ПЕНРОД И СЭМ
Шрифт:
В словесных спорах Верман проявлял себя далеко не так блестяще, как на поле брани. Мягкий, уступчивый характер и дефекты речи всегда приводили к тому, что он быстро сдавал свои позиции.
– Ай, иу-иу! – сказал он и с веселым видом последовал за своим завоевателем в укрытие на переднем дворе, где сидел, притаившись, Пенрод.
– Смотри, кого я поймал! – важно объявил Сэм и подтолкнул вперед пленника. – Может, теперь ты снова скажешь, что от меня нет никакого толка? Сядь на корточки, Верман, а то они нас заметят. Это тоже по правилам. Все честно. Ты должен садиться на корточки, когда
Верман не возражал. Он опустился на корточки и зашелся от смеха.
– Прекрати шуметь! – накинулся на него Пенрод. – Ты же нас выдашь!
– Ии ту-ту он мивят, – захихикал Верман.
– Что он говорит? – спросил Сэм.
Пенрод лучше других понимал Вермана.
– «Через минуту они меня освободят!» – вот, что он говорит, – перевел он Сэму.
– Нет, не освободят. Хотел бы я…
– Освободят, – не согласился Пенрод. – Не можем же мы целый день просидеть тут? А даже если и просидим, они все равно нас найдут. Их много, а нас осталось только двое. Они подбегут, дотронутся до него мечом, и он опять будет воевать против нас…
– Слушай! – прервал его Сэм. – А кто нам мешает по-настоящему связать его. Свяжем ему руки и ноги, запихнем кляп в рот…
– Мешает, – ответил Пенрод. – У нас нет ни веревок, ни чего-нибудь другого, чем мы могли бы его связать. Эх, было бы у нас то, что дают больным, вот тогда бы они его не скоро получили назад!
– Больным? – недоуменно переспросил Сэм.
– Ну, да. Им это дают, и они засыпают, – объяснил Пенрод. – И потом долго не просыпаются. Им даже можно отрубить ненужные руки или ноги, или вообще все, что надо.
– Эй, нет! – неожиданно изрек Верман, хоть и короткую, но вполне ясную фразу. Теперь он уже не смеялся, и не было никакого сомнения в том, что он совершенно не разделяет намерений Пенрода и Сэма.
– Успокойся, – с сожалением утешил его Пенрод. – У нас все равно нет этого средства. Ничего мы тебе не сделаем!
– Нет, – возразил Сэм. – Что-то мы все-таки должны с ним сделать!
Пенрод кивнул и задумался. Несколько минут спустя его лицо озарилось.
– Придумал! – выдохнул он. – Придумал, что мы с ним сделаем! Все очень просто! Я всегда могу что-нибудь придумать по той основной и простой причине, что я всегда что-нибудь придумаю…
Последнее время Пенрод то и дело употреблял выражение «по той основной и простой причине, что…», и Сэма оно начало порядком раздражать. Правда, Сэм об этом не задумывался и просто злился, сам не понимая, на что. Вот и сейчас он сердито спросил:
– Ну и что ты придумал? Как мы, по-твоему, должны поступить с ним?
Пенрод встал и, прикрыв глаза ладонью, наподобие козырька, посмотрел поверх кустов. Солнце не слепило глаза, и прикрывать их рукой не имело никакого смысла. Но Пенроду казалось, что именно так должен осматривать окрестности настоящий полководец, и он всегда прикрывал глаза ладонью.
– Не вижу никаких врагов на обозримом пространстве, – объявил он сгоравшему от нетерпения Сэму. – Наверное, я их не вижу по той основной и простой причине, что все они находятся на заднем дворе у Джорджи Бассета или на улице.
– Спорим, что нет? – сердито отозвался Сэм.
Услышав еще раз любимое выражение Пенрода, он разозлился еще больше. – Почем ты знаешь, где они? – добавил он.
– По основной и простой причине, – с большим достоинством ответил Пенрод.
И тут Сэму очень захотелось отлупить своего однополчанина. Чувства, которые он при этом испытывал, были столь ясны и чисты, что он не видел в них ничего зазорного. И все же разум, вопреки чувствам, повелевал Сэму сдерживаться.
– Чушь, – сказал он.
Пенрода эти слова оскорбили. Однако сейчас он был весь во власти своей идеи и, не колеблясь, принес личные интересы на алтарь общего дела, которое они вместе с Сэмом отстаивали в совместной борьбе.
– Вставай! – приказал он Сэму. – И ты, Верман, тоже вставай. Ты обязан, таковы правила. Теперь смотрите. Я покажу вам, что мы будем делать. Следите за мной внимательно. Это такая штука, что тут надо сделать правильно каждую мелочь.
Сэм что-то пробормотал себе под нос. Мятежный дух по-прежнему владел им, но он принуждал себя повиноваться. Верман тоже поднялся и, втянув голову в плечи, поплелся следом за Сэмом. Пенрод шел впереди, и они, по его примеру, пригнулись. Верману игра эта нравилась, а важность, которую напустил на себя Пенрод, сильно забавляла его. Ему было очень смешно, и он с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но это было выше его сил, и он, зажав рот рукой, громко фыркнул.
– Прекрати! – приказал Пенрод и очень строго посмотрел на чернокожего.
Верман повиновался, но все-таки время от времени снова начинал фыркать.
Трое мальчиков проследовали гуськом вдоль забора Сэма Уильямса и добрались до передней калитки Скофилдов. Здесь командир заглянул за угол, – он хотел еще раз убедиться в том, что вражеские войска подстерегают их совсем в другом месте. Потом, крадучись и, одновременно, сохраняя напыщенный вид, он вернулся туда, где его ждали мрачный однополчанин и жизнерадостный пленник.
– Ну, – поторопил Сэм. – Я не собираюсь торчать тут целый день. Если действительно что-то придумал, делай!
Пенрод нахмурил лоб, всем своим видом показывая, что напряженно что-то обдумывает. Но это никого не обмануло.
– Тс-с! – прошипел он. – Мне надо хорошенько подумать.
– Чушь! – снова изрек мистер Уильямс.
Верман перегнулся пополам и зашелся смехом; он хохотал, визжал и брызгал слюной от восторга. В конце концов, он совсем обессилел.
Он уселся на землю и некоторое время приходил в себя после приступа бурного веселья. Пенрода это порядком обозлило, и он не собирался скрывать своего недовольства.
– Думаю, через минуту-другую вам уже не будет так весело, мистер Верман, – строго сказал он. – Поднимайся и делай, что я скажу.
– Ну, говори же! Почему ты ничего не говоришь ему? Почему ему нельзя смеяться? – спросил Сэм, когда Верман поднялся с земли. – Почему же ты ничего не делаешь, а только трепешься?
Пенрод с прежним величием повел войско к себе во двор.
– Следуйте за мной, – сказал он, – и, может быть, вы, наконец, что-нибудь поймете.
Затем Пенрод сменил высокомерное выражение на таинственное, что, впрочем, раздражало Сэма не меньше. Пенрод поднялся на крыльцо и, немного повозившись с замком, отворил дверь в дом.