Печать тернового венца
Шрифт:
Аплодисменты и крики восторга и восхищения (можно подумать, мы находились не на конклаве, а на концерте поп-звезды!) постепенно смолкли. Все взоры были обращены на нового папу. Декан кардинальской коллегии – никто не сомневался, что Уризоба назначит его статс-секретарем, – прошествовал к алтарю. Вообще-то эту роль надлежало исполнить самому камерленго, но ведь он стал папой!
Кардинал Казарини, который лучился улыбками не меньше камерунца, призвал всех к молитве. Кардиналы, сложив руки и закрыв глаза, обратились к Богу. Признаюсь, я тоже сделал вид, что молюсь, однако мысли мои были заняты совершенно иным. Если
В тот момент все были уверены, что конклав, на котором были лишены жизни два кардинала, удачно завершился и кардиналам ничего более не грозит. Однако все, в том числе и я, жестоко ошибались: затаившийся в Сикстинской капелле дьявол нанес новый удар!
Декан кардинальской коллегии, выступив вперед, обратился к Уризобе с традиционным вопросом:
– Acceptanse electionem de te canonice factum in Sum– mum Pontificem?
Как бы хотел бедняга Антонио, чтобы эти слова были обращены не к камерунцу, а к нему самому!
– Согласен ли ты с избранием тебя верховным понтификом?
– Что может быть слаще для ушей любого кардинала, чем эта фраза!
В былые времена следовало проявить скромность и несколько раз отказываться от высочайшей чести. Тогда вопрос следовал еще раз, и еще, и еще – до тех пор, пока новоизбранный не соглашался. В некоторых случаях кардиналы, получившие большинство голосов, проявляли ненужную скромность и настойчиво говорили «Нет!», и тогда прочие князья церкви уже кричали им, чтобы те не ломали комедию. Но не было ни единого случая, чтобы избранный папой кардинал оказался тверд в своем решении и отказался от тиары, разве что Иоанн Павел I в 1978 году попытался отвергнуть тиару, однако был повторно избран тайным голосованием и принял жребий. Да еще Бенедикт XIII в 1724 году «долго и безуспешно» пытался убедить конклав, что «не достоин», но в итоге все же взошел на престол. Вот оно, людское тщеславие! Впрочем, воздержусь от обвинений, ибо задай кто-либо подобный вопрос мне, я бы, разумеется, тоже не ответил отрицательно.
– Да! – произнес Уризоба, выждав пару секунд для приличия. Его голос разнесся под сводами Сикстинской капеллы, и с той секунды он стал новым папой.
– Quo nomine vis vocari? – продолжил бельгийский кардинал. Каким именем желаешь назваться?
Ответ Уризобы последовал стремительно, как будто камерунeц уже давно принял решение (да, наверное, так оно и было):
– Иоанном, братья. В честь великого Иоанна Двадцать Третьего!
Ну что же, новый папа стал Иоанном Двадцать Четвертым. Уризоба подтвердил свою репутацию либерала и реформатора. Последовали поздравления кардиналов, а бюллетени сожгли в печке вместе с белыми шариками. До собравшихся в капелле донеслись восторженные крики, раздававшиеся на площади Святого Петра, и звон колоколов.
Папа Иоанн XXIV последовал в капеллу слез – небольшое помещение, примыкающее к Сикстинской капелле. Там его ждало три комплекта одежды, изготовленной папскими портными: большого, среднего и маленького размера. Папа Иоанн, облачившись в тот наряд, который ему подходит, примет официальные клятвы кардиналов и отправится на балкон собора, чтобы показаться народу.
Уризоба, остановившись на пороге, обернулся и жестом остановил нескольких кардиналов, спешивших за ним:
– Братья, я оденусь самостоятельно!
Он скрылся в капелле слез без сопровождения. Кардиналы, ожидая папу, тихо переговаривались. Я подошел к Антонио, который с недовольным видом восседал за столиком.
– Уризоба, надо признать, отличный актер! – заявил мой брат. – Имя себе выбрал уже загодя! Нет, я завтра же уеду в Коста-Бьянку. Служить под началом папы Иоанна я не собираюсь. При нем будут править бал такие ничтожества, как Казарини и шоколадные дружки самого святого отца. Уж лучше пасторская деятельность в Южной Америке, чем служба в этом лупанарии! Одно утешает – папы с именем Иоанн долго не живут!
Что верно, то верно, последний папа с таким именем, причисленный к лику блаженных Иоанн XXIII, более известный как «папа времен Карибского кризиса» (он приложил немало усилий, чтобы президент Кеннеди, католик по вероисповеданию, не проявил чрезмерную поспешность в противостоянии Советам и не нажал «красную кнопку»), правил четыре с половиной года. Его предшественник, тоже, кстати, Иоанн XXIII, признанный антипапой, – до церковной карьеры флибустьер и разбойник Балтазар Косса, был принужден Констанцким собором к отречению, а затем вроде бы отравлен. Иоанн XXI погиб под обломками рухнувшего потолка; Иоанна VIII сначала пытался отравить разъяренный муж, которому папа наставил рога, но яд не подействовал, и святого отца прибили обухом.
Крики на площади усиливались – все с великим нетерпением ждали оглашения имени нового папы и его явления собравшимся. Дверь капеллы слез распахнулась, но оттуда вышел не папа Иоанн в белых одеждах, а выскочил растерянный и плачущий папский портной, который находился наедине с Иоанном и подгонял ему по росту облачение.
– Святой отец... Святой отец... – запричитал он, указывая дрожащим пальцем на капеллу слез. К нему подлетел декан кардинальской коллегии и строго спросил:
– Что произошло?
Портной зашептал Казарини что-то на ухо, брови того взлетели, и бельгиец в сопровождении нескольких верных ему кардиналов устремился в капеллу.
Пурпуроносцы немедленно заволновались, Антонио с удивлением спросил:
– Разве это предусмотрено ритуалом?
К нему подошел какой-то кардинал и произнес:
– Случилось что-то непредвиденное! Я стоял около Казарини и слышал, как портной произнес слова «смерть» и «убийство».
– Убийство! – неосмотрительно воскликнул Антонио, и все кардиналы уставились на него. Не исключаю, впрочем, что мой брат намеренно произнес это слово громко, дабы все узнали кошмарную весть.
– Но кто убит? – посыпались вопросы. – Неужели папа Иоанн XXIV? Как такое могло случиться?
Двери капеллы слез распахнулись, на пороге возник бледный, как полотно, кардинал Казарини. Отыскав глазами Антонио, он заявил:
– Брат делла Кьянца, вы нужны нам!
– Что с папой? – раздались недовольные крики. – Где святой отец?
Антонио скрылся в капелле слез, а через пару минут вышел и позвал:
– Фелиппе, ты нужен нам!
Он проигнорировал вопросы кардиналов, а когда несколько из них попытались ворваться в капеллу, остановил, вытянув вперед руку: