Пекин и Великая Китайская стена

Грицак Елена Николаевна

Динамичные образы композиций «Студенческое движение 30 мая» и «Восстание крестьян» позволяют отнести памятник на площади Тяньаньмынь к самым удачным попыткам создания масштабной скульптуры. Необычность работы состояла в том, что рельефы создавались непосредственно на площадке. В Пекине зимой холодно, поэтому обелиск, окруженный крытой галереей с деревянным полом, обогревался железной печью, и скульпторы могли работать в любую погоду. Пользуясь гипсовыми моделями, мраморщики высекали фигуры прямо на месте, под непосредственным наблюдением и при участии авторов. Обновленная, но не утратившая древней красоты площадь Тяньаньмынь стала характерным примером подчинения традиционной архитектуры общественным задачам, возникшим в ходе культурной революции. Через 15 лет после связанных с ней преобразований китайские

коммунисты признали, что все эти годы были потрачены на «смуту, вызванную сверху по вине руководителя и использованную контрреволюционными группировками, принесшую серьезные бедствия партии, государству и всему народу».

Противоопиумное восстание. Фрагмент рельефа на памятнике борцам революции

Янь Хань. Конфискация дома

Давно задуманная Мао Цзэдуном кампания началась в мае 1966 года с закрытия всех учебных заведений. Вместо занятий учащиеся и студенты ринулись на воплощение в жизнь идей Великого кормчего, мечтавшего увидеть Китай без профессоров, школьных учителей, деятелей искусства и литературы, а также без видных партийных и государственных работников. Граждан, относившихся к перечисленным категориям, выводили на «суд масс» в шутовских колпаках, избивали, подвергали глумлениям. Одновременно продолжалось раздувание культа личности Мао Цзэдуна.

Для подавления оппозиционных сил использовалась политически незрелая молодежь, объединенная в штурмовые отряды «красных охранников» (кит. хунвэйбин). Первые такие команды появились в конце мая 1966 года в средней школе при пекинском университете Цинхуа. Распаленные коммунистическими идеями и вседозволенностью юные стражи устремились на улицы Пекина, чтобы убивать людей, производить обыски и лишать горожан имущества. Только за месяц после начала революции из столицы и других крупных городов Китая было изгнано около 400 тысяч человек. Жертвами репрессий стали известные ученые, литераторы, художники. В схватках с хунвэйбинами погибли знаменитые писатели Лао Шэ и Чжао Шули.

В очередной раз Китай превратился в государство, где царил хаос и правил террор. Социальная трагедия дополнилась упадком экономики, подорванной бессмысленными кампаниями, подобными всеобщему уничтожению воробьев, якобы сверх меры вредивших сельскому хозяйству. Возможно, люди не осознавали трагичности происходящего или боялись, но первые серьезные признаки недовольства проявились лишь весной 1976 года.

Чжао Цзунцзяо. Идут на собрание

Во время траурной церемонии, посвященной памяти одного из лидеров партии, произошли массовые выступления на площади Тяньаньмынь. Со смертью самого Мао Цзэдуна, последующим арестом и устранением его сторонников завершилась кампания, причинившая столько горя многострадальному народу Китая. Тогда же начался новый, спокойный и действительно культурный этап развития страны. Любимый народом председатель Мао скончался в сентябре 1976 года и, как самый знаменитый деятель Китая, нашел покой в гигантском мавзолее. Невиданных размеров усыпальница была построена недалеко от памятника народным героям и по древней традиции располагалась по оси север—юг. Тем не менее из противоречия коммунисты положили своего кумира головой на север, а не на юг, как полагалось по обычаю. Внутреннее устройство гробницы, во многом повторяя интерьер московского мавзолея, превосходило его в рациональности. Проектировщики ориентировались на русский образец, помня, что в здании предполагается разместить не только гроб, но и выставки, посвященные жизни Мао Цзэдуна и других лидеров народной революции.

Пекинская мозаика

Жители Китая всегда оберегали достояние прошлого с тем же энтузиазмом, с каким создавали

новое. К счастью, революционный пыл не затмил в китайцах эстетического начала. В новом Пекине сооружения возникали с удивительной быстротой, хотя строились по-старинному, без спешки, в сжатые сроки и на высоком качественном уровне. Молодое поколение унаследовало от предков репутацию отличных архитекторов. Те, кто недавно сражался на баррикадах, сумели быстро создать другой мир и буквально за десяток лет привыкли к ровным, обсаженным деревьями улицам, где можно было легко дышать и свободно двигаться. Обновленная столица покрылась сетью широких асфальтовых трасс, на которых одинаково комфортно чувствовали себя автомобили, велосипедисты и архаичные рикши.

В начале 1950-х годов пекинские улицы заполонили толпы спешащих пешеходов, нескончаемые потоки велосипедистов, повозки, застекленные в мелкую клетку, скрывавшие внутри ребят, направлявшихся в детские сады. Пронзительные звонки, громкие выкрики погонщиков, споры продавцов и покупателей веселым шумом оживляли старые кварталы.

В столице тогда еще встречались двухколесные тележки, влачимые осликами либо мужчинами, чьи обнаженные, блестящие от пота тела привлекали взгляды не меньше, чем лакированные автомобили. Не каждый европеец мог позволить себе сесть в коляску, которую вез человек, но передвигаться по городу таким образом было спокойнее и дешевле. Необычное даже для Востока транспортное средство существовало в Китае с 1874 года, когда французский торговец Менард привез из Японии в Шанхай 30 колясок на легких деревянных колесах.

Рикши с ручными колясками

Мотоколяска

Набранная им команда из местных кули, за мизерную плату согласившихся возить на себе людей, вскоре превратилась в преуспевающую компанию. Затем такие же возникли в других районах страны, а рикши (япон. дзинрикися) надолго стали самым популярным транспортом. На рубеже веков в крупных китайских городах обитало немало нищих и голодных. В пору безвластия деревни разорялись, и люди искали счастья в столице, но, не имея возможности найти другую работу, были вынуждены впрягаться в коляски.

Многие из них раньше работали на помещичьих полях от зари до зари, получая за тяжелую работу ночлег на дырявой циновке и чашку лукового супа. Рикшам за подобный труд платили деньгами, но судьба городского возчика была не легче крестьянской доли. Будучи представителями низших сословий, они терпели притеснения, не справлялись с недобросовестным клиентом, особенно если тот угрожал кинжалом или тяжелыми башмаками. Жандармы нередко забирали коляски, а потом требовали в качестве выкупа «много лян серебра», избивая непокорных резиновыми дубинками со стальными наконечниками. В народе говорили, что «легче подняться на небо, чем устроить жизнь в Пекине». Многие из рикш не могли позволить себе жениться; старые извозчики зарабатывали мало, поскольку, не имея сил бежать, медленно тащились под возмущенные крики седоков.

С приходом к власти коммунистов рикши стали полноправными членами общества. Постепенно заменяя ручные коляски велокебами, они составляли серьезную конкуренцию таким современным видам транспорта, как автобусы, трамваи или такси. В первые годы республики население столицы обслуживали около 100 тысяч извозчиков, однако большинство из них давно распрощались с молодостью.

Жилые кварталы Пекина, 1950-е годы

Зимой 1956 года, когда власти решили избавить город от пеших рикш, владельцы свезли свои старые коляски в назначенное место, получив полную компенсацию даже за ветхие драндулеты. Вскоре после этого в Пекине появился более современный вид повозок – мотоколяски, с успехом решавшие транспортную проблему вплоть до конца столетия.