ручей. Джессика? Ищет его? Он поспешно надел на нос очки, нацепил американскую улыбку в тридцать два зуба и обернулся.
От ее сногсшибательного вида кружилась голова и подгибались коленки. Девчонки в школе сплетничали, что папаше Джессики дорого обошлась прокачка, де грудь сделана, губы накачаны, даже ребра удалены, чтобы сделать талию еще тоньше. Да пофиг! Какая разница, если внешность Джесс обеспечивала стойкую эрекцию любому представителю мужского пола, начиная с шестнадцати и заканчивая семьюдесятью. По крайней мере, Борис знал это наверняка.
– Хай, Джесс. Решил немного освежиться, - он старался казаться как можно более небрежным, но покраснел до кончиков торчащих ушей.
– Пойдем, - она взяла его за руку и потянула за собой.
– Подожди, - Борис схватил рюкзак. Джессика засмеялась.
– Оставь его здесь, кому он нужен?
Красть у него нечего. А вот в реку могут столкнуть, просто чтобы досадить придурку Шитасу. Бережливость была у Бориса в крови. На зарплату библиотекаря не сильно-то разгуляешься, а уборка и вовсе приносила сущие гроши. Старенький плеер и древний телефон, доставшиеся Борису по наследству от кого-то из материных клиентов, было жаль. Так же, как и запасов съестного. Им с мамой этого дня на три хватит. Когда Джессика отвернулась, Борис быстро спрятал рюкзак за большой камень.
– Что ты там копаешься?
– недовольно спросила Джессика.
Борис неловко улыбнулся.
– Куда мы идем?
– спросил он, чтобы сменить тему разговора. Ему было плевать. "Идти бы так вечно, рука в руке".
– Скоро увидишь, - она загадочно улыбнулась.
– А где Джек?
– Этот придурок? Без понятия.
"Они поругались, - ликовал Борис, - наконец-то она оценила меня по достоинству". Из-за близости Джессики он совсем ничего не соображал, плелся следом, млея от навалившегося на него счастья.