Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 3. Часть 1
Шрифт:
У нас имеются три агента. Всех соединений из них может быть семь: свет один, тон один, метроном один, свет плюс тон, свет плюс метроном, тон плюс метроном и, наконец, свет плюс тон плюс метроном. Теперь нам остается переиспытать все эти соединения, и указания, которые мы получим, приблизят нас к ответу. Из этих семи соединений три нам известны: свет, дающий 10 капель; СВ + Т, дающий нуль; CB T - дающий 4 капли. Нужно сказать, что все эти соединения повторяются каждый день и всегда утверждаются в своих ролях. Теперь нам нужно испробовать следующие четыре мнения, которые обычно не применяются и которые мы пробуем редко, только в интересах анализа. Метроном один действия не имеет; тон один тоже действия не имеет; тон и метроном - опять действия нет; единственное действие, которое мы находим, это действие при соединении СВ + М. Но тут имеется нечто странное с самого начала. СВ + М дает 6 капель, тогда как СВ один дает 10 капель. Смысл этих фактов можно понять только так: метроном стал тормозом, ибо М + СВ дает меньше- чем свет один. Отсюда мы заключаем, что в первом периоде применения нашего трио метроном получил роль тормоза, так как свет в соединении c ним дает меньше, чем свет один. Теперь возникают два вопроса. Первый вопрос: каким образом в этом трио метроном получил значение
Итак, тормозящее действие метронома объясняется тем, что метроном, благодаря связи с процессом торможения, делается тормозом. Другого объяснения нет. Я говорю, что объяснение это в высшей степени вероятное, но вероятность одно, а факты другое. Поэтому мы решили произвести целый ряд новых исследований для подтверждения этого нашего предположения.
Теперь нам нужно разрешить второй вопрос: как метроном, сделавшись в трио тормозом, повел к тому, что трио стало давать 4 капли, сделалось раздражителем? Это действие может представляться нам совершенно непонятным, но это только при отсутствии сведений об одном нервном процессе, который мы теперь уже сколько лет анализируем чуть ли не каждый день. Это так называемый процесс растормаживания. Дело заключается в следующем. Если вы имеете, положим, какой-нибудь условный раздражитель и если к этому условному раздражителю присоединить всякий другой экстренный агент, оказывающий известное действие на собаку (например, она при нем оглядывается), то такой агент затормозит условный раздражитель. Процесс торможения - это весьма частое и хорошо известное явление в нервной системе. Но вот что замечается далее: если вы, имея дело с процессом торможения в нервной системе, присоедините новый экстренный агент, то он поведет к обнаружению заторможенного действия. Этот факт мы можем понимать так, что здесь тормоз тормозит торможение, а в результате получается освобождение заторможенного явления - положительный эффект. Если возьмем наш условный раздражитель - свет - и присоединим к нему экстренный агент (например, свист), тогда действие света затормозится. Если же мы ранее повторением света без еды угасим, затормозим его действие. то при присоединении экстренного агента свет, наоборот, получает опять действие, мы имеем явление растормаживания. Этот процесс растормежевания встречается в деятельности нервной системы так же часто, как и процесс возбуждения и процесс торможения. А если это так, то тогда появление при действии трио 4 капель надо понимать таким образом: метроном, сделавшись тормозом, действовал на нервную клетку, находящуюся в процессе торможения, т. е. он тормозил тон и освобождал из-под его влияния часть действия света. Вот как на основании фактических данных, заключающихся в том, что метроном есть тормоз, и принимая во внимание известные определенные процессы нервной системы, надо толковать этот период действия нашей комбинации, когда она дает 4 капли. Итак, в этот период наш прибавочный раздражитель, падая на почву торможения, тормозит только тормоз и освобождает из-под его влияния условный раздражитель - свет.
Теперь снова обратимся к таблице 2. Вы видели, что с трио было проделано 16 таких опытов. Далее, на двадцатый раз мы видим, что дело начинает меняться, процесс из первой фазы переходит в следующую, действие трио повышается до 6, 7, 8 и 9 капель, и к двадцать четвертому опыту оно уже дает 10 капель. Таким образом трио сравнялось с действием света соло.
Теперь (таблица 4) мы находимся во втором периоде процесса. Здесь нам предстоит уяснить, благодаря чему появилось 10 капель вместо 4 и какое значение имеют все агенты, принимающие участие в этом действии. Обратимся опять к частному анализу, т. е. будем пробовать значение всех соединений. Нам известны три соединения: свет, дающий 10 капель; CB T - нуль; CB T + M, дающий 10 капель. А далее оказалось: Т остался нулем, М теперь действует - 4 капли; - М также дает 4 капли; при присоединении к свету метроном ничего в действии света не изменяет, следовательно он потерял свое прежнее значение тормоза.
Итак, во второй фазе метроном из роли тормоза перешел на роль умеренного возбудителя. Он сам по себе дает 4 капли, вместе с тоном дает также 4, присоединяясь к свету, дает столько же, сколько свет один. При этом я должен прибавить, что суммации при отдельных возбудителях обыкновенно не наблюдается, т. е. если у нас имеется ряд условиых возбудителей, действующих в различной степени, то при присоединении друг к другу они дают количество слюны, отвечающее максимальному раздражителю. В нашем примере максимальное количество давалось светом, и поэтому при присоединении метронома мы получили то же количество, которое свет давал один. Таким образом тут в трио происходит процесс, аналогичный тому, который мы наблюдали в дуэте, с той только разницей, что отношения здесь оказались в обратном порядке. Там мы наблюдали две фазы: первая, когда тормоз окрашивался в цвет условного раздражителя, и вторая, когда он превращался в тормов благодаря тому, что не сопровождался едой. Такого же характера процесс наблюдается и в трио; здесь в первый период мы видим, что побочный раздражитель - метроном - сперва стал тормозом, окрасившись в цвет господствующего процесса, который он застал в клетке, а во второй период, в силу того, что трио постоянно сопровождалось едой, метроном приобрел раздражающее действие. Следовательно, повторился тот же закон двух фаз. Теперь возникает интересный вопрос относительно значения других соединений. Вы видите, что тон остался нулем; следовательно, несмотря на то, что тон в трио постоянно сопровождался едой, он, однако, раздражающего действия не получил. Значит, тон в трио не сделался раздражителем. С другой стороны, в трио он не есть тормоз: метроном один и метроном в компании с ним дает те же 4 капли. Таким образом вы видите, что роль тона чрезвычайно интересна и своеобразна, он при различных условиях действует различно: в дуэте он - тормоз, а в трио - нуль.
Если мы примем все вышесказанное во внимание, то выходит, что мы имеем перед собой известное соподчинение правил, иначе сказать, мы имеем перед собой суммарное действие нескольких агентов, имеющих при определенных условиях определенное плюсовое и минусовое значение и известным образом между собой уравновешивающихся. Значит, мы имеем перед собой какое-то, ближе не определимое, нервное равновесие. Вы видите, что цифры остаются точными, постоянными, и рядом с этим каждому из агентов принадлежит особое определенное значение. Если бы эти явления были случайного характера, то тогда цифры были бы совершенно спутанными, колеблющимися. Ничего подобного в действительности мы не имеем. Вот первое логическое соображение в пользу того, что здесь действительно имеется равновесие.
Особого рода, другим, еще более прямым, доказательством является то, что когда д-р Николаев закончил свою работу и стал сопоставлять все цифры, то он заметил, что цифры эти стоят в известных определенных отношениях друг к другу. Он увидел, что между
Обращаясь к таблице, я должен сказать, что первый ряд справа обозначает месяцы и числа, второй ряд - отношение между повторениями дуэта и трио, третий ряд цифр обозначает число опытов с трио, следующий ряд обозначает, сколько раз повторялся дуэт, и, наконец, последний ряд налево, где некоторые цифры напечатаны жирно, показывает эффект дуэта. Оказывается, всякий раз, как дуэт повторялся ровно в два раза более, чем трио, действие его равнялось нулю. Значит, тормоз играл свою роль. Но как только трио повторялось чаще, чем дуэт, так сейчас же тормоз переставал держать дуэт давал положительное действие (цифры напечатаны жирно). Вот здесь в таблице вы видите, что когда из 35 опытов восемнадцать раз повторялся дуэт, он приобрел положительный эффект, давал 2 капли. Затем ниже, когда из 92 опытов сорок семь раз падало на дуэт, то результат был тот же. Наконец, третий случай, когда из 103 опытов пятьдесят два раза повторялся дуэт, то он давал 5 капель. Таким образом, для того чтобы эти комбинации удерживали свое определенное значение, требуется совершенно определенное числовое отношение между ними, а именно, чтобы дуэт повторялся ровно в два раза больше, чем трио. Вот, господа, тот фактический материал, который мы располагали сегодня сообщить. Мы анализировали действие трех агентов и видели, что действия этих агентов развиваются совершенно закономерно. Обнаруживается закон действия присоединяемого агента в двух фазах, и в конце концов получается факт несомненного нервного равновесия, строго определенного взаимодействия агентов, имеющего плюсовое или минусовое значение.
Когда эти поучительные факты были получены, тогда естественно явилось желание узнать: могут ли исследования соответствующих нервных явлений на людях достигнуть такой же точности при помощи субъективного анализа? Ради этого я частью знакомился с предметом по книгам, частью обратился к специалистам, занимающимся этим делом. В книгах я не нашел того, что мне было надобно: может быть потому, что специалистом сделаться в короткое время нельзя. Специалистам же по этому предмету я задал следующий вопрос: чему бы отвечали полученные нами факты в субъективном психологическом исследовании и как они там анализированы? К сожалению, на этот раз, как и во многие предыдущие разы, попытка не увенчалась успехом. Получились сообщения, из которых что-нибудь положительное вывести было трудно. И это понятно. Сопоставление результатов, полученных объективным анализом сложно-нервных явлений, c результатами субъективных исследований наталкивается на чрезвычайные затруднения. Затруднения эти - главным образом двух родов. Наши рассуждения, относящиеся к фактам, полученным строго объективным путем, носят особый характер, наши факты мыслятся в форме пространства и времени; у нас это совершенно естественно-научные факты. Психологические же факты мыслятся только в форме времени, и понятно, что такая разница в мышлении не может не создать известной несоизмеримости этих двух видов мышления. Это одно обстоятельство.
Другое обстоятельство заключается в том, что нельзя сравнивать сложность явления, которое мы имеем, с теми, которые имеются в руках психологов. Ясно, что деятельность нервной системы человека чрезвычайно превосходит своей сложностью деятельность нервной системы собаки. Ввиду этих обстоятельств психолог затрудняется сказать, чему наш анализ отвечает в экспериментальной психологии и вообще в психологическом исследовании. Я получил от психологов заявление, что, кажется, такого анализа у них еще нет, и я думаю, что, ввиду указанных затруднении, наш анализ еще долгое время пойдет особым путем от анализа психологов. Что касается до этого результата, то он для нас, физиологов, нисколько не огорчителен. Он нас ни в какое затруднительное положение не ставит, потому что мы проще, чем психологи, мы строим фундамент нервной деятельности, а они строят высшую надстройку, и так как простое, элементарное понятно без сложного, тогда как сложное без элементарного уяснить невозможно, то, следовательно, наше положение лучше, ибо наше исследование, наш успех нисколько не зависит от их исследований. Мне кажется, что для психологов, наоборот, наши исследования должны иметь очень большое значение, так как они должны впоследствии составить основной фундамент психологического знания. Ведь психологическое знание и исследование поставлено чрезвычайно трудно, оно имеет дело со страшно сложным материалом, и, кроме того, психические явления всегда сопровождаются в высшей степенеблагоприятным условием, которого у нас нет и от которого мы не страдаем. Таким неблагоприятным условием психологического исследования является тот факт, что исследование это не имеет дела со сплошным, непрерывным рядом явлений. Ведь в психологии речь идет о сознательных явлениях, а мы отлично знаем, до какой степени душевная, психическая жизнь пестро складывается из сознательного и бессознательного. Мне представляется, что психолог при его исследовании находится в положении человека, который идет в темноте, имея в руках небольшой фонарь, освещающий лишь небольшие участки. Вы понимаете, что с таким фонарем трудно изучить всю местность. Каждому из вас, бывавшему в таком положении, памятно, что представление, полученное от незнакомой местности при помощи такого фонаря, совершенно не совпадает с тем представлением, которое вы получите при солнечном освещении. Мы в этом отношении находимся в гораздо более благоприятных условиях. Если принять все это во внимание, то тогда можно понять, как различны шансы объективного исследования и шансы исследования психологического. Наши исследования ведутся в очень ограниченном числе лабораторий, и можно сказать, что они только что начинаются, а между тем мы уже имеем серьезный опытный анализ, так далеко проникающий и имеющий такой точный на всех своих ступенях характер. Относительно же законов психологических явлений приходится сказать, что затрудняешься, где их искать. А сколько тысячелетий человечество разрабатывает факты психологические, факты душевной жизни человека! Ведь этим занимаются не только специалистыпсихологи, но и все искусство, вся литература, изображающая механизм душевной жизни людей. Миллионы страниц заняты изображением внутреннего мира человека, а результатов этого труда - законов душевной жизни человека - мы до сих пор не имеем. И поныне вполне справедлива пословица: «чужая душа потемки». Наши же объективные исследования сложно-нервных явлений у высших животных дают основательную надежду, что основные законы, лежащие под этой страшной сложностью, в виде которой нам представляется внутренний мир человека, будут найдены физиологами и не в отдаленном будущем. Вот все, что мы сегодня хотели сообщить.
Х. Общее о центрах больших полушарий
[39]
Милостивые государи и многоуважаемые товарищи!
Мозг, конечно, огромная тема, которая и своим строением и своими функциями займет, понятно, длиннейший ряд поколений исследователей; поэтому о каких-нибудь окончательных заключениях относительно определенного типа или плана мозга и т. п., конечно, говорить не только сейчас, а и долгое время будет еще рано. Следовательно, сейчас все сводится к собиранию фактического материала. Но, однако, во всякий момент требуется известное общее представление о предмете, для того чтобы было на что цеплять факты, для того чтобы было с чем двигаться вперед, для того чтобы было что предполагать для будущих изысканий. Такое предположение является необходимостью в научном деле.