Паутина
Шрифт:
– То есть его построили индейцы, не имевшие железных орудий и не знавшие колеса? – уточнил Брейгель.
– Ну, если они строили пирамиды, почему бы им не вырыть подземный ход? – резонно заметил Камохин. – Телевидения с Интернетом у них не было, поэтому времени было невпроворот. Вопрос в том, куда этот проход ведет?.. Если его тут вообще не должно быть.
– Паук на камне, паук на пакале и паук при входе.
Не похоже на простое совпадение.
– Точно, – кивнул Брейгель. – И наемники, наверное, не зря сюда топали. Таща на горбу все эти шарики, черепа и бутылки с кровью.
– Видимо,
– Или они сами его открыли, – сказав это, Орсон сделал паузу. Многозначительную, как сам он полагал.
Другие же, однако, так не считали. И продолжали спокойно есть. Как будто не услышали ничего необычного.
– А что? – лицо англичанина обиженно вытянулось. – Вы думаете, они просто так понасыпали вокруг колодца перья и шарики?.. А кровь зачем им была нужна?..
– Ну, и зачем им была нужна кровь? – спросил Камохин, уже догадываясь, какую теорию намерен развивать англичанин.
– Культ вуду! – многозначительно произнес Орсон.
– Бред! – фыркнул Камохин.
– За пределами аномальной зоны – конечно, – тут же согласился с ним Орсон. – Но здесь, где все законы и правила вывернуты наоборот, – совсем другое дело.
Камохин включил фонарь и направил свет вглубь прохода, рядом с которым он сидел. Тьма чуть подалась назад.
– Мне кажется, я тебя не убедил, – сказал Орсон.
– Я не верю ни в магию, ни в астрологию, ни в прочую чертовщину, – заявил стрелок.
– А в алхимию?
– При чем тут это?
– Я просто спросил.
– Нет.
– А в гадание на картах Таро?
– Нет.
– В нумерологию? – Нет.
– В каббалистику?
– Я вообще не знаю, что это такое. – Я понял, в чем твоя проблема… – У меня нет проблем.
– …ты отрицаешь то, что не понимаешь.
– А что еще с этим делать?
– Можно попытаться понять.
– Зачем?
Они сидели на полу темного коридора, построенного неизвестно кем и ведущим неизвестно куда. И спокойно беседовали на совершенно отвлеченную тему. И при этом никому из них ситуация не казалась необычной или хотя бы странной. Что само по себе было необычно и вдобавок еще странно.
По каменным стенам бегали лучи фонарей, выхватывая из темноты фрагменты необычной графики.
Орсон взял в руку фонарь и посветил на потолок:
– Нет даже следов копоти.
– А они должны быть?
– До изобретения Эдисона единственным источником света, помимо нашего дневного светила, был огонь. А пламя всегда оставляет копоть. – Орсон поводил лучом из стороны в сторону. – Здесь абсолютно темно, и при этом на потолке нет копоти. Как люди, строившие этот коридор, освещали его?
– Может быть, система зеркал? – предположил Брейгель.
– Нет, это ерунда, – уверенно отбросил такое объяснение Осипов. – Ни одна поверхность не обладает стопроцентной отражающей способностью. Плюс – неизбежное рассеивание света. После четырех-пяти передач отраженного луча мы получаем на очередном зеркале блеклое, едва различимое пятно.
– А что на это скажет наш скептик? – с вызовом посмотрел на Камохина биолог.
– О, да! – таинственным полушепотом произнес стрелок и, чуть подавшись вперед, снизу подсветил лицо фонариком, из-за чего оно превратилось
– Все зависит от того, что понимать под словом «магия».
– Не думаю, что у этого слова есть много разных толкований.
– Я не о слове, а о самом процессе. В древности ученые – назовем их так – зачастую не понимали смысл собственных действий. Они использовали метод проб и ошибок, но при этом аккуратно документировали все свои манипуляции. И, если вдруг в результате получалось то, что и было задумано, или что-то другое, но тоже интересное, то для того, чтобы вновь получить тот же самый результат, ученый повторял всю первоначальную длинную цепочку действий, большинство этапов которой, скорее всего, были совершенно бессмысленными. Это и называлось магией. Ученый или, если угодно, маг, колдун, шаман, совершал так называемые ритуальные действия. Смысл их был никому непонятен, но результат – налицо. Больной выздоравливал, вино переставало бродить и киснуть, посевы избавлялись от паразитов, коровы вновь начинали давать молоко… В конце концов из этих манипуляций было вычленено действенное начало, и магия исчезла. А мы сами стали рациональны до мозга костей. Мы более не хотим верить в чудо. Мы хотим найти объяснение даже тому, чему объяснения не существует. Вот, например, Вик уверен, что сможет найти причину Сезона Катастроф.
– У меня уже имеется объяснение, – сказал Осипов. – Мне лишь не хватает фактов для того, чтобы подвести под существующую теорию точную научную базу.
– И некоторые факты упорно не желают укладываться в твою теорию, Вик. Такие, например, как это подземелье.
– Со временем и для них найдется место.
– То есть ты представляешь себе, как это работает, но пока не можешь всего объяснить?
– Примерно так.
– Так что же тогда есть твоя наука, если не современная магия? Магия, построенная на виртуозном владении математическим аппаратом, знании теории относительности и теории струн, умении пользоваться хитроумными приборами, механизм действия которых тебе не всегда понятен…
– Налей мне чаю, Крис.
– Ты уходишь от ответа?
– Можно и так сказать.
Глава 8
– Куда пойдем? – Камохин посветил сначала налево, потом – направо.
– А почему не прямо? – спросил Брейгель.
– Давайте кинем монетку, – предложил Орсон.
– У монеты только две стороны, а у нас три варианта, куда можно пойти.
– Монета может встать на ребро.
– Маловероятно.
– Зато как необычно!
Держа фонарь перед собой, Камохин заглянул в один из боковых проходов. Осипов заглянул в противоположный проход.
– Каменные плиты с какими-то иероглифами. Дальше снова рисунки.
– У меня то же самое. Ничего примечательного.
– Ты только послушай их, – Орсон локтем толкнул Брейгеля. – Мы находимся в древнем сооружении, о котором нет ни слова в книге «Загадочные и таинственные места планеты Земля». Значит, это самое таинственное и загадочное место из всех существующих. А они говорят – ничего примечательного! Мне даже любопытно, что могло бы возбудить их интерес?
– Давай заглянем чуть подальше, – предложил О сипов.