Пегий пес, бегущий краем моря
Шрифт:
Всего этого он не удостоил особого внимания – пустяки какие-то. Он жаждал лишь одного – скорей бы добраться до островов! Скорей бы за дело!
Но вскоре настроение мальчика как-то странно, само по себе изменилось, хотя он и не подавал вида. По мере того как удалялись они от земли, особенно после того, как Пегий пес вдруг скрылся с глаз за взгорбившейся чернотой воды, он стал улавливать некую смутную опасность, исходящую от моря, и почувствовал всю свою зависимость от моря – свою бесконечную малость и бесконечную беззащитность
Для него это было ново. И тут он понял, как дорог ему Пегий пес, о котором он прежде никогда не вспоминал, беззаботно и безбоязно резвясь на его склонах, любуясь с высоты сопки ничем не угрожающим морем. Теперь он понял, какой могучий и добрый был Пегий пес, несокрушимый и всесильный на своем месте.
Теперь он понял разницу между сушей и морем. На земле не думаешь о земле. А находясь в море, неотступно думаешь о море, даже если мысли твои о другом. Это открытие настораживало мальчика. В том, что море заставляло постоянно думать о себе, таилось нечто неведомое, настойчивое, властное…
А взрослые, однако, были спокойны. Эмрайин и Мылгун все так же гребли, взмах за взмахом, как один человек, в ровном, слаженном ритме: четыре весла разом прикасались к воде, легко и свободно сообщая лодке постоянный ход. Но это стоило гребцам непрерывного напряжения. Кириск не видел их лиц. Гребцы сидели к нему спиной, но он видел, как бугрились и расправлялись их заплечья. Они лишь изредка обменивались словом. Отец, правда, иногда успевал оглянуться, успевал улыбнуться сквозь бороду сыну: «Ну, как, мол?..»
Так они и плыли. Взрослые были спокойны и уверены в себе. Старик Орган, тот и вовсе был невозмутим. Все так же посасывая трубку, правил лодкой на своем месте. Так они и плыли, каждый занятый своим делом. Правда, раза два Кириск брался грести – то в паре с Мылгуном, то в паре с отцом. Гребцы ему охотно уступали одно из весел. Пусть, мол, поработает. И хотя он ворочал весло обеими руками, надолго его не хватало: слишком тяжела была для него лодка, да и весло великовато. Но никто его в том не упрекал и не жалел, все больше работали молча.
А когда Пегий пес вдруг скрылся из виду, все разом оживились почему-то.
– Пегий пес ушел домой! – объявил отец.
– Да, ушел! – подтвердил Мылгун.
– Разве? Ушел, стало быть. – Глянул в ту сторону и старик Орган.-Ну. ко-й так, значит, дело идет. Эй, Кириск, – лукаво обратился он к мальчику, – а не покликать ли тебе Пегого пса, может, вернется?
Все засмеялись, и Кириск засмеялся. Потом он подумал и громко сказал:
– Тогда надо поворачивать назад – вот он и вернется!
– Ишь ты какой скорый! – воскликнул Орган, усмехаясь. – Давай-ка лучше займемся делом. Перелезай ко мне. Хватит глазеть. Море не пересмотришь.
Кириск покинул свое место на носу, стал перебираться к корме, переступая через вещи на дне лодки: пару винчестеров, завернутых в оленьи кожи, гарпун,
Отец кивнул сыну, прибоднул его слегка плечом в бок, но весел не выпустил из рук. Кириск, однако, не задержалсл на невольную отцовскую ласку. Ишь чего! В море все равны. В море нет ни отцов, ни сыновей. В море есть только старший. И без его ведома пальцем не пошевельни…
– Садись, прилаживайся возле, – указал ему место Орган, притрагиваясь к плечу длинной, узловатой рукой. – Ты никак сробел малость, а? Сначала вроде ничего, а потом…
Кириск смутился: значит, старик Орган догадался. Но все же протестующе возразил:
– Да нет, аткычх [ 1 ], вовсе не сробел! Чего мне бояться?
– Ну как же, первый раз в море.
– Ну и что – первый раз?! – не сдавался Кириск. – Да я ничего не боюсь.
– Ну, дело. А вот я, когда первый раз поплыл, а это было очень давно, честно признаюсь, перепугался. Смотрю: берега давно не видно и Пегий пес убежал куда-то. А кругом только волны. Домой захотелось. Да вон спроси у них – у Эмрайина и Мылгуна, каково им было?
Те в ответ понимающе заулыбались, закивали головами, налегая на весла.
1
Аткычх – дедушка, дед (нивхск.). Здесь и далее примеч. автора.
– А я нет! – стоял на своем Кириск.
– Значит, молодец, коли так! – успокоил его старик. – А теперь скажи мне, в какой стороне остался Пегий пес?
Кириск призадумался от неожиданности и потом указал рукой:
– Вон там!
– Ты уверен? Что-то рука у тебя дрожит.
Унимая дрожь в руке, мальчик указал, чуть-чуть, лишь слегка правее:
– Вон там!
– Вот теперь точно! – согласился Орган. – А если каяк повернется носом в эту сторону, тогда где будет Пегий пес?
– Вон там!
– А если ветер развернет нас в ту сторону?
– Вон там!
– А если налево поплывем?
– Вон там!
– Хорошо, а теперь скажи мне, как ты определяешь, – ведь вокруг глазам ничего не видно, кругом вода? – допытывался Орган. – Можешь объяснить?
– А у меня еще есть глаза, – ответил Кириск.
– Какие глаза?
– Не знаю, какие. Они у меня в животе, наверно, и они видят не видя.
– В животе! – Все рассмеялись.
– И то верно, – отозвался Орган. – Есть такие глаза. Только они не в животе, а в голове.