Павшее Королевство

Мэй Элизабет

— Я отличаюсь от девушки, которой когда-то была, — говорю я, пытаясь не выдать дрожь в голосе. «Она контролировала себя. Она не причиняла тебе вреда. Она любила тебя».

Без воспоминаний ощущения дома недостаточно. Без них я ничего не узнаю, ничего не достигну. У меня нет частичек, которые хотя бы напомнили мне о том, что потеряла, что преодолела, кто я и кем была.

Снова появляются извинения на моих губах. «Мне жаль. Мне жаль, что я такое создание теней, которое не помнит девушку, что ты любил и потерял. Мне жаль, что ты желал ее, а вместо этого получил

меня»

Страх Деррика превращается в гнев. Его сила столь же острая, как лезвия на моем языке.

— Как ты смеешь? — огрызается он. — Я мог бы простить тебя за причинённую мне боль, я знаю, как легко потерять себя в битве. Но как ты смеешь так просто нападать на мой разум? Ты даже не пыталась остановить себя.

— Я знаю, — мои слова едва слышны, но он все равно их расслышал. — Прости. Мне …

— Не надо, — выкрикивает он. — Ты не знаешь, и тебе не жаль. Откуда же тебе знать-то? — он отчитывает меня, яростно и обвинительно. — Друг, которого я знал, о котором думал день за днем, месяцами. Если бы ты была им, ты никогда бы не сделала этого. Не после того, что сделал с тобой Лоннрах.

«После того, что сделал с тобой Лоннрах».

Зубы кусают меня снова и снова. Они впивались настолько глубоко, что кровь стекает по моей коже и капает на пол. Кап, кап, кап. Тридцать шесть человеческих зубов. Сорок шесть клыков, которые торчали из десен, с заострёнными концами, как у змеи.

Они оставили сотни шрамов, которые усеивали мои руки, плечи, грудь и шею. Они были заявлением: «Ты моя. Я владею тобой».

Но когда я пытаюсь нащупать эти шрамы, их там нет. Они на том, другом теле, которое сгорело на костре у озера. Тот, кто вернул меня, оставил мне один единственный шрам, который имел значение: то, как я была убита.

Те другие шрамы содержали в себе воспоминания. В них содержались части той, старой Айлиэн, и теперь всё, что от неё осталось — это вспышки в моем сознании, кусочки головоломки, которые я не могу собрать воедино.

Я не могу остановиться, я снова говорю Деррику:

— Извини.

— Прекрати говорить это, — скалится он. Его крылья взволнованно гудят, быстро, как у стрекозы. Он проводит рукой по волосам. — Боже, я все еще чувствую тебя в своей голове, — когда я не отвечаю, продолжает: — Ты опустошена внутри. Как будто ты просто «что-то», а не ее…

— У меня нет воспоминаний, — срываюсь я. — Ты думаешь, мой разум пуст? Попробуй пожить с этим.

Мы оба, тяжело дыша, глядим друг на друга, как два незнакомца. Свет Деррика потускнел до тенистого ореола вокруг него. Он выглядит пораженным, как будто он только что понял, как только что назвал меня.

Ты просто «что-то».

— Я не понимаю, что делаю, — говорю я ему, мой голос почти ломается. — Я не знаю, кто я и к чему принадлежу; я просто знаю, что, когда очнулась, внутри меня была эта сила, которую я не могу контролировать. Единственное, что мне казалось правильным, это убить их, — жестом указываю на тела у моих ног. — Когда ты позвал меня по имени, часть меня не хотела ничего вспоминать. Это слишком больно.

— Айлиэн …

— Подожди, — я сдерживаю слезы. Не хочу, чтобы он видел, как я плачу. — Знаю, что я не та. Я ранила тебя и ворвалась в твои мысли. Ты желал кого-то другого и получил меня, а я ошибка. Но, как только я увидела тебя, почувствовала ощущение дома. Мне не нужны были воспоминания о тебе, чтобы понять, что я тебе доверяю, что мне нужна твоя помощь.

Когда Деррик не отвечает, я шепчу:

— Пожалуйста. Помоги мне.

Он тяжело смотрит на меня, безмолвный. У меня возникает желание прижать его к себе, погладить пальцами его крылья, как будто это поможет его успокоить. Потому что я не могу повторять ему снова и снова, я — это она. Единственное различие в том, что я вернулась сломанной.

Ты просто «что-то».

— Прости, — говорю я. Еще раз. Чёртово эхо.

«Прости, прости, прости. Прости, я разочарование. Прости, я ошибка. Прости, я безжалостная убийца. Прости, что я «что-то». Не человек».

Я смотрю вниз на тела, засоряющие лесную землю, и чувствую внезапное чувство беспомощности, бремя, более подавляющее, чем мое имя.

Я затаиваю дыхание, когда слышу трепетание крыльев Деррика. Он приземляется на мое плечо, его прикосновения нежны.

— Я не подумал о том, каково это для тебя, — на моё удивленное выражение лица он отвечает: — Я желал тебя, и ты вернулась, и я неблагодарный ублюдок, который не мог смириться с тем, что ты не осталась той же самой. Как ты вообще могла ею быть? Почему ты должна была ею быть? Просто потому, что я этого хотел?

— Это не оправдывает того, что я сделала.

— Нет, — соглашается Деррик. — Но после того, через что ты прошла … — Он качает головой.

Я, наконец, позволяю слезе упасть.

— Ты необыкновенный. Я понимаю, почему никогда раньше не пыталась тебя убить.

Деррик ухмыляется.

— О, прошу. Как будто ты когда-нибудь смогла бы, — он замечает мои слезы и вздохи, и бормочет: — Ты должна знать, никогда не мог на тебя сердиться, когда ты плачешь.

Его крыло гладит мою щеку, но он держится на дистанции. Он не сердится на меня, но все, что он видел, напугало его. Когда я пытаюсь уловить его взгляд, он отворачивается.

— Помоги мне похоронить их. Если мы поторопимся, то доберемся до лагеря Эйтиннэ до наступления темноты.

Мы начинаем копать.

Глава 6

Когда мы покидаем лес, Деррик ведет меня вдоль расщелины, которая тянется на многие километры.

Глубоко внизу волны разбиваются о скалы, накатывая на крутой откос. Каждая волна прибывает с мягким вздохом измельчённого камня — равномерное дыхание океана. Я не осмеливаюсь подходить слишком близко к неустойчивому краю. Через каждые несколько минут я наблюдаю, как огромные куски скал обрываются и падают в пропасть. Земля постепенно разрушается.