Павел и Авель
Шрифт:
Допросы и ответы Авеля в канцелярии Тайной Экспедиции
Вопрос. Что ты за человек, как тебя зовут, где ты родился, кто у тебя отец, чему обучен, женат или холост и если женат, то имеешь ли детей и сколько, где твой отец проживает и чем питается?
Ответ. Крещен в веру греческого исповедания, которую содержа повинуется всем церковным преданиям и общественным положениям, женат, детей имеет троих сыновей; женат против воли и для того в своем селении и жил мало, а всегда шатался по разным городам.
Вопрос. Когда ты говоришь, что женат против воли и хаживал по разным местам, то где именно и в чем ты упражнялся и какое имел пропитание, а домашним пособие?
Ответ. Когда ему было еще 10 лет от роду, то и начал он мыслить об отсутствии из дому отца своего с тем, чтобы идти куда-либо в пустыню на службу Богу, а притом, слышав во Евангелии Христа Спасителя слово: «аще кто оставит отца своего и матерь, жену и чада и вся имени Моего ради, той сторицею вся примет и вселится в царствии небесном», он, внемля сему, вящше начал о том думать и искал случая о исполнении своего намерения. Будучи же 17 лет, тогда отец принудил его жениться; а по прошествии несколько тому времени начал он обучаться российской грамоте, а потомГраф Г. вчитывался в книгу тайн, разбирая запутанный почерк автора. У писарей тайной Экспедиции почерк был куда как лучше.
– Да ты не допросные листы читай, ты сами тетради рассмотри! В книге сей и о царствующих особах написано…Там и о смерти матушки императрицы упомянуто, угадал вещий инок! – Князь ткнул перстом с бриллиантом в одну из тетрадных страниц.
– Боже мой, в силах ли то человеческих? Да ведь книга сия писана смертною казнию! – воскликнул граф.
– Ну, не пугайся, пока не в тайной экспедиции. Хотя граф Самойлов, как я слышал, отвесил ему три пощечины, за то, что смел писать такие слова на земного бога… А он, разбойник, твердил, что секреты составлять научил его сам Бог. Вот и разберись.
– Что же сейчас с этим безумцем и жив ли он?
– Жив, жив! – успокоил князь графа Г. – Ея Императорское Величество указать соизволила оного Василия Васильева посадить в Шлиссельбургскую крепость, где он сейчас и обитает. Но это ненадолго. Брат мой Алексей показал записи сии всемилостивейшему нашему императору Павлу Петровичу, и тот, зело интересуясь мистической сутью природы и глубоко вникая в оную, приказал доставить к нему арестанта. Вот тебе пакет к шлиссельбургскому коменданту Колюбякину с высочайшим повелением. Скачи к нему немедля! После ночевки и завтрака. Доставишь его под конвоем в столицу, и будет тебе счастье!
– Счастье? Какое ж счастье? – спросил граф подозрительно.
– Может, узнаешь свою судьбу, это ведь столь любопытно! Особливо ежели в знании судьбы России нимало не заинтересован. А кроме того моя невестка баронесса Оленька Надеждина осчастливит вскоре наш стольный град, и надеюсь этот дом, своим присутствием… Ты, я знаю, к ней весьма неравнодушен! Не подобает любящему свекру такое говорить, но Сашка мой ей-богу болван, мот и гуляка, весь в папеньку – он ее недостоин. Однако так уж распорядилась судьба. Да, и еще одно… поедешь ты не один!
– Не один? Что сие значит?
– А значит сие то, что с вами в путь отправится еще одна особа!
Тут беседа князя Куракина и графа Г. была прервана возгласом вошедшего мужчины лет сорока, небольшого роста, с надменным взглядом и повелительным голосом. Это был сам хозяин дома, новый генерал-прокурор Империи, князь Алексей Борисович Куракин. При его появлении граф Г. на всякий случай почтительно встал, а Александр Борисович расплылся в улыбке.
– Ну что, разобрали манускрипты – грамотеи? – захохотал вошедший неожиданно визгливым голосом.
– Вот сидим и разбираем, любезный братец. Однако наш доморощенный пророк такого накропал в тетрадях своих, что и с дюжиной свеч яснее не становится. А из показаний в Тайной экспедиции только и видать, что арестант зело упрям и звания самого простого.
– Да и митрополиты пишут, что книги сии немало им не понятны. Однако понеже речь в них идет о царственных особах, то надлежит отнестись к сим записям со всем вниманием.
При этих словах его сиятельство аккуратно сложил разбросанные тетради в стопку и сунул в папку с золочеными углами, гербом и тиснением «К докладу Его императорскому Величеству».
– Выносить тетради сии отсюда нельзя, хотя читать протоколы не возбраняется! – Алексей Борисович шутливо погрозил пальцем. – И как прокурор государства нашего, равного которому во славе в мире не сыщешь, я обязан блюсти тайну… и других заставлять. Все, кто с тем пророком станут заводить крамольные беседы, взяты будут под секрет! Да, впрочем, и дельце вам достается пустяковое – взять конвой и доставить в Петербурх арестанта. Ну а чтобы вы, так сказать, не сбились с пути истинного, хоть Шлиссельбург и неделеко, с вами отправится некто из Тайной экспедиции! Завтра познакомитесь. Ну а теперь – время ужина и сна, засим я вас оставляю! – с этими словами генерал-прокурор вышел из кабинета, побрякивая большими пряжками своих кожаных туфель.
Когда закрылась дверь за младшим братом, князь Александр Борисович несколько помрачнел и сказал графу, приглушив голос:
– Видишь ли, дружочек, тут вопрос весьма щекотливый и деликатный. В тетрадях сих писано про прошлое, а нам надобно знать будущее. А будущее наше зыбко и темно… Вот с цесаревичем Павлом Петровичем, ныне императором российским, решились мы на невиданное доселе дело – сделать империю нашу воистину сильной. Реформы назрели, уж перезревают и медлить более нельзя. Генерал-прокурор Сената сосредоточит в руках своих огромную силу – и финансами, и юстицией заправлять станет, и полицией заведовать. Хлопот полон рот! Дворяне наши ленивы, до Запада далеко, пока плетью не ударишь – служить не пойдут, хуже крестьян, с тех хоть спроса нет. Воинскую дисциплину выправлять надо… впрочем, сие до тебя не касаемо, – остановил князь перечисление великих планов, и помедля немного продолжил:
– А знать тебе следует вот что – сей пророк Васильев, он же монах Адам, должен быть представлен Павлу Петровичу. Может смилостивится, иль не захочет дыбы и кнута, расскажет царю про будущее все без утайки. Знать нам это надобно, ох надобно. Но только император хоть и приблизил меня, а тайное знание не откроет… нет, он и одиннадцати лет конфектами не делился! А посему твоя цель – быть рядом с тем пророком и все за ним записывать, все подмечать и мне доносить непрерывно, понял?
– Понял, Александр Борисович. Только не графское это дело – жандармом да дознавателем быть. К тому же писать я ленив от природы и… – граф Г. начал вилять и уклоняться.
– От природы ленив? Ай-ай-ай… Видно батюшка твой князь Гагарин, выхлопотавший тебе впоследствии от Австрийской империи графское звание и подаривший имение, мало тебя порол! Сейчас на Руси ленивых не любят, сейчас и дворян неприкасаемых уж нет! Не зли меня, Михаил, не заставляй повторяться.
– Виноват, дядюшка, исправлюсь! – граф встал со стула и почтительно поклонился, подметая пол плюмажем шляпы. Князь улыбнулся.
– Вот теперь тебя люблю я… Будешь моими глазами и ушами! А Алексей к пророку свои глаза да уши приставит. Чтобы они уж ему сообщали все то, что Василий не пожелает или же забудет сказать его величеству. Все эти откровения божии иногда весьма полезны бывают.
– А дозвольте, ваше сиятельство, и мне с собой в дорогу одного человечка взять?
– Человечка? Любопытно, что это за человечек такой выискался? – князь нахмурил чело.
– Приятель мой, ученый муж Морозявкин… вместе познавали науки во Франции, и зело он учен! В сем важном деле полезен может быть, он там не токмо по кабакам шастал, но и на лекции захаживал… иногда. – граф Г. готов был сделать своему другу самое лестное «публиситэ».
– Ну что ж… Радует то, что хоть кто-то из вас, лентяев, в науках за границей упражнялся! Бери его, только вели обо всем молчать… если не хочет познакомиться с Тайной экспедицией поближе. Однако ж боюсь, в таком деле как виденье будущего, надобны не профессора, а попы… а то и слуги Сатаны. Почитай допросные листы на досуге, вникни. Но не выноси из дома.
– Не извольте беспокоиться, он у меня на все руки мастер! Разрешите откланяться?
– Отдыхай, за ужином меня не жди. Ну, ступай с богом! – с этими словами князь кивком отпустил графа из кабинета.
Пройдя анфиладу комнат и этажей, граф Михайло решил наконец поискать друга Вольдемара. Он обнаружил его уже вдребезги пьяным в кухмистерской. Морозявкин ел, пил и одновременно заигрывал с симпатичной горничной, не теряя даром ни единой терции драгоценнейшего для человечества времени. Не хотелось разрушать эту идиллию, но делать было нечего.– Вольдемар! – закричал граф в ухо бедному Морозявкину. – Не спи – замерзнешь!
– А кто ж тебе сказал, что я сплю? – Вольдемар наконец отпустил горнишную Надин, и та молниеносно воспользовалась возможностью застегнуть корсаж.
– Есть тема. Слушай сюда, месье вечный студиоз. Объявился некий монах-предсказатель… Всем предсказывает будущее!
– Ну и что? Из-за этого ты отрываешь меня от стола и отдыха? Я тоже умею предсказывать будущее, и совсем недорого. Никогда не брал за это более полтины. – Морозявкин сплюнул, с сожалением проводил взглядом убежавшую Надин и потянулся к новой бутыли. Гостеприимство князей Куракиных вошло в пословицу.
– Да не такой пророк, как ты. Настоящий! Вот, читай, коли еще ум не пропил и грамоту не забыл. – граф Г. сунул листы под нос приятелю.
Вопрос. В обоих сиих местах, как в монастыре, так и пустыне, начальники и братия какой жизни и поведения, и нет ли от них каких мирских соблазнов, и в чем ты там упражнялся?
Ответ. Настоятели сих обителей жития честного и трудолюбивого, и никаких он ни от кого не видал мирских соблазнов, а он труждался в монастырском послушании.
Вопрос. Какой тебе год и откуда был глас и в чем он состоял?
Ответ. Когда он был в пустыни Валаамской, во едино время был ему из воздуха глас, яко боговидцу Моисею пророку и якобы наречено ему тако: иди и скажи северной царице Екатерине Алексеевне, иди и рцы ей всю истину, еже аз тебе заповедую. 1-е скажи ей, егда воцарится сын ея Павел Петрович, тогда будет покорена под ноги его вся земля Турецкая, и сам султан, и все греки, и будут они ему данники, а 2-е, скажи ей, егда сия покорена будет и вера их лживая истребится, тогда будет единая вера и един пастырь по всей земле, тако бо есть писано в Священном Писании. И еще рцы ей северной царице Екатерине: царствовать она будет 40 годов. Посем же иди и рцы смело Павлу Петровичу и двум его отрокам, Александру и Константину, что под ними будет покорена вся земля.Прочитав сии строки, Морозявкин несколько протрезвел, чело его прояснилось.
– Ужасно интересно! Всегда думал, чем все это кончится – и вот на тебе, какой-то крестьянский крендель уже все знает, чтоб ему пусто было.
– Да он-то может и знает, только нам о том не сказывает. Разве что его императорскому величеству поведает…
– Да, ему вроде так и сказал глас с неба – дескать иди к царю и все ему расскажи!
– Нам тоже надо не зевать, хоть и не цари – граф Михаил разжился чистым стаканом и присоединился к другу Вольдемару. – Хоть и княжеский дом, а мороз с окон так и налетает, грызет. Главное завтра не проспать… С утра в путь!Глава 4, в которой герои встречаются с таинственной незнакомкой
На следующее утро друзья проснулись вовремя – не без помощи мажордома конечно. Опохмелочная бадья с ледяной водой позволила не греть особливо оную для бритья, а вчерашний обильный ужин, сервированный в малом зале для приемов, сменился сегодняшним скромным завтраком. Морозявкин традиционно ел за троих, граф Г. же был скромен и изволил откушать только вареную редьку в меду, сырники, взваренцы, яишню из полудюжины перепелиных яиц и запил все это жуткой смесью из сливового киселя и рассола.
– Не слипнется? – озабоченно переспросил Морозявкин.
– Нет, не должно. Мы, графы, завсегда так кушаем. Ну, вперед, навстречу приключениям! Лет с гоу ту адвенчур!
– Да пора уже!
С этими словами друзья подошли к конюшне, где их уже ждала пара кобыл, и не только. Близ конюшни, замерзнув и в тягостном ожидании, вот уже полчаса ошивалась интересная девица. Она была одета в новомодный костюм амазонки, только-только появившийся в столице, состоявший из малинового жакета с широкими отворотами на рукавах, желтого шейного платка, закрепленного голубой брошью, изящной черной шляпки вроде цилиндра с желтым плюмажем и подвернутой вокруг бедер юбки, закрепленной особой пуговкой. На ногах ее были черные бриджи и сапоги со шпорами. В то время дамы обычно ездили на лошадях в своем повседневном платье и появление леди в таком прикиде шокировало наших охотников за приключениями на целых полторы минуты.
– Ах, вот и вы! Рада, очень рада познакомиться! Сам знаменитый граф Г., мне о вас столько рассказывали! А вы вот значит какой! – проворковала леди, потупив взгляд.
– Да, я такой! – осклабился граф.
– В иное время, сударыня, мы с моим приятелем без сомнения почли бы за честь побеседовать с вами… – галантно продолжил граф Г., не желавший, однако, терять время.
– О! Я тоже, счастлива сделать знакомство! Я Лиза Лесистратова, вот… – уже более бойко сказала девица, притоптывая на одном месте от холода и игриво сбивая снежок с сапога.
– Какая жалость, мадемуазель, сейчас мы ужасно торопимся! – встрял в беседу Морозявкин. – Должен подойти еще один человек, и мы отправимся в загородное путешествие. Он с минуты на минуту прибудет… так что увы, недосуг!
– А это я и есть! – девица засмеялась звонким как валдайский колокольчик смехом. Я этот человек! Его сиятельство князь Алексей Борисович мне так и сказал – сегодня утром от конюшни граф Г. поскачет в Шлиссельбург – и надо к нему присоединиться!
– Вы – человек? Сие для нас приятная неожиданность! Значит мы с вами будем совершать наш загородный променад?
– Да, со мной! Так люблю эти прогулки… Снег… Мороз… ветер в лицо… Ах, я так романтична и любознательна! – девица кокетливо взглянула на графа, потом на Морозявкина, будто бы решая, кого из них выбрать в кавалеры.
– А знаете ли вы цель прогулки, очаровательная мадемуазель? – вопросил граф серьезно и даже несколько сумрачно.
– Да, да, я знаю. Но ведь это же замечательно! Там столько тайн…
– А вы, сударыня, изволите служить в ведомстве генерал-прокурора князя Куракина, в Тайной экспедиции Сената? – полюбопытствовал Морозявкин, как вечный бунтовщик не любивший шпиков и сыскных, а также жандармов и полицейских.