Паутина вероятности
Шрифт:
– Свет Маб сам заговорит с тобой. Тогда ты поймешь и почувствуешь, что необходимо сделать, как если бы делал это много раз. Теперь же прощай… – Видящий Путь отступил в открывшуюся воронку портала вслед за свитой. – Знаешь, Ступающий, я охочусь уже больше десяти сотен лет по вашему счислению лет, но впервые мне довелось быть свидетелем столь быстрой смены событий и стольких чудес разом. Ради этого стоило жить, за такое не жаль умереть. Прощай, брат племени Изменяющих.
Кровохлёбы исчезли в туманной дымке, пространство с тихим хлопком сомкнулось за ними, тугая волна воздуха сбила редкую сухую листву с нижних ветвей деревьев. Стало заметно темнее. Зажав артефакт в кулаке, я подоткнул брезент у тела девушки и вернулся к костру, который мы развели в ямке возле трехметровой чаши фонтана. Сел чуть в стороне, так, чтобы свет пламени не освещал меня, прислонился к стволу большого, в три обхвата, дерева, поднял взгляд к небу и, как в детстве, стал разглядывать плывущие по небу тучи, причудливо складывавшиеся в образы зверей,
Голову не занимали мысли о значимости момента, все, чего я хотел, – это похоронить любимую девушку и вывести своих людей в безопасное место. Артефакт так и оставался зажатым в кулаке, но вроде ничего странного не происходило. Время… Человек всегда стремился ухватить, обуздать любое явление, превосходящее его понимание, подчинить, поставить себе на службу. Лишь только время так и осталось то рекой, то оборачивалось струйками убегающего сквозь пальцы песка, отказываясь покориться. Тогда люди придумали себе отмазку, по которой время – субъективный фактор, вроде как и совершенно надуманная величина. Но нет-нет да и проскользнет сожаление, даже злоба по поводу того, что время так и не желает покориться, ускользает от понимания.
Сейчас я не хотел повернуть эту реку вспять, и не было желания собрать убежавший песок. Произошедшее менее десяти часов назад просто случилось, и я более чем уверен, произошло бы вновь. Пусть на короткий миг, но счастье во всей его полноте появилось в моей жизни, осветив закостенелую, израненную душу, заставляя подспудно задавать себе один и тот же вопрос: чем я заслужил такое? Про любовь, не просто животную страсть, превращающую человека в некое подобие скотины, лишенной разума, а именно про любовь написано и сказано ровно столько же, сколько и про ее противоположность – ненависть. Много раз мне приходилось читать, о том, как страдают разлученные души, как соединяются в едином порыве сами сущности людей, а не только их тела. Все это тогда было выше понимания. Даже самым талантливым творцам редко удавалось описать даже треть той радости и той боли, которую испытал я, теперь уже на собственной шкуре. Вершины взлета души сравнимы только с глубиной пропасти, в которую теперь низверглось, казалось, все мое существо. Тьма и опустошение, пепел и горечь – вот все, что осталось. Но нет, в глубине, на самом донышке изъеденной горем души, занимался свет: память возвращала улыбку любимой. Звук ее смеха, запах волос и кожи снова окутали меня с головой, отгоняя прочь темноту и жгучую боль. Норд и остальные обернулись в мою сторону, как один: сквозь плотно сжатые пальцы артефакт, мерно пульсируя, распространял метpa на два вокруг меня волны синего света. Через мгновение пришло осознание того, что нужно сделать. Поднявшись с земли, хриплым голосом я отдал приказ собираться, а Андрона с Денисом попросил расчистить чашу фонтана от палой листвы и прочего наносного мусора. Никто не спросил «зачем?», все просто молча принялись собираться, доверие ко мне, несмотря на случившееся, было все так же велико.
Зажав «Свет Маб» в кулаке, я вернулся к тому месту, где лежало тело девушки. Подняв тело на руки, я пошел к чаше фонтана. Чаша была пуста, в центре раньше была какая-то фигура, но теперь торчали только обрезки труб. Положив тело в центр чаши, я развернул брезент и снова стал вглядываться в заострившиеся черты родного лица. Затем, сложив ее уже начавшие коченеть руки под грудью, вложил в белые и холодные пальцы артефакт. В последний раз поправил сбившиеся волосы, падавшие девушке на глаза, поцеловал ее в губы и, встав с колен, вылез из фонтана, не в силах отвести взгляд от той, которая так много отдала ради столь ничтожной малости, как моя жизнь.
Тем временем воздух над телом начал дрожать, затем артефакт в Дашиных руках засиял синим, а потом фиолетово-зеленым светом, и тело девушки объяли всполохи прозрачного, чистого пламени. Однако огонь не уродовал тело, оно словно растворялось в чистом, прозрачном пламени, очертания фигуры и лица словно оплывали, сливаясь со струями огня. Свет становился все ярче, пока на него не стало больно смотреть. Спустя какое-то мгновение к небу устремился ярчайший столб света, раздался мощный хлопок, и все снова поглотила темнота. Костер потух, и я уже не мог разглядеть того, что было в чаше фонтана. Метнувшись через бортик, я зажег маленький фонарик, одолженный у Норда. Чаша была пуста: ни следов горения, ни горстки пепла. Девушка словно истаяла в пламени… Или вознеслась на луче света к серому, хмурому небу, набрякшему дождевыми облаками и огрызающемуся зарницами молний. Подняв взгляд вверх, я прошептал:
– До встречи. Я буду ждать…
Затем дал команду на построение, и наш небольшой отряд двинулся в путь, поскольку преследователи непременно должны были засечь вспышку яркого света. Норд поравнялся со мной, и мы стали совещаться. Увиденное его не слишком удивило, либо латыш просто не показывал виду.
– Командир, две группы с севера и северо-востока идут параллельно нам, курсом на перехват. Место открытое, думаю, через полчаса увидим их.
– Это нормально, сейчас мы в отрыве как от них, так и от остальных загонщиков. Давай команду – меняем направление. Идем навстречу той группе, что ближе к нам. Перебьем их по очереди. Нападения от нас не ждут, а избежать боя тоже не выйдет. Нужно уравнивать шансы.
– Согласен. Ты как сам-то, сможешь?
– По прибытии на базу – два наряда на кухню за глупые вопросы. – Я улыбнулся. – Группа, слушай вводную: противник на три часа, занимаем позицию по схеме «четыре-один».
Я планировал ударить преследователям во фланг, внезапным нападением лишив их численного преимущества. По прикидкам Норда, преследователей было человек пятнадцать и появиться они могли со стороны заброшенного свинокомплекса. Чуть южнее территории «сичевых» располагались два готовых свинарника и еще один недостроенный, у которого второй и третий этажи представляли собой переплетение перекрытий и балок. Но именно там засядет снайпер или координатор, если придется нападать с этого направления. А тут и гадать не надо, поскольку дальше на северо-запад – только радиоактивные пустоши, примыкающие к Свалке, а на востоке – «кругловка», да и Радар недалече. Поэтому загонщики и выбрали для движения именно этот участок местности шириной в полтора-два километра. Другое дело, что хоть противник и действовал под единым командованием, но силы его тоже были ограничены и везде он поспеть не мог. Короче, в кольце окружения образовалось немало брешей, в одну из которых мы и сунулись. Вот и спешили сейчас преследователи, перебросили сюда всех, кто был рядом, а это предвещало потеху под названием «встречный бой». Штука крайне неприятная для преследователей, поскольку они должны нас сначала локализовать, а вот с этим-то и возникли проблемы: примерное направление они знали, но без спутников и вертушек ничего уточнить не могли. Это как нащупывать в кармане бритвенное лезвие: ты точно знаешь, что оно там, но если поторопишься, то раскроишь пальцы до крови. А загонщики торопились: Волна, судя по паническим воплям на открытой частоте, через каких-то пять часов накроет Зону, и сила ее будет, по местным меркам, выше среднего. Это означает, что спрятаться можно только под землей, а на поверхности или в погребах местных хат укрыться без ущерба для здоровья не получится. Время поджимало, торопились все.
По заданной схеме один снайпер выдвигается в тыл или во фланг противника, за ним, как обычно, первый выстрел. Пулеметчик тоже занимает фланговую позицию и бьет противника уже по площадям, прижимая к земле и давя вражеские средства поддержки. Штурмовики ждут сигнала выйти противнику в тыл и добить уцелевших либо поддержать огнем из подствольников снайперов и пулеметчика.
– Норд, снимай гарнитуру и ступай к развалинам. Там затихарись и жди: наши гости наверняка вышлют разведку, и это будет, скорее всего, твой коллега. Дай ему сказать своим, что все в порядке, и забирай его шарманку, выйди в эфир на резервной частоте, дай знать тоном, что готов работать, потом вали радиста, как только они пройдут мимо тебя и покажут спину. Все понял?
Латыш улыбнулся и, кивнув, протянул мне свой ПДА с бахромой гарнитуры и зарысил к развалинам. Я снова стал таким, как обычно, поэтому друг успокоился. То же самое можно было сказать и про остальных артельщиков: уверенный тон командира и привычный противник действуют как успокоительное.
Михай занял место на склоне холмика на правом фланге, держа в широком секторе северо-запад и часть северо-восточной оконечности равнины, поросшей редкими дорожками колючего кустарника и чахлыми деревцами. Пулеметчик из него получился, по отзывам Юриса, очень неплохой, да и «барсука» молдаванин осилил в рекордный срок, всего за две недели. Это и понятно: новый «ручник» очень схож по устройству со старым добрым РПК, выгодно отличаясь от предшественника высокой кучностью огня и большим удобством в работе. А наличие оптики позволяет уверенно работать даже по одиночным целям на приличной дистанции.
Чужая гарнитура была непривычна: звук чуть тише, чем у моей, и слабина проводки под рост более высокого человека. Но это мелочи. На тактической карте разворачивалась следующая картина: две группы радиосигналов разошлись, и одна, более многочисленная, свернула на юг, а те, что были от нас на расстоянии чуть меньше километра, быстро двигались в нашу сторону. Мы с Андроном взяли на двести метров левее позиции Михая и залегли: молодой на склоне плоского холмика, а я в овражке. Денис со своей СВУ [35] выбрал позицию среди зарослей кустарника на левом фланге, его задача была страховать Норда. Парень тоже возмужал за те неполные три месяца, что был в отряде. Появилась в нем некая отстраненность, свойственная всем снайперам, которых мне приходилось знать, толк из паренька определенно будет. Двигаясь длинными, зигзагообразными рывками, Денис занял позицию таким образом, чтобы кустарник скрывал его силуэт и одновременно не закрывал сектор обстрела. Все замерло, как это обычно бывает, когда последняя суета улеглась и наступает момент напряженного ожидания. В такие моменты время тянется очень медленно, а окружающая обстановка своим спокойствием только нагнетает общее напряжение, делая ожидание события еще более тягостным. Адреналин впрыснут в кровь, глаза ищут противника, но ничего не происходит, пока боевой задор не схлынет, а внимание не станет ослабевать и рассеиваться.
35
Антон имеет в виду СВУ-АС – модификацию снайперской винтовки Драгунова (точное название: ОЦ-3 АС) для ВДВ.