Печать ворона
Шрифт:
Иван чуял, чьих это рук дело. И не рук, а крыльев. Проклятые твари! Что ж они делают!? После работы он зашел на пустырь возле Витебского вокзала, и по-звал.
Первая птица явилась через минуту. Огромный, вдвое больше обычных го-родских «санитаров», иссиня-черный ворон опустился на землю рядом с Иваном.
— Иди сюда! — сказал Иван. Ворон подчинился. Иван присел на стенку детской песочницы и протянул руку:
— Ближе!
Птица подошла. Иван протянул руку и схватил ее за горло. Ворон затрепы-хался, забил крыльями, но Иван знал: он не посмеет напасть на хозяина.
— Я придушу тебя, гадина! — процедил
Он чувствовал, что позвонки вот-вот хрустнут под пальцами. Приятное чув-ство…
— Дяденька, отпустите птичку! — сказал кто-то. Иван повернул голову. Рядом сто-ял ребенок, девочка лет пяти. С ведерком и совочком. Две косички смешно торча-ли вверх.
— Отпустите! — вновь попросила она.
— Это плохая птичка, — сказал Иван, не выпуская трепыхавшегося ворона. Де-вочка помотала головой:
— Нет, хорошая! Это ты плохой!
Иван засмеялся и отпустил ворона. Тот поскакал прочь и спрятался в кустах. А может, она и права?..
Он думал об этом, пролетая под землей километры, равнодушно глядя на снующих по вагону людей. Он вспомнил разговор с незнакомцем в баре, и его слова о том, что за все надо платить. Даже за дар. Какой же будет моя плата?
Иван вышел из троллейбуса и зашагал к Аниному дому. Длинная панельная змея грязно-желтого цвета тянулась вдоль разбитой асфальтовой дороги. Надо обогнуть дом и зайти в последнюю парадную. Иван завернул за угол и остановил-ся: перед подъездом стоял «бумер» Кира. Иван врос в землю и смотрел на машину, словно на инопланетный корабль. Не может быть! Это не его машина! Нет, его. Иван не помнил номеров, но все равно узнал. Кир у нее! Вот так…
Иван пошел во двор, присел на скамеечку и уставился на ее окна. «Идти ту-да? И что? Изображать ревнивого мужа? Да ведь она мне не жена. Просто… Про-сто я люблю ее. И все. А теперь… А может, ничего и нет? Может, там ничего не происходит? Да, они там чай пьют или крестиком вышивают… Стоп! Сейчас я увижу. Должен увидеть!»
Как вестники мрака, сгустившегося в душе, вороны были всюду. Две птицы сидели на заборе у детского сада, еще одна прогуливалась по двору, и сразу не-сколько оккупировали соседнее дерево. Ивану не составило труда призвать бли-жайшего, сидевшего на рябине. Иван сосредоточился, разглядывая птицу. Во снах он видел их глазами, вместо рук чувствуя черные крылья, и знал: если захочет, станет одним из них. Значит, время пришло.
Иван уставился в черные глаза птицы. Сила его желания заставила ворона вздрогнуть и медленно расправить крылья. Как камень, брошенный в черную воду, Иван нырнул в глаза ворона, и реальность, расплывшись размазанными кругами, перестала существовать. Теперь он видел глазами ворона, стал с ним одним целым… Новый мир, окружавший его, был удивительным и странным, переливался иными цветами и звуками. Он слышал зов неба и гулкое молчание асфальта, шепот деревьев и потусторонние звуки огромного человеческого гнезда, называемого городом. Он чувствовал сладкий запах падали из помойного бачка, понимал надоедливое чириканье воробьев и видел души людей, спрятанные под покровами тел и одежд…
Иван взлетел и сел на ветку у окна. Окно кухни было не зашторено, и там никого. Ворон переместился левее, прыжками двигаясь по узкому карнизу, и через тюлевые занавески
— Это ворона, — сказал Кир, поворачиваясь к ней. Они повалились на смятые простыни. Иван смотрел, чувствуя странное раздвоение. Один Иван кричал и бился о прозрачную стену, другой глядел спокойно и расчетливо. Он знал, что они заплатят…
Ворон камнем упал вниз, и Иван очнулся. Его мир был намного хуже, потому что в нем люди не видели душ друг друга, а значит, могли обманывать и преда-вать.
Уже темнело, в доме одно за другим зажигались окна. Когда свет вспыхнул в ее окне, Иван встал. «Ладно, пора идти. Хорошо, что теперь я знаю все. Дейст-вительно, хорошо». Он сам удивлялся, что не злится на нее. И это правильно. Глядя глазами ворона, Иван увидел и познал ее душу, в один краткий миг разгля-дев то, на что у людей уходят годы.
Теперь он не мог и не смел ее винить. Он был слеп и не видел. К тому же в том, что они рассорились, есть и его вина. Если бы он любил по-настоящему, то простил бы Ане тот каприз, а он не простил. Он ревновал, значит, подсознательно не верил, и разве это любовь? Иван пытался представить, как Аня качает его ре-бенка, и не смог. Усмехнулся. Какая это любовь? И он не злился, а значит, она в безопасности.
А вот Кир… Ему, козлу, мало баб! Надо у друга занять! Погоди же! Иван еще не придумал, что сделать с Киром, а над головой хлопали новые крылья. Стая со-биралась. Они чуяли настроение хозяина. Иван посмотрел на машину приятеля. Разбить? Для начала. А потом…
От внезапной мысли он замер. Они… Почему всегда они? Почему он сам не может встретить Кира вот здесь, у парадной, и двинуть в зубы? Почему? Разве он не сможет? «Нет, — ответил себе Иван, — смогу. Наверно, смогу. Но что изменит-ся? Все уже случилось. И все-таки он мой друг… Был моим другом. Я знаю Кира с детского сада. Мы немало пережили, учились, даже дрались вместе. Вместе с дев-чонками гуляли. Но если я стану драться, прилетят они…» «Он предал тебя, — сказал кто-то внутри, — и должен быть наказан!» — «Не смертью же?» — «А как? Разве другое наказание его исправит?» — «Вряд ли. Если только кастрировать». — «Хорошая мысль!»
Иван встряхнул головой, прогоняя морок. Он не может убить Кира. Не мо-жет ничего с ним сделать. Хотя бы потому, что это нечестно. Не он расправится с ним, а вороны. А что может он? Что есть он без них?
Иван растерялся. Посмотрел на воронов, сидевших на соседних деревьях, на стаю, готовую исполнить приказ, и понял. Понял, что он не только хозяин, но и часть их. А часть не бывает больше целого.
Между тем Кир вышел из Аниной парадной. Иван не стал его задерживать, всеми силами сдерживая готовившуюся ринуться вниз стаю. «Бумер» мигнул сиг-нализацией, Кир сел, завелся и уехал. Иван продолжал сидеть. Ему казалось: ни-чего вокруг нет, а дома и проходящие люди — лишь тени, иллюзии. А он сидит в центре выжженной земли, а вокруг все мертво на десятки километров. Он один. Он совсем один. Но где-то за мертвой землей есть мама, есть Димка, есть кузина Ленка. И, наверно, им не все равно, что он потерялся в пустошах…