Паутина [ Авт. сборник]
Шрифт:
Мы отправились в путь на следующее утро, неся пока шляпы в руках. Километра три-четыре мы могли идти вдоль берега, держась почти самой воды, где песок был плотным и шагать было легко. Так мы дошли до первых скал, замыкающих лагуну. Они были невысоки, и мы на них взобрались. Наверху идти было труднее, временами приходилось останавливаться и прорубаться сквозь густой кустарник. Хотя паутины еще не было видно, Камилла решила, что пора надевать шляпы с сеткой и обрызгаться инсектицидом.
— Насколько я могу пока судить, — сказала она, — область, покрытая паутиной, — это завоеванная и освоенная пауками территория с напором популяции, направленном вовне. Между этой областью и нами полоса ничейной земли, по которой шныряют бродячие стаи пауков. Это как бы передовые отряды, постепенно отвоевывающие новые земли, пока территория позади них заселяется. Одна из наших задач — определить каким-то образом среднюю скорость этого продвижения. Тогда мы сможем посчитать, сколько у нас останется времени для подготовки. Или, может, нам самим стоит продвинуться на север, чтобы таким образом выиграть время.
— Это нелегко будет сделать, — сказал я. — Нас сковывают наши припасы. Их не удастся далеко перенести.
— Тогда, скорее всего, лучше сосредоточиться на варианте обороны, — согласилась она. — Но все равно будет лучше, если мы уточним сроки подготовки рубежей.
Наконец мы вышли из кустов на скалистое плато. Оттуда открылся лучший вид на побережье впереди и на склон южной вершины двуглавой горы; мы сели, с замиранием сердца разглядывая открывшуюся панораму.
Где точно начиналась область, затянутая паутиной, определить было невозможно. Паутина сначала ложилась на деревья и кусты невесомой полупрозрачной дымкой, которая примерно в миле от берега сгущалась настолько, что становилась похожа на сплошное покрывало, задергивающее весь пейзаж до самой горы и даже склон горы до середины — как будто тут вдруг выпал слой желтоватого снега. Или, скорее, неровные очертания скрытых под паутиной деревьев делали панораму более похожей на облачное небо под крылом самолета. Местами оно искрилось в лучах солнца… Мы продолжали молча разглядывать эту картину еще около минуты. Мой разум отказывался представить те неисчислимые миллионы пауков, которые плели эту расползающуюся во все сто
— Ну как насчет естественного баланса? — заметила она.
Мы пошли дальше. На кустах еще почти не было паутины, но уже стали попадаться стаи пауков-охотников. Первую я заметил, только когда она уже нападала на меня. Она появилась слева из-за кустов, и не успел я опомниться, как пауки уже оказались около самых ног. Я отпрянул. Но услышал спокойный голос Камиллы позади:
— Не волнуйтесь. Они не тронут вас.
Она оказалась права. Пауки волной захлестнули мои сапоги, несколько побежали вверх по ноге, но добежав до колена, вдруг потеряли всякий интерес, спрыгнули вниз и отбежали в сторону. Скоро отступили и остальные.
— Пауки ощущают запахи и вкус своими ногами, и им эта штука, которой они пропитались, совсем не по нраву, — пояснила Камилла.
Успокоенный я двинулся дальше. Мы повстречались еще с дюжиной или около того стай, но все они, охладев к нам, отступили. Вскоре мы вышли на новое плато, с которого открывался вид на небольшой залив, окаймленный линией песчаного пляжа. Помню, что заметил это место еще с моря как последний участок берега, одетый лесом, перед началом сплошной скальной стены. Кусты и редкие деревья спускались к самому песку, уже приобретшему сероватый оттенок, которого на нашей стороне остова не было. В семи-восьми местах на песке виднелись знакомые коричневые пятна.
— Ага, — удовлетворенно сказала Камилла.
На нашем плато пауков вроде бы не было, поэтому мы сели и достали бинокли.
И с помощью бинокля я увидел немногим больше. Стаи пауков были так однородны и сплочены, что разглядеть отдельных особей было невозможно. Я наводил бинокль то на одно, то на другое скопление, но все они казались одинаковыми и неподвижными. Опустив бинокль, я вдруг услышал приглушенный возглас Камиллы. Только я собирался проследить направление ее взгляда, как вдруг мое внимание привлекло одно из пятен, пришедшее в движение. Снова поднеся бинокль к глазам, я увидел, что оно все такой же монолитной группой движется под углом вниз к воде.
— Что-то их потревожило, — сказал я, когда заметил, что и второе пятно переместилось.
— Вон тот краб, — сказала Камилла. — Посмотрите, под самыми деревьями.
И сфокусировала свой бинокль на видневшейся там черной точке и убедился, что это действительно краб. Он был примерно в пяти футах от деревьев и боком пробирался к воде. Ниже, впереди нею, наперехват, двигались два пятна, стремящиеся отрезать его от воды. Краб повернул, и через несколько секунд оба пятна тоже изменили направление, и на этот раз тоже явно двигались наперерез.
Вдруг краб остановился и застыл в позе обороны, подняв вверх свои клешни. Обе группы пауков сначала продолжали двигаться в прежнем направлении, но через некоторое время сбавили скорость, а затем совсем остановились в нескольких футах друг от друга. Краб снова устремился к воде, теперь под другим углом. Возможно, ему и удалось бы до нее добраться, потому что бежал он немного быстрее пауков, но на этот раз пришла в движение третья группа, готовая перехватить его и на этом новом направлении. Казалось, он не замечал ее, пока почти не натолкнулся на пауков. В последний момент он снова попытался увернуться, но было слишком поздно. Пауки набросились на него. Он еще пробежал около метра, потом замедлил бег, остановился, и масса пауков скрыла его от наших глаз.
Камилла опустила бинокль.
— Поучительно, — сказала она. — По-видимому, их максимальная скорость передвижения группой около четырех миль в час. Зрение неважное, как и у большинства пауков. Вы заметили как они потеряли краба из виду, когда он остановился? Они рассчитывали, куда он направлялся и двинулись ему наперерез. Это интереснее всего — показывает, что они все вместе знали, что он будет пробираться к воде. А когда он переменил направление, то же самое через несколько секунд сделали они, — и опять готовы были его перехватить. Очень любопытно…
Но удивительно, что они вообще смогли убить краба, ведь он одет в броню со всех сторон, — и так быстро, дав ему пробежать только два фута. Они, конечно, добирались до глаз и еще, возможно, суставов, хотя вряд ли…
Она немного поразмыслила, потом снова поднесла к глазам бинокль и направила его на ближайшую группу, которую изучала до инцидента с крабом. Мы оба молча понаблюдали некоторое время за этой группой. Эти пауки никуда не перемещались, хотя и не были неподвижны, как остальные группы, — в их гуще было заметно бурлящее непрерывное движение, как и в группе, расправлявшейся с крабом.
— Может, они тоже поймали краба, — помолчав, предположил я.
Было уже около одиннадцати утра. Так как мы вышли очень рано, уже хотелось есть. Я вынул из своего рюкзака несколько бутербродов и предложил Камилле. Жуя бутерброды, мы все продолжали наблюдать за происходящим на берегу.
День выдался теплым — слишком теплым, чтобы можно было удобно себя чувствовать в нашем облачении, но я не испытывал ни малейшего желания снять какую-либо часть туалета, предохраняющую от нападения пауков, потому что здесь бродячая стая могла появиться в любой момент. Я только позволил себе приподнять сетку на поля шляпы, откуда можно было сбросить ее в любой момент. Шляпа на голове оказалась очень даже кстати, потому что солнце щедро изливало свои лучи с безоблачного неба. Я жаждал прохлады от ветерка, но до нас не долетало ни дуновения.