Пенсионер
Шрифт:
Нива благополучно дождалась нас там, где оставили. Никто её за ночь не тронул.
Всю обратную дорогу Жанна дулась. Она явно считала, что наша рекогносцировка должна была закончиться вывозом с 'Дельты' доктора Семёнова. А мне стало понятно, что одному такое ни за что не осилить. Нужна группа прикрытия, но взять её негде...
– Жанна, не забудь, нам ещё змею добывать. Иначе нас не поймут.
– Не хочу. Настроения нет. Гена, а если ночью сетку разрезать и вывести?
– Что вывезти?
–
– На заборе видеокамеры. Нас примут прямо на выходе из общежития. Для успеха операции необходимо отвлечь дежурную смену охраны. Лучше всего тихо ликвидировать, но это уже из области фантастики. Поэтому оптимальный вариант - связать их боем. Вот именно для этого и нужна группа прикрытия. Причём, не менее пяти человек, потому что охранники тут же вызовут подкрепление, это к бабке не ходи.
– К какой бабке?
– Что? Это поговорка такая. Означает соображение, которое не надо проверять. То есть на надо ходить к бабке-гадалке, чтобы это узнать. Неужели у вас так не говорят? Жанна, ты вообще откуда?
Девушка покраснела.
– Я тогда обманула тебя. Я не из Солнцегорска. Там я только работала в лаборатории у Семёнова. А родилась я в Новодессе.
– Где?
– Новая Одесса. Мы с ребятами её так называли. И семью Розы Гольдман я хорошо знаю. А папашу её, Марка Ароновича, по-моему, вся Новодесса знает.
– А что же вы тогда не общаетесь?
– Да ну их! Та ещё семейка, между нами.
– Что с ними не так?
– Жадные они. Знаешь анекдот как Алёша за Лёвой домой зашёл?
– Поконкретнее, пожалуйста.
– В общем, заходит Алёша, говорит: 'А Лёва выйдет?'. А лёвина мама ему: 'Лёва обедает. Ты, наверное, тоже голодный?' Алёша кивает. 'Ну тогда тоже иди домой, пообедай'. Понимаешь?
– Что-то не очень смешно.
– Вот и я не могла понять, что же здесь смешного. Это прямо про Гольдманов. И во всём они такие. Любого за копейку продадут. И Роза такая. Ты вот знаешь, что она в первый же день телеграмму домой отправила?
Я помотал головой.
– Конечно. Она же не сказала никому, тихушница. Я сама случайно узнала - видела её на почте.
– А ты? Ты бы тоже не сказала, если бы я не спросил?
– Не сказала. Я писала не домой, а руководству института. Описала ситуацию, рассказала где находится доктор Семёнов. Согласись, это секретная информация.
– Вот вы, женщины, народ! Только повод дай, кости друг другу до сахарной белизны перемоете.
Я замер.
– Слева по курсу метрах в двадцати пятиметровая красноголовка. Надо брать, а то нас не поймут.
– Ты откуда знаешь?
– Чувствую.
Последние полчаса я поддерживал разговор, находясь в 'боевом трансе'. Настолько уже привык, что даже песню в голове включать не надо было. Она появлялась просто по желанию и тут же затихала, сливаясь с вибрациями окружающей природы. И сейчас я почувствовал греющуюся на дереве красноголовку.
– Что значит 'чувствую'? Как ты её можешь чувствовать?
– Да вон, видно её. Посмотри на том дереве с пятнистым стволом.
– Это травовидный платан. У него, кстати, орехи вкусные.
– Вот и наберём, когда змею добудем.
– Не наберём. Не сезон. За ними надо в восьмой или девятый месяц ходить.
– Всё. Дальше тихо.
Я заглушил машину, взял Ремингтон и медленно, стараясь не шуметь, пошёл к платану. На его ветвях, развалившись под солнцем грелась красноголовка. Она давно нас заметила и собиралась сбежать. Я начал внушать ей, что мы не опасны, мы просто идём по своим делам, и вообще, её ещё не заметили. Одновременно я, стараясь не делать резких движений, поднимал к плечу Ремингтон. Нашёл в прицел красную голову змеи, задержал дыхание и нажал спуск.
Прогремел выстрел и змея забилась в агонии. Крона платана зашумела, сверху посыпались сломанные ветви. Я поднял одну. Ветка была пустая внутри, её структура напоминала ствол одуванчика - полая трубка, наполненная белым соком. Действительно, травовидный...
Передо лицом свесился змеиный хвост толщиной в мою ногу. Я потянул. Тяжёлая, зараза. Снять змею удалось только вдвоём. В ней было килограммов пятьдесят. Шкуру снимать не стали, вспороли живот, вытащили кишки и пересыпали солью. До дома доедет...
Внезапно на границе слышимости я уловил звук выстрела. Прислушался, стараясь использовать новые возможности. Страх, агрессия и ещё что-то непонятное. Два человека. Расстояние - метров четыреста, направление на гору. То есть, получается, либо у подножья, либо на склоне. Тогда почему такой тихий выстрел?
– Жанна, слева от нас, метрах в пятистах, двое. Ты выстрел слышала?
– Нет.
– Я слышал. Оставайся возле машины. Внутрь не лезь, замаскируйся.
– А почему внутрь нельзя?
– Потому что, если кто-то увидит Ниву, я не хочу, чтобы он увидел ещё и тебя. А так, он на машину отвлечётся, а ты уже держишь его на мушке. Поняла?
Жанна кивнула.
– Вон под папоротник залезь и не отсвечивай. Я пойду, посмотрю, кто там стрелял.
– Гена, здесь многоножка!
– донеслось в спину.
– На многоножек возьмите ножик, - изобразил я стихи, дождался характерного хруста и не менее характерного 'Фу-у!', и потопал в лес.
Добирался я до горы минут двадцать. Последние метры вообще полз по-пластунски и чуть не уткнулся в кучу мусора.