Пелэм, или приключения джентльмена

Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

— Не такого уж высокого, — поправила леди Нелторп.

— Дорогая! Вы все время меня перебиваете, — раздраженно сказала мисс Траффорд. — Ну, хорошо, мужчина маленького роста, в плаще…

— В наглухо застегнутом сюртуке, — процедила леди Нелторп. Пропустив это замечание мимо ушей, мисс Траффорд продолжала:

— …который соскочил со скалы и…

— Подозвал пса к себе, — закончила леди Нелторп.

— Да, подозвал к себе, — в свою очередь сказала мисс Траффорд, обводя глазами присутствующих, дабы удостовериться, что они должным образом поражены этим необыкновенным происшествием.

— И всего удивительнее, — добавила леди Нелторп, — то, что незнакомец, хоть он и джентльмен, судя по его одежде и всему обличью, ни на минуту не задержался, чтобы спросить, пострадали ли мы, сильно ли перепугались, а лишь мельком взглянул на нас…

— Вот уж это меня ничуть не удивляет, — заявил мистер Уормвуд, только что вместе с лордом Винсентом вошедший в столовую.

— …И пропал среди утесов столь же внезапно, как появился…

— О! Значит, вы видели этого человека? — откликнулся лорд Винсент. — Мне он тоже попался навстречу, — чертовски странный вид у него!

Вращал он дико страшными белками, То желтое, то алое в них пламя… Всклокочена, как грива, голова — Он был похож на сумрачного льва.

Превосходно запомнил и еще лучше применил — не так ли, мистер Пелэм?

— Право, — ответил я, — не могу судить о применении, так как не видел самого героя.

— О, изумительно! — воскликнула мисс Траффорд. — Именно таким я изобразила бы его в прозе. Но умоляю вас, скажите — где, когда и при каких обстоятельствах вы его видели?

— Ваш вопрос проникнут духом религиозной мистики, trio juncta in uno [105] [106] , — сказал Винсент. — Но я отвечу на него с поистине квакерской простотой: на днях, под вечер, я возвращался в Гаррет-парк из одного из заповедников сэра Лайонела; егеря я послал вперед, чтобы без помехи предаться…

— Заучиванию острот к обеду, — съязвил Уормвуд.

— …попыткам уяснить себе смысл последнего сочинения мистера Уормвуда, — бесстрастно продолжал лорд Винсент. — Самый ближний путь пролегал по кладбищу, которое находится в какой-нибудь миле отсюда и считается самым живописным уголком этого унылого края, потому что там растут три куста чертополоха и раскидистое дерево.

105

Три в одном (лат.).

106

Trio juncta in uno — надпись-девиз на английском ордене Бани.

Только я вошел на кладбище, как из травы, где он, должно быть, лежал, вдруг поднялся человек; с минуту он стоял неподвижно, а затем (очевидно, не — заметив меня) простер к небу стиснутые руки и пробормотал несколько слов, которых я не расслышал. Когда я подошел к нему поближе, — что, признаюсь, не доставило мне особо приятного ощущения, — большой черный пес, спокойно лежавший у его ног, бросился на меня, с неистовым лаем.

Sonat hic de nare canina Litera [107] [108] ,

107

Здесь издается пастью собачий звук (лат.).

108

Sonat hic de nare canina litera (Здесь издается пастью собачий звук) — цитата из Персия (Сатиры, I, стих 109–110). «Собачьим звуком» римляне называли звук «р».

как сказано у Персия [109] . Я так испугался, что не мог двинуться с места,

Obstupui — steteruntque comae [110] [111]

и, несомненно, был бы растерзан на части, если бы наш с вами, сударыни, общий знакомый, очнувшись от глубокого раздумья, не подозвал к себе пса, который, к слову сказать, носит весьма подходящую кличку «Ярый», после чего, надвинув шляпу на брови, быстро прошел мимо меня вместе со своим псом. Только через час с четвертью я опомнился от пережитого ужаса. Я пошел дальше — с какой быстротой, о боги! Что удивительного, впрочем, если я сильно ускорил шаг, ведь недаром Плиний [112] сказал:

109

Авл Персий Флакк (34–62) — древнеримский поэт, автор шести сатир, посвященных вопросам литературы и этическим проблемам.

110

Я оцепенел, и стали волосы дыбом (лат.).

111

Obslupui — steteruntque comae — цитата из Вергилия (Энеида, II, 774).

112

Гай Плиний Цецилий Секунд (61–62—около 114) — римский писатель. «Письма» Плиния вошли в литературу как образец изящной латинской прозы так называемого «Серебряного века римской литературы» (14—117).

Timor est emendator asperrimus [113] [114] .

Все время, что длился этот рассказ, мистер Уормвуд выказывал сильнейшее нетерпение: он уже приготовился было напасть на лорда Винсента, но, завидев только что вошедшего мистера Дэвисона, обрушил удар на него.

— Великий боже! — воскликнул Уормвуд, выронив булочку из рук, — какой у вас сегодня скверный вид, мистер Дэвисон! Лицо налито кровью, жилы вздулись, а всё эти ужасные трюфели! Мисс Траффорд! Разрешите вас побеспокоить — передайте мне соль!

113

Страх — суровый наставник (лат.).

114

Timor est emendator asperrimus (Страх суровый наставник). — Игра слов: to mend the расе (англ.) — ускорить шаг; emendator (лат.) — исправитель, наставник (в каламбуре — «заставляющий ускорить шаг»).

ГЛАВА V

Пусть, как день, она ясна, Пусть, как май, цветет она, Раз не мне красы расцвет, До нее мне дела нет. Джордж Уитср

Он очень сожалел, что из земли Выкапывают гадкую селитру, Которая цветущим существам Приносит смерть или вредит здоровью. «Король Генрих IV», часть 1 [115] [116]

115

Перевод Б. Пастернака.

116

Цитата из Шекспира («Король Генрих IV», ч. I, д. I, явл. 3).

Прошло несколько дней; я всячески старался приобрести расположение леди Розвил, и в той мере, в какой дело касалось банального светского общения, я не имел повода быть недовольным своими успехами. Но, несмотря на мое тщеславие (являвшееся одной из немаловажных составных частей Генри Пелэма), мне вскоре стало ясно, что какие-либо иные отношения между нами невозможны. Ее духовный склад резко отличался от моего; казалось, она существо иного мира, быть может не более совершенного, нежели мой, но нимало не схожего с ним. У нас не было ни одной общей мысли, мы ни в чем не держались одного мнения, расходились во взглядах решительно на все. Вскоре я убедился, что ее подлинная натура совершенно противоположна той, какую ей приписывали в обществе. Леди Розвил отнюдь не была бездушной светской женщиной. Ей была свойственна тонкая чувствительность и даже романтичность; в ней таились сильные страсти, а воображение было еще сильнее страстей. Но все эти глубины ее души были сокрыты: несказанная прелесть и томность ее манеры держать себя в обществе облекала их покровом, непроницаемым для глаз поверхностного наблюдателя. Временами мне казалось, что она не знает душевного покоя и глубоко несчастна. Но она слишком искусно умела притворяться, чтобы это впечатление могло быть длительным.

Говоря по совести, я очень легко примирился с тем, что в этом особом случае привычный для меня успех auprès des dames [117] изменил мне; я был занят другим. Мужчины, гостившие у сэра Лайонела Гаррета, все до одного были завзятые охотники, я же никогда не питал особого пристрастия к охоте и возненавидел этот вид разумного времяпрепровождения со дня той достопамятной battue [118] , когда я не только не уложил ни одной дичины, но меня самого чуть не уложили на месте; три часа я, словно бутылка вина в ведре со льдом, проторчал на отведенном мне посту, в глубокой канаве, и за это время другие охотники дважды прострелили мне шляпу, приняв ее за фазана, и выпустили заряд по моим кожаным гетрам, вообразив, что перед ними заяц. В довершение всего, когда эти недоразумения выяснились, люди, покушавшиеся на мою жизнь, не только не извинились передо мной за то, что стреляли в меня, но были весьма разочарованы тем, что промазали.

117

У дам (франц.).

118

Псовой охоты (франц.).