Паутина миров: Остров (8 книг)
Шрифт:
– Бред. – помотал я головой, пытаясь прийти в себя. – Это просто невозможно.
Но орангутангу было плевать на логику и все мои мысли. Он поднимался. Медленно, но уверенно вставал. Монстр нашел меня глазами и взревел, указав пальцем. Десятки дротиков тут же упали рядом. Несколько я отбил, на другие просто не обратил внимания. В отличие от регенерации врага, их количество было не бесконечным.
Как сражаться с тем, кто в состоянии выжить без сердца? Я понятия не имел как справится с этой тварью. Но одна мысль у меня была. Даже если он совершенно бессмертен – новую голову не отрастит.
Мы атаковали одновременно. Я – спереди. Чимбик сзади. Били, и мгновенно отступали чтобы не попасть под лапы врага. Кровавая ярость и летний вихрь действовали постоянно. Даже на лужах крови мои следы оставались уже после того как я отталкивался и улетал вперед.
Ранения все же сказывались на Цонге. Он двигался куда медленнее. Припадал на правое колено, пробитое двумя пулями. Левая рука, держащаяся на пустой грудине и переломанных ребрах, двигалась медленнее. Но враг все еще оставался смертельно опасен. Он быстро понял, что мы целим в шею и прикрывал ее левой лапой.
Когда Ччимб в очередной раз прыгнул гиганту на шею, тот извернулся и принял льва на рога. Пронзенный лев взревел, начал бить по морде твари когтями. Защищая глаза Цонг откинул Чимбика в сторону. Но лев уже был не в состоянии сражаться. Он только подвывал, волоча лапы. Я остался без союзника.
Глефа сверкала, оставляя глубокие порезы. Но ни один из них не был смертельным. Кожа и шерсть орангутанга были такими плотными что сталь не могла их пробить. Да и размер шеи был сравним только с толстым деревом. Я словно собирался перепилить кухонным ножом стол столетнего дуба.
Отгоняя подступающее отчаянье, я продолжал кружиться. Орангутанг отбивался все сильнее. Быстро приходил в себя, хотя должен был подохнуть. Прыжок, новая рана. Отступить, пробиться под лапу. Укол, и лезвие входит на пять сантиметров в вену. Но глубже я воткнуть его не успеваю. Приходиться отступать. И снова в атаку.
Единственный зрячий глаз Цонга горел ненавистью. Чудовище жаждало меня уничтожить. Прикрывая одной лапой шею, оно активно било в ответ второй. Но мои движения были не столь предсказуемы как атаки демонического льва. Я в последний момент менял направление удара. В прыжке отталкивался от ветвей и пользовался гарпуном, чтобы атаковать с другого направления. Я порхал вокруг гиганта, жаля его с разных сторон в шею.
Тварь не успевала показывать своим сородичам где я. Несколько раз пыталась меня боднуть, поймать в прыжке. Но я постоянно изворачивался. Уходил от столкновения и бил в ответ. Вот только все мои удары оказывались бесполезны. Даже ребра твари уже начали сами вправляться. Гигантская пробоина в груди – затягивалась. А шея хоть и кровоточила, но не слишком сильно. Я проигрывал.
Отступить? Заставить врага еще раз выйти на пушки и в этот раз бить в голову? А может таскать с собой орудие? Бомбардир Бома сейчас пригодился бы как нельзя кстати.
Точно!
Выругавшись я отскочил в сторону и воздел руку к небесам. Пылающий тут же сформировался надо мной. Не став ждать, я ударил врага трехметровым огненным мечом. Орангутанг заслонился больной лапой. Раздался грохот
Я не был уверен, что смогу призвать его вновь. Поддерживать око урагана и одновременно создавать воплощение таких масштабов – даже для меня слишком. Но проблема была в том, что Цонг все еще стоял. Да, его левая рука висела на обрубке кожи. К ранам на груди и шее добавился глубокий порез, идущий через все плечо. Но тварь продолжала стоять! Император обезьян просто отказывался умирать.
Я тяжело дышал, восстанавливая дыхание. Все три ядра Ци работали на пределе. Поддерживаемые медитативные техники просаживали запас до нуля. Восстановить ее в таком режиме я просто не мог. Эликсиры сейчас только отняли бы больше сил на усвоение. А значит ничего не оставалось.
Я должен закончить бой одним ударом. И кажется я знаю, как это сделать.
Меня называли разными именами. Валор. Мальчик. Безумец. Император. Приносящий дождь. Но сейчас было важно совсем другое. Не имело никакого значения что во мне не осталось артефакта с турнира зимнего солнцестояния. В этом, новом, мире то что ты видишь и чувствуешь имеет такую же силу, как и то что существует на самом деле. Я – Грозовой зверь! Хозяин дракона!
Шимпанзе, гориллы и орангутанги, окружавшие поляну и рассевшиеся по всем ветвям, закричали, когда я снял маскировку. Отбросив бесполезное ружье, я освободился от потрепанной брони. Соединил глефу, закрепив оружие. Несколько дротиков полетело в мою сторону, но я не обратил на них внимания. Во всем мире осталось только двое.
Я и Цонг.
Молния пробежала по лезвию глефы. В чистых голубых небесах прогремел первый раскат грома. Крошечное белое облачко начало быстро расти. Увеличиваясь в размерах. Обезьяны с опаской смотрели вверх. Начали спускаться с верхушек деревьев. Они боялись попасть под молнию, но сейчас она была полностью в моей власти.
Каким-то образом Цонг все понял. Он взревел. Прикрывшись правой лапой прыгнул вперед. Его стремительная атака привела в ужас сидящих за моей спиной зрителей. Они отхлынули назад, но я не собирался отступать. Наоборот.
Улучив момент, я устремился навстречу врагу. Отталкиваясь кончиками пальцев, я летел над самой землей. За секунду до столкновения ушел влево, под обрубленную лапу. Пропустил над головой удар мгновенно развернувшегося гиганта. А затем взлетел к небесам. Ударил глефой точно снизу-вверх, пробив глазницу твари и глубоко всадив в нее лезвие.
Но я уже знал, что это бесполезно. А потому не останавливаясь перехватил оружие. Перекувырнулся через рога врага, оказавшись у него на загривке. И потянул глефу, используя ее как рычаг. Взревев от боли и ярости Цонг запрокинул голову. Попытался достать меня когтями. Но момент был упущен. Металлическое древко глефы смотрело прямо в небеса.
Выжигающее все вспышка ударила с небес. Грохот оглушил. Меня отбросило на несколько метров, сильно приложив об дерево. Сквозь пелену перед глазами я видел обугленный труп Цонга. Все было кончено, в этом я не сомневался ни на секунду. Его глаз погас, шерсть сгорела. А кровь наконец перестала бить из множества открытых ран.