Печали веселой семейки
Шрифт:
— Простите, а в кабинете вчера или сегодня убирали? — поинтересовалась я. Вопросы следовало формулировать осторожно: как знать, кто окажется причастным к преступлению? Вдруг она сама — Вобла то есть — ограбление подстроила?
— Взломан или не взломан, — истерически частила тем временем Эмма Эдуардовна, — какая разница? Я ничего в этом не понимаю. И вообще, техника, по-моему, не женское дело, милочка. Я сама кода не знаю и знать не хочу. Так спокойнее живется, знаете ли. Муж мне код не говорил, а я его не спрашивала. Что? Убирали ли в кабинете? Нет, здесь не убирали. Не понимаю, почему вы задаете мне подобные вопросы! Ну, вы уже знаете, где деньги?
Она что, думает, что я сейчас же предъявлю ей пропавшие деньги?
В голосе хозяйки наряду со слащавыми интонациями звучала неподдельная нервозность, но, по-моему, было в нем и еще что-то — то ли беспокойство, никак с кражей денег не связанное, то ли предвкушение чего-то. Нет, наверное, мне это просто показалось, хотя как знать…
— Видите ли, осмотр места происшествия мало что дает, — призналась я. — Я не вижу здесь никаких зацепок, которые могли бы помочь. Но, если хотите, я продолжу расследование и дня через три, максимум через четыре, смогу вернуть вам пропавшие деньги. Кстати, о деньгах, — мне не терпелось поговорить о материальном стимуле моей умственной деятельности. — Давайте договоримся об оплате. Я беру двести долларов в день.
— Что-о-о? — вскипела Вобла. — Да вы меня просто грабите. Слыханное ли дело! Двести долларов в день! Три-четыре дня! Да через два дня возвратится из деловой поездки мой муж, и тогда все пропало!
— Конечно, не в моей компетенции давать вам такие советы, но все же почему бы вам не позволить мне приняться за расследование? А если я не успею все сделать за два дня, что мешает вам честно рассказать о краже мужу? Ведь ограбить могут кого угодно, от этого, к сожалению, никто не застрахован. На месте вашего мужа я одобрила бы то, что вы сразу же обратились к частному детективу.
— Вы просто не знаете моего Жоржа! — воскликнула Вобла, трагически сложив руки и резко перейдя от возмущенного тона к плаксивому. — Если он узнает о пропаже… — она не договорила, разразившись рыданиями.
Меня так и подмывало содрать с нее лишнюю сотню баксов в день за срочность, и я не выдержала — заявила:
— Знаете, это ведь только обычная моя ставка — двести долларов в день. Но за срочность, пожалуй, следует взять с вас больше. Я, собственно, не откажусь и от премиальных.
Так же внезапно перейдя от плаксивости к возмущению, как и до этого от возмущения к плаксивости, Эмма Эдуардовна смерила меня не слишком-то любезным взглядом — точь-в-точь разъяренная кобра. И даже открыла рот, чтобы, по-видимому, сказать в мой адрес что-то не очень лестное, но громадным усилием воли захлопнула его. Наверное, подумала о том, что не всякий детектив возьмется за распутывание дела, в котором нет никаких улик, да еще и если на расследование отводится такой короткий срок. Она явно поняла, что условия теперь буду диктовать я. Все-таки крупица здравого смысла у нее имелась. Как результат — мы без особых прений столковались насчет оплаты моего титанического интеллектуального труда.
Вобла даже снизошла до невероятной любезности и предложила мне чашечку кофе, от которой я, заядлая кофеманка, конечно же, не могла отказаться. Во всем том, что она мне рассказала о деле, было несколько белых пятен, которые мне хотелось закрасить в нужные цвета, и, чем скорее, тем лучше. Я быстро спросила ее, как она провела вчерашний день. Оказалось, что оч-ч-чень интересно: никуда не выходила, сидела дома, трепалась по телефону с подругами, смотрела телик и раскладывала пасьянсы. Боже, как она была занята! Мне бы так проводить день — я бы померла с тоски, наверное.
Испросив разрешения побродить по дому под нехитрым предлогом поиска возможных отпечатков пальцев и других улик, которые мог бы оставить преступник — на самом деле я не сомневалась, что их нет, — я направилась в спальню Эммы Эдуардовны, пока она готовила кофе.
Прислушавшись и убедившись в том, что глубокоуважаемая супруга
Кухню размером с половину моей квартиры я разыскала по аромату кофе. За чашкой действительно восхитительного напитка я выудила из Эммы Эдуардовны еще несколько полезных сведений. Вчера вечером дома из обслуги никого не было. У водителя был выходной, горничную хозяйка отпустила, прачка придет только завтра, маникюрша и парикмахер — через два дня, покупки доставили на дом еще с утра. Вечер она провела в спальне в постели, читая любовный роман. В кабинете мужа вчера не убирали, сегодня тоже. Эмма Эдуардовна настаивала на точности этих сведений. Она сказала, что постаралась оставить все так, как было, чтобы ненароком не уничтожить какой-нибудь важный след преступления. Похвальная старательность, ничего не скажешь, если только этой своей, — возможно, мнимой — старательностью она не пытается запудрить мне мозги.
Я с удовольствием выпила бы не одну, а три чашечки кофе, тем более что, как и полагается в кофейном сервизе, она была миниатюрной, но мне пора было вплотную заняться расследованием. И я поспешила откланяться, предварительно договорившись, что позвоню завтра утром, чтобы рассказать, как идут дела.
— Андрей! — крикнула хозяйка, подойдя к окну. — Проводи даму.
Тот самый симпатичный парень, который возился с машинами, застенчиво взглянул на меня из-под бейсболки. Было видно, что моя внешность произвела на него сильное впечатление. Что ни говори, светлые волосы в сочетании с русалочьими зелеными глазами — один из самых сильных моих козырей. Пожалуй, даже козырной туз. Именно в этот момент я подумала о том, что, может быть, мне удастся получить от парня дополнительные сведения. Кроме того, его застенчивость в сочетании с рельефными мускулами составляла приятный волнующий диссонанс, и я втайне рассчитывала на то, что смогу получить интересующие меня сведения самым приятным для нас обоих способом. Я поспешила улыбнуться Андрею и незаметно расстегнула нижнюю пуговицу пальто, чтобы он увидел мои стройные ножки. Это, как я и предполагала, сразу подействовало. Я посмотрела на Андрея долгим взглядом и уже подумывала, как бы завязать легкую беседу с предполагаемым продолжением в другой обстановке. Впрочем, говорить начал он, причем довольно странные вещи.
— У вас… э-э-э… «пальцы» стучат, — произнес он, заикаясь, не переставая обалдело пялиться на меня.
Я недоуменно выгнула бровь. Может, он хотел сказать «руки дрожат»? Если он всегда так непонятно выражается, трудненько же мне будет вытянуть из него нужные сведения. Даже самым приятным для обоих способом. Кажется, он понял мое недоумение, потому что пояснил свою реплику:
— Ну… в моторе «пальцы»… Отрегулировать надо… — сказал он, от понятного волнения спотыкаясь на каждом слове.
— Я очень-очень плохо разбираюсь в автомобилях. Мне нужна консультация такого специалиста, как вы, — я намеренно произнесла это наисексуальнейшим тоном, чтобы у парня осталось как можно меньше сомнений в том, какой «консультации» я от него хочу. Может, Вобла рассказала не все?
Однако как раз Вобла и помешала осуществлению моих планов.
— Андрей! — крикнула она, снова высунувшись из окна.
Черт! Похоже, она видела, если даже не слышала, все. Кажется, мне придется действовать более открыто.