Паутина дорог

Канра Дана

С девичьих губ сорвался жалобный вздох.

— Отец, я…

— Ты украдешь и принесешь мне его, — закончил Андре Морлан свою мысль. — Постарайся заняться этим сразу после возвращения Виенто, ладно? Иначе придется вернуть твоего дружка под стражу.

Соленые слезы текли по щекам, к горлу подступил ком, и Дейна молча смотрела на отца через мокрую серую пелену. Он выглядел искаженным и уродливым, таким же и являлся в действительности.

Князь молчал, ухмыляясь, княжна лихорадочно размышляла о возможности обмануть его или отказаться от предложенного преступления, не навредив при этом Леону. Но каждый последующий

вариант казался ей глупее и бессмысленнее предыдущего.

Наконец она встала с кресла и поправила помятое платье. Андре с ожиданием воззрился на дочь.

— Если такова цена, — отчеканила Дейна, гордо задрав подбородок, — то я согласна. При условии, что ты дашь мне уехать отсюда.

— Конечно, дочка! — радостно кивнул Морлан, став за пару секунд необычайно счастливым. — Я дам тебе денег на дорогу.

— Хорошо.

Покидая дом матери, Дейна отказалась брать у нее деньги, но отцовские взяла без колебаний. Ведь это единственная возможная плата, которую она могла получить, за годы, проведенные в бедности и отчаянии. И когда Дейна выходила из поместья Морланов, так и не повидав бабушку, у нее ничего не дрогнуло внутри.

Письмо для отца осталось у нее за пазухой.

Больше всего на свете, после человеческой злобы, Дейна не любила быть кому-либо обязанной. И сама не поняла, как легко угодила в ловушку родного отца. Старый негодяй Морлан умирал, но надеялся за ее счет стать здоровым и живым. Что же, она сделает все ради этого, но только за свободу Леона.

Отец не обманул. Юношу выпустили через пару дней после ее визита, так что, когда уставшая Дейна подъехала в карете к дому, Леон уже нетерпеливо бродил туда-сюда возле низенькой ограды, держа в руках пышный букет красных роз.

После недолгого заключения в городской тюрьме граф Лоренцо побледнел и осунулся, черты его лица стали резче и мужественнее. Но это не мешало ему весело смотреть и наслаждаться свободой.

— Дейна! — воскликнул он с радостью и облегчением, метнувшись к ней, и подал руку, помогая девушке выйти из кареты. — Я так рад тебя видеть!

— Благодарю, — она не смогла подобрать других слов, и с улыбкой приняла букет.

Почему-то цвет лепестков напомнил о ее собственной крови, которую пролил Леон. Хоть он и сделал это из лучших побуждений и стремления ее спасти, в глубине души остался мутный, нехороший осадок. Но теперь они квиты. Леон сделал все ради нее, а она спасла его свободу. Но еще не выплатила долг…

Самое худшее только предстоит.

— Твой отец — чудесный человек, — серьезно сказал Леон, когда карета уехала. — Он долго пожимал мне руку и спрашивал о моих планах насчет тебя.

— И что ты ему ответил? — поинтересовалась Дейна, поднося благоухающий букет к лицу.

— Сказал, что самые серьезные.

По плечам и спине пробежала приятная волна мурашек. Леон стоял очень близко и говорил что-то нежное, аромат роз разливался повсюду и радовал душу. И только огромное заблуждение любимого по поводу ее отца очень печалило девушку. Но надо было обязательно молчать. Никто не пожалеет Дейну, если она проболтается о хитрости и гнусности отца. Скорее поднимется крик о неблагодарной дочери и глупости всего женского рода в целом.

— Если хочешь, то пройдем в дом, — предложила она дрогнувшим голосом, пытаясь скрыть смятение. — Познакомлю вас с матушкой.

— А

мы уже знакомы, — сообщил гордо Леон. — Но сейчас мне недосуг задерживаться. За время моего заключения дела в графстве снова пришли в негодность. Управляющий подворовывает, слуги ленятся…

— Они пользуются твоей добротой?

— Возможно.

Дейна посмотрела в серо-голубые глаза любимого, и сказала то, чего не ожидала от себя:

— Разреши, я помогу тебе управлять поместьем?

Леон не отказывался и не соглашался. Он молча смотрел на нее из-под ресниц, ожидая продолжения.

— Ведь оно станет нашим общим домом когда-нибудь.

Помедлив с ответом, Леон задумался на полминуты. Дейне показалось, будто он хочет сказать, что она торопит события, но он сумел сгладить желаемые слова.

— Я обязательно научу тебя всему, любимая. Но сейчас ты устала с дороги. Отдыхай. Я буду писать тебе письма, как и раньше.

— Спасибо… — выдавила из себя Дейна.

Молодой человек неловко улыбнулся и пошел прочь, оставив Дейну в полном недоумении и одиночестве. Только сейчас она поняла, что не очень-то хотела возвращаться к матери. Частые визиты ее подруг и старой бабушки Софи по-своему тяготили девушку, любившую подумать в тишине и покое. Писать книги громкие голоса, смех и перебранки тоже мешали.

Но она никогда не скажет этого вслух тем, кто ее вырастил и, кто заботился о ней. Лучше подождать еще год и уломать Леона на помолвку. Тогда герцог Виенто либо разгневается на обоих и силой разлучит их, либо отпустит Дейну восвояси, несмотря на давний договор о службе. Ради такого крупного шанса Дейна была готова рискнуть.

Скрепя сердце, она толкнула незапертую дверь и перешагнула порог дома.

Лилиана приняла дочь очень радушно, и суетливо накрыла стол белую тонкую скатерть. Хозяйский фарфор, подаренный хрусталь, запеченное мясо, картофель и виноградный сок. Она сетовала, что не успела испечь ни пирога, ни печенья, но радовалась за Дейну. А девушка рассказала ей о разговоре с отцом, разумно умолчав о нелестных словах, которыми Андре называл Лилиану.

О приказе украсть артефакт она тоже сказала, не задумываясь.

Но, кажется, Лилиана не сразу поняла страшной сути этого условия. Дейна повторила короткий сбивчивый рассказ о необходимости стать воровкой, и тогда на голову Андре полетели забористые ругательства.

Приложив ладони к ушам, Дейна воззрилась на мать с неподдельным удивлением и небольшой долей восхищения.

— Помилуйте, матушка! Откуда вы набрались таких слов?

— Поживи с твоей бабушкой, еще и не то узнаешь, — захихикала Лилиана. — А князь Морлан — распоследняя скотина. Мало того, что со мной творил, еще и на тебе решил отыграться.

— Я только утешаюсь мыслью, что Полу достается не меньше, — призналась Дейна.

— Увы, дочка. Мальчишкам всегда достается больше отцовской любви. Такова жизнь.

— Значит, мне придется идти воровать? — спросила Дейна упавшим голосом.

— Смотри на это иначе. Не воровство, а спасение. Не преступление, а добро.

Дейна хотела, было, всплакнуть, но потом передумала. Мать была права, и нечего лить слезы, когда тебе девятнадцать лет и ты — одаренная ведьма. Стихии способны на многое. Водная стихия может усыплять: как внимание, бдительность, так и самого человека. Или колдуна. Статус роли не играет.