Паутина любви...
Шрифт:
– Не встречайся с ним, малышка. Прошу тебя, – прошептал он, обжигая дыханием мою кожу. – Я не хочу, чтобы он обидел тебя. Не хочу.
– Почему? – Я прижалась к нему лбом и закрыла глаза.
– Не могу, Милана. Я должен оставить тебя. Моя малышка, ты моя, всегда моя. – Его жаркий шепот прошелся горячей волной по телу, заставив подбородок задрожать.
– Тогда уходи, оставь меня. Иди к ней, уходи, – оторвалась от него и пыталась вырвать руку, но он держал крепко. Другая его рука обняла мою талию и прижала к себе. – Оставь меня, пожалуйста, Антон. Я больше не могу так. – Я уже плакала в его руках, пытаясь ударить, избежать очередного унижения.
– Милан, успокойся, тише. – Моя спина уперлась в дверь, и он накрыл меня своим телом, вжимая в дерево. Антон развел руки по бокам и пригвоздил мои запястья к двери своими теплыми ладонями. – Ты не представляешь, что творишь со мной. Я люблю тебя, безумно, и, по-моему, это болезнь. Но не могу быть с тобой. Просто не могу, – шептал он, покрывая поцелуями мою щеку. Чувства вырвались из груди, и я скривилась от этого. Он отпустил мои руки и взял мое лицо в ладони, заставляя смотреть на него. Но это было больно, ведь сейчас он опять врет. Но разум уже плясал самбу с бутылкой шампанского, и за меня говорили инстинкты. Мои руки схватили его за шею, а губы нашли его губы. Он простонал в мой рот и сжал меня руками, подчиняя тело себе. Оно всегда было его. Это был всплеск эмоций, наши губы сражались друг с другом. Это не томный любовный поцелуй, это была необходимость. Его горячее дыхание вливало в меня жизнь, его зубы подхватили нижнюю губу, и я выдохнула от боли. Но то была приятная боль.
– Милан, нам надо остановиться. – Он оторвался от меня и прижался ко мне лбом. – Помни, что я только твой. Всегда помни это, кто бы что ни говорил. Но сейчас не могу быть рядом. Обещаю тебе, обещаю, малышка, что когда все закончится, приду. И попробуй только не впустить меня, нахрен разорву. С этими словами он отошел от меня и открыл дверь. Быстро осмотревшись, он попытался вытолкнуть меня. – Иди, Милан, иди. – Антон подтолкнул меня, но я уверенно закрыла дверь и пихнула его в грудь.
– Что это было? Объясни мне все! – потребовала я.
– Черт, Милана, иди к столу. Мне надо успокоиться. – Он попытался открыть дверь, но я ударила его по руке.
– Зачем это все, Антон? Зачем ты ходишь за мной? Зачем говоришь, что любишь, когда ты ясно дал понять, что нет? – Я толкала его и делала шаги на каждом вопросе.
– Я должен так поступать. Должен. Попробуй довериться мне. Все будет хорошо. – Он схватил мои руки и прижал к своей груди. – Слышишь? Ни одна не заставляла меня переживать такое. Ни одной девушке я не позволял бить себя. Только тебе. Потому что заслужил. Но и мне больно видеть, когда ты позволяешь Александру целовать себя и обнимать. После всего, что он сделал мне и тебе. Не встречайся с ним, никогда. Забудь о нем. Если тебе необходим мужчина, то пусть это буду я, Милан. Я найду способ встретиться с тобой тихо. Никто не узнает. Только не предавай меня…
– Антон, я ничего не понимаю, – тихо сказала я и отошла от него. – Совсем. Больше не верю тебе, никогда не поверю. Не смей ко мне подходить. Я не твоя, у меня есть Александр, а у тебя Рита. Поэтому обуздай свою похоть. Я в отличие от тебя имею рациональные мозги. А меня больше не трогай. Ты вновь убил вчера все во мне, а сейчас говоришь, что любишь. Ты никогда меня не называл так, как свою Риту. Ты лжец. Ты заигрался. Но я выхожу из игры, хочу жить. Первый раз в своей жизни хочу почувствовать, что по моим венам течет кровь, а не лед. Хочу быть человеком. Я не просила тебя никогда о свадьбе, никогда. Слышишь? Я не просила ни о чем. Не могу ненавидеть тебя, но и любить больше не в силах. Поэтому прощай, Антон. Ты был прав, пора нам попрощаться. Да, будет больно. Да, я буду страдать. Но ведь пережила уже один раз твое предательство, переживу и еще раз. И не желаю тебе смерти или других глупостей. Вчера была зла, поэтому сказала это. Я хочу, чтобы ты жил, перестал прятаться от самого себя. Надеюсь, что ты будешь счастлив по-настоящему. И если Рита – это та, кто подарит тебе это чувство, то желаю вам всего наилучшего. По мере нарастания обиды внутри и нестерпимого осознания конца мой голос креп, и последние слова я уже сказала твердо и даже с улыбкой. Это была самозащита. Он дергал меня за веревочки, но я не готова к такому обращению. Уважение. Требовала, чтобы он уважал меня, как ту же самую Риту. Но только меня он ни во что не ставил.
– Милан, ты не можешь…
– Не могу? – переспросила я и рассмеялась. – Могу, Антон. Я хочу дышать, а ты не даешь мне этого. Ты делаешь мне больно, а затем возвращаешься и уверяешь в своей любви. Но не готова больше слышать тебя. Поэтому прошу, оставь меня в покое. Или тебе льстит, что твои чары действуют вечно? Что ж, я вручу тебе медаль. Ты прав, действуют. Но всему приходит конец. И мое терпение лопнуло. Я больше не позволю тебе себя обвинять, обзывать и пользоваться мной. Никогда!
– Я сам запутался, – тихо ответил он и отвернулся от меня. – Пытаюсь все сделать правильно. Я боюсь за тебя. Хочу знать, что тебе не грозит опасность, Милан. И это мой единственный шанс показать тебе, что я сделаю все, чтобы защитить тебя. Что там говорили, ты чувствуешь, когда твоей любимой плохо… Верно. Чувствую. Я не видел ни единой эмоции на твоем лице, когда назвал Риту так. Но ощутил, что воздуха стало мало, что душа заболела, и я пошел на твои поиски. Любовь? Я не верю в любовь. Но пока не придумал другого объяснения тому, что чувствую к тебе.
– Но у нас ничего не получится, – покачала я головой. – Нет. Не получится. Когда-нибудь мы друг друга начнем раздражать тем, что сейчас нам кажется возбуждающим. Мы друг для друга наркотик. Но организм привыкнет, а расставаться будет еще больнее. Лучше сейчас. – Его голос немного охрип. Мне больше нечего было сказать. Он был прав, как и я. Мы не могли разорвать нить, связывающую его и меня. Ни у одного из нас не поднималась рука. Развернулась, чтобы взяться за ручку. Но все мои чувства были против того, чтобы уйти. Ноги не двигались, и я замерла.
– Малышка, я… я…
– Не надо, Антон. Вот сейчас мы поговорили как взрослые люди, – оборвала его и покачала головой.
– А я чувствую себя мальчиком до сих пор, – усмехнулся он, и его руки легли на мои плечи. – Прости меня. Прости, что я не тот.
– И ты прости, что у меня недостаточно было сил, чтобы показать тебе – ты тот, – прошептала я и дернула ручку двери на себя. Человек, стоявший за ней, заставил меня охнуть, а Антон схватил меня за плечи и отодвинул, пряча за свою спину. Да разве такое бывает? В моей жизни напрочь отсутствовала такая вещь, как справедливость.
59...
Антон
– Рита. – Я смотрел в карие глаза, полные раздражения, и точно знал, что получу выговор за свои действия. Похрен. Мне была необходима эта близость. До боли в легких. Я чувствую, как Милана обходит меня, смерив взглядом нас обоих. Мне страшно смотреть ей в глаза. Безумно боюсь увидеть там ненависть и отвращение к себе. Хотя разве я это не заслужил? Но только не от нее. Все готов пережить, кроме безразличия.
– Не волнуйся, Рита, Волков полностью твой. Мы с ним урегулировали некоторые вопросы, – сказала она, и от ее слов меня обдало холодом. Это был не сухой тон, не раздраженный, что нас прервали. Спокойствие и даже теплота по отношению к Рите.