Пелена страха
Шрифт:
Инспектор сделал вид, что не расслышал.
– Увидимся, когда я закончу в институте судебной медицины. На телах девушек обнаружены новые произведения искусства, которые были не видны на месте преступления.
– И что это еще за дьявольщина?
– У них жуткие раны на спине.
Доктор Хелен Годдард и доктор Жезерих – два самых опытных судебных патологоанатома – ждали Клауса Баумана в зале аутопсии, в подвале здания с белыми коридорами и раздвижными железными дверями.
Ассистент подал ему латексные перчатки, халат и одноразовую маску сине-зеленого цвета. Но прежде чем надеть маску, Клаус открыл баночку ментолового крема и жирно смазал им усы и ноздри. Он совершенно не выносил запаха смерти, даже в тех
Пять трупов лежали на пяти разных столах, каждый – в герметичном мешке из белого пластика. Только у одного мешка с телом девушки молнию приоткрыли, что позволяло хорошо видеть ее голову.
Клаус Бауман поздоровался с доктором Годдард и доктором Жезерихом, пристально глядя им в глаза – только их он и мог видеть. Впрочем, он уже встречался с ними на рассвете на месте преступления. Тогда они вместе со следователем решили, не меняя положения трупов, прямо с нарисованными саркофагами, с максимальными предосторожностями поместить их в специальные мешки и отвезти в институт судебной медицины. Необходимо было сохранить любые возможные органические и материальные следы сценографии, образованной телами и саркофагами как единое целое. После этого каждое тело положили на отдельный стол, чтобы провести вскрытие. С тех пор прошло уже несколько часов.
Медики были в хирургических шапочках, закрывавших волосы и часть лба, отчего взгляд обоих казался особенно пристальным и напряженным. Очевидно было, что состояние тел мертвых девушек поразило их до глубины души.
– Мы никогда не видели ничего подобного. Эти пять тел превращены в произведения судебно-медицинского искусства. – Голос патологоанатома не мог скрыть ее смятения.
Клаус Бауман молча подошел к столу для вскрытия. У девушки, покоившейся на нем, были очень светлые, почти совсем белые волосы и открытые глаза. Глаза, которых на месте преступления инспектор Бауман не разглядел.
– Почему у нее золотые глаза?
– Этот эффект искусственно создан на глазах всех девушек, – объяснила доктор Годдард. Взяв крохотный пинцет, она сняла с поверхности роговицы линзы, открыв голубые глаза жертвы, блеск которых навсегда погасила смерть.
Доктор Жезерих посмотрел на Клауса.
– Мы уже начали составлять протокол вскрытия. Линзы мы отправим в лабораторию для исследования. Возможно, удастся найти какие-то следы посторонних лиц, принимавших участие в «погребении». Безусловно, нас больше всего поразила невероятная анатомическая точность, с которой сделаны рисунки на телах.
С этими словами медик до конца расстегнул мешок, и одной рукой перевернул застывшее холодное тело так, что стало видно спину.
– Кто мог сотворить такое?! – воскликнул Клаус.
На спине девушки была нарисована окровавленная полость, как будто большую часть кожи лоскутом неправильной формы от лопаток до третьего поясничного позвонка надрезали и отделили от тела. Внутри этой полости были изображены позвоночник и мышцы, рассеченные кинжалом, торчавшим в центре глубокой раны.
Клаус Бауман сунул руку под зелено-синий халат и достал из кармана куртки мобильник.
– Я должен сфотографировать этот рисунок, – пояснил он.
– Как я предупреждала по телефону, эти жуткие картины никак не вяжутся с трехмерным изображением предметов белья, – заметила патологоанатом.
Доктор Жезерих кивнул, поддерживая мнение коллеги, и добавил:
– Это произведения искусства, чья истинная мотивация нам непонятна. Хотя, исходя из монументального контекста места преступления и изображений белья, ран, кинжалов и саркофагов, можно предположить, что мы имеем дело с каким-то обрядовым действом, которое привело к массовой смерти, наступившей, однако, без применения реального физического насилия. Подобные обстоятельства дают основания для версии о ритуальном жертвоприношении, в ходе которого девушкам дали яд или смертельный наркотик. Это может рассматриваться как убийство, совершенное преступной группой, занимавшейся торговлей сексом, или как необычное групповое самоубийство, связанное с какой-нибудь опасной сектой, осуществленное девушками при помощи как минимум еще одного лица. Должен быть кто-то, изобразивший саркофаги и рисунки на телах, снабдивший их ядовитым веществом, вызвавшим смерть, после чего он или они уничтожили все следы их одежды и машины, на которой они приехали к монументу.
Слова судебного медика задавали новые направления расследования, до этого момента не приходившие на ум Клаусу.
– Что скажете о времени и причине смерти? – спросил он.
На этот вопрос ответила доктор Годдард:
– Девушки умерли между четырьмя и пятью часами утра.
Она объяснила, что, учитывая незначительное усыхание роговицы, а также температуру тел девушек на месте их обнаружения – не слишком низкую, несмотря на то что они были совершенно раздеты и находились там холодным утром, – точное время смерти установить сложно. Однако эти же признаки говорят о том, что все девушки скончались примерно в одно и то же время и нет никаких оснований считать, что их тела были привезены к монументу из какого-то другого места. Кроме того, она сказала, что после проведения тщательного внешнего осмотра трупов в зале аутопсии у них нет сомнений в том, что все девушки умерли в той же самой позе, лежа на спине, в которой они находились в момент обнаружения.
– Человек, нашедший их, работает кладбищенским гидом, – сказал Клаус Бауман.
– Какое зловещее совпадение, – изумленно отозвался доктор Жезерих.
– Возможно, это действительно совпадение.
– Наверно, его можно считать первым подозреваемым? – настаивал медик.
– Это скоро выяснится, но пока он только свидетель.
Доктор Годдард предусмотрительно промолчала, не выразив мнения по поводу того, что человек, нашедший трупы в обстановке, изображавшей гробницу, оказался кладбищенским гидом. Ее профессиональной специализацией была судебная патология, а не психология преступника.
– Первые токсикологические анализы, – продолжила она, – указывают в качестве причины смерти на яд, или наркотик, обладающий мгновенным парализующим действием. Кроме того, мы наблюдаем некоторые противоречивые особенности post mortem [2] , которые укрепляют нас в этом мнении.
Постепенно слова патологоанатомов начали сливаться в голове Клауса Баумана в смутное жужжание роя ос, вонзавших свое жало в его мозг.
– Я не совсем понял, что вы хотите сказать, – пробормотал он.
2
После смерти (лат.).
– Данные внешнего осмотра трупов, температура тел, недостаточная распространенность и интенсивность побледнения, а также некоторые другие особенности указывают на то, что прошло не больше двух часов с момента смерти девушек до момента, когда мы прибыли к башне. В то же время степень rigor mortis [3] их тел была такой сильной, как будто прошло больше семи часов. Это наводит нас на мысль, что яд, или наркотик, ставший причиной их смерти, одновременно с ней вызвал мышечный спазм всей мускулатуры, за исключением лиц.
3
Трупное окоченение (лат.).