Пекло
Шрифт:
Мара встревожилась. Неужели Ева начала менять свое окружение в соответствии с настроением? Если так, то теперь процесс значительно ускорился, что вновь указывало на возможность того, что какой-то остаток оригинальной программы мог пережить выключение в лаборатории.
Карли дотронулась пальцем до экрана.
– Так реалистично… Посмотри, как волны разбиваются о скалы. – Она наклонилась ближе. – Зачем ты решила все так детально прорисовать?
– Ну, причин несколько. Во-первых, чтобы научить Еву исследовать мир путем распознавания образов. Большинство нейробиологов предполагают, что эта способность
Карли кивнула.
– Как, например, ребенок учится говорить, раз за разом слушая и повторяя речевые шаблоны.
– Или как сотрудники «Ай-би-эм» обучали программу шахматным ходам и заставляли компьютер виртуально играть партию за партией, пока, в конце концов, он не победил гроссмейстера в его собственной игре, став, казалось бы, умнее человека. – Мара указала на экран. – Именно эту цель я и преследовала. Ева перемещается по цифровому миру, собирает данные и изучает шаблоны – первый шаг к тому, чтобы познакомить ее со всем человеческим опытом. Задача весьма амбициозная.
– И недорогая…
Мара оглянулась, изумленная осознанием высказанной догадки. В университете Нью-Йорка Карли изучала инженерное проектирование с упором на конструировании механизмов.
– Для создания робота, способного перемещаться в реальном мире и оснащенного тонко настроенными датчиками для проведения анализа, потребуется астрономическая сумма, – Карли покачала головой. – Если такое вообще возможно.
Мара махнула на ноутбук.
– Да, так гораздо проще… и вполне осуществимо.
– Ладно, ты пока только первую причину назвала. А вторая какая?
Мара заметила, что гроза на цифровом горизонте приближается. Понизив голос, словно боясь быть услышанной, она сказала:
– Виртуальный мир служит тюрьмой.
– Тюрьмой?
– Золотой клеткой. В целях безопасности я решила, что лучше всего вырастить ИИ в цифровой песочнице, где он сможет провести своеобразное младенчество в изоляции…
– …без шанса сбежать в реальный мир.
Мара кивнула.
– Вдруг он превратится в нечто опасное и натворит бед? Поэтому, прежде чем открыть дверцу клетки, я хотела убедиться, что ИИ понял человеческую суть и обрел некое подобие цифровой души.
– Что ж, здравая предосторожность.
– Только неизвестно, насколько надежная.
– Почему?
– Слышала когда-нибудь об эксперименте «ИИ в ящике»?
Карли слегка нахмурилась.
– Несколько лет назад глава Исследовательского института машинного интеллекта в Сан-Франциско провел эксперимент, чтобы выяснить, сумеет ли ИИ, запертый и изолированный, как Ева, улизнуть из заключения. Роль искусственного интеллекта взял на себя директор института и, используя свой собственный человеческий разум, попробовал имитировать потенциальный СИИ. Он заперся в онлайн-чате, виртуальном «ящике», и противостоял своим оппонентам – экспертам в области онлайн-торговли. Их цель заключалась в том, чтобы помешать ему «сбежать» в реальный мир. В качестве награды за удержание человека, игравшего роль ИИ, «охранникам»
– Каким образом? Лгал, хитрил, угрожал?
– Не знаю, эти сведения не разглашали. Однако проблему сумел решить обычный человек. А что было бы в случае с интеллектом, в сотни – если не в миллионы – раз превосходящим человеческий?
Карли глядела на экран. На сей раз выражение ее лица стало менее восхищенным и более озабоченным.
– Надеюсь, из тебя охранник получше.
– Я сделала все, что могла. Когда устройство «Генезиса» находилось в кластере «Милипея», я окружила его компьютерами с апоптическими элементами.
– Какими?
– Кодами смерти.
Карли уставилась на светящееся устройство на полу.
– Иными словами, ты окружила «Генезис» смертоносным рвом, поместив в ловушку то, что росло внутри его…
– А теперь рва нет.
Мара посмотрела на подругу, ища поддержки.
– Мне пришлось вывести устройство из круга защиты. Другого выбора просто не было. Не могла же я рисковать тем, что программа попадет в чужие руки.
Карли кивнула.
– Тем самым ты дала нам шанс выяснить, что она пыталась сообщить тогда, в финале…
Мара глядела на подругу, едва сдерживая слезы.
– Я… я обязана… перед именем твоей мамы… и остальных… хотя бы попытаться.
Пять женщин из «Брушас» предоставили Маре стипендию и навсегда изменили ее жизнь. Каждая занимала особое место в ее сердце. По-немецки сдержанная и практичная доктор Ханна Фест. Мягкая и вежливая профессор Сато. Отпускающая фривольные шуточки доктор Руиз. И, разумеется, надежная и добросердечная Элиза Гера, руководитель библиотеки Жуанина в университете Коимбры. Долгие часы Мара и библиотекарь делились мыслями и смеялись, засиживаясь до глубокой ночи.
И вот любимых больше нет…
– Пришлось пойти на риск, – повторила она. – Ради них.
– Я поступила бы точно так же. И мама тоже.
Сдерживать слезы стало невозможно. Карли обняла ее, и Мара задрожала, причем не только от тепла сильных рук.
– Мне нужно узнать правду, – прошептала она. – Узнать, кто их убил. И почему.
02 часа 01 минута
– Почти на месте, – оповестил механик с заднего сиденья фургона «Мерседеса». – Сигнал по-прежнему сильный.
Тодор Иньиго обернулся к Мендосе, эксперту по электронике. Худой усатый кастилец держал на колене «Айпэд», на дисплее которого отображалась цветная карта Лиссабона. На экране горела красная точечка.
– Похоже, отсюда они пока уезжать не намерены.
Тодор посмотрел на карту.
– Прячутся в районе Кайш-ду-Содре… Далеко отсюда? – обратился он к водителю.
– Двадцать пять минут езды.
– Если двинутся – скажи мне.
Тодор не готов был терпеть заминок. Следя за этой парочкой в надежде, что мавританская ведьма приведет их к своему адскому устройству, они на какое-то время потеряли сигнал GPS: девушки спустились в метро. Команде оставалось лишь ждать возле станции «Салданья» в центре Лиссабона, где исчезли объекты наблюдения. Томиться в неведении.