Пчелиный Рой. Уплаченный долг
Шрифт:
— Шеф! Да гони ты уже! — завопил Кирпич. — Там тёща догоняет, не хочет нашей свадьбы!
Помятый Косач и без подсказок выжимал педаль до самого пола. Машина вихляла из стороны в сторону. Завоняло палёными тормозами, задние колодки явно пришли в негодность. Дорога пошла под уклон, и машина резво понеслась, вниз оставляя рубера и его свиту ни с чем, а точнее с нагулянным аппетитом. Муры гнали долго, к тому же постоянно петляя, и стараясь ещё больше запутать отставшую погоню. Немного успокоившись, Косач стал сбавлять темп, и подрулил к каким-то воротам на подземную парковку, помигал фарами два раза. Ворота открылись, открыв сразу два крупнокалиберных пулемёта нацеленные на машину.
— Свои, Гвоздь, пропускай!
— А чего порожняком отсосы? — сплюнул один из муров у пулемёта.
— Стая напала укурок!
— Заезжай.
Жемчуга всем, кто жмет нравиться, и умение клокстопера бонусом.
Глава шестнадцатая
Гладиаторы
Спек — наркотик, получаемый из янтаря рубера, элитника или скреббера. Самое сильное болеутоляющее и допинг. Чем сильнее зараженный, из которого он получен, тем выше качество, и сильнее эффект. Скреббер не является заражённым, но самый сильный и дорогой спек, делают из его янтаря.
Заметки Полковника.
— Повторяю, ещё раз. Имя! — жирный мур, от которого пахло водкой и куревом с силой ударил Кирпича в диафрагму.
Кирпич сидел пристёгнутый к стулу наручниками.
— Иван Васильевич Чапаев! — радостно сообщил он.
Жирный чертыхнулся и врезал ещё раз.
— Не убей его. — надменно сказал бородатый. — Ему еще на арене выступать. И сильно рожу не порти. Мудаки любят смотреть на целых жертв.
— Ну и как его тогда допрашивать! — завопил жирный. — Сам спроси.
— Имя? — флегматично спросил бородатый.
— Иван Фёдорович Крузенштерн. Человек и пароход. — просипел Кирпич, сил на большее у него не хватало.
— Имя, отсос! — заорал уже бородатый.
— Приятно познакомиться, отсос. А я, Тот-кого-нельзя-называть. — снова ухмыльнулся Кирпич.
— Разбирайся с ними как хочешь, а я пошёл. — сказал бородатый и психанув пошёл к выходу.
Рой, которого ещё не допрашивали, а так, дежурно отделали, наблюдал за Кирпичом, продолжавшим упорно бесить муров, и умалчивать. Собственно он и начал это делать, когда понял, что вместо пыток будет всего лишь простое избиение. Хотя Рою почему-то казалось, что Кирпич и под пытками нёс бы какую-нибудь чушь. Почему он это делает Рой мог только догадываться — Кирпич был кем-то очень серьёзным, поэтому и не хотел говорить, кто он; Кирпич полагал, что умрёт, и сознательно провоцировал муров, чтобы ускорить смерть; и третье — Кирпич за чем-то усердно тянул время.
— Ладно. — толстяк отхлебнул какого-то пойла. — Хрен с допросом. Всё равно на корм пойдёте. Щас в камеру посажу, посидите там до вечера.
Что с ними будет, оба уже знали — муры скармливали рейдеров заражённым на небольшой арене, делая ставки и устраивая гладиаторские бои, выпуская с ножами или дубинками против лотерейщиков, бегунов, и топтунов. Выигрыш с тотализатора всегда был обильным, а остатки от рейдеров паковались и продавались внешникам. Он подошёл к рейдерам и силой залил им в глотки отвратительного качества живец, подготавливая к боям без правил.
— Такси позорное, а официантки тем более. — сплюнул Кирпич.
Врезав обоим ещё раз, толстый повёл обоих в маленький коридор, отпер две камеры, и втолкнув каждого швырнул каждому маленькую бутылочку с живцом. Зрители любили, когда у жертвы были силы бегать от топтунов и сопротивляться. Рой хлебнул немного живца.
— Рой, что думаешь? — отозвался Кирпич из своей камеры.
— Думаю у тебя радиомаячок где-то спрятан, и ты ждёшь подмоги. — отозвался Рой.
— Бля! Твою мать Рой! — тут же отозвался Кирпич. — У тебя, что дар сенса, или телепата?
— Нет. — хмуро ответил Рой.
— Да, маячок есть, но у него радиус действия всего пятнадцать километров. — отозвался Кирпич. — Нас могут и не найти. Нужно сейчас что-то сделать.
— Тихо! — прервал его Рой. — Сюда идут.
Слух не обманул его, и дверь в конце коридора открылась, явив какого-то типа увешенного оружием и недовольного тюремщика.
— Эти? — брезгливо спросил тот.
— Они, Чалый, они. — кивнул толстяк.
— Кабан ты что совсем дурак? Или в торчка превращаешься? — психанул Чалый.
— Не, ну а чо? — не понял Кабан.
— Чо, чо, через плечо. — передразнил Чалый. — Мало того, что свежаков в этот раз нет совсем, так и эти куски дерьма больше на отбивные похожи. Какой с них тотализатор? Какие ставки? Да эти две отбивные и минуты не протянут и сдохнут.? Совсем без хабара нас оставить решил?
— А чо ты не сказал?! — психанул Кабан.
— Нет, ты не Кабан, ты реально баран. — сплюнул Чалый. — Этих двоих готовь к утру, так, чтобы у них были силы бегать подольше. Не подготовишь — сам пойдёшь от топтунов убегать.
Чалый удалился, матерясь сквозь зубы, а следом за ним и Кабан, но вскоре вернулся и швырнул каждому через окошко ещё по бутылке живца, и армейский сух паёк, постаравшись сделать это так, чтобы содержимое сломалось. Следом полетели куски какой-то драной материи.
— Во, теперь и поедим. — обрадовался Кирпич. — Так что думаешь?
— Думаю нужно рассвета нужно ждать. — Рой вскрыл сух паёк. — Даже если выберемся, то в темноте далеко не уйдём.
— Заражённые съедят? — спросил Кирпич активно жуя что-то.
— Нет. — Рой зажёг таблетку сухого горючего и стал подогревать консервы. — Заражённые до топтуна не видят в темноте. Они охотятся днём, а потом ложатся спать в лежку.
— Оба. — Кирпич заскрёб в своей консервной банке, поедая гуляш. — А ты и правда много о них знаешь. Толковый Трейсер. Так почему бы не бежать пока они спят?
— Я не знаю как ведут себя те, кто сильнее топтуна. — Рой закусил галетами. — К тому же могут быть виды, которые видят ночью. А мы ночью не видим.
— Да ты прям биолог. — ответил Кирпич. — Может ты, и знаешь, как на арене их поубивать, или на муров натравить?