Пенталогия «Хвак»
Шрифт:
В комнате, где расположились, ожидая возвращения Снега, Лин и два имперских стража, его появление никого не застало врасплох, потому, хотя бы, что Снег велел хозяину доложить о своем приходе. Старший что-то писал на маленьком свитке, младший занимался оружием, правил секиру. Лин же, против ожидания, вовсе не казался измученным нетерпением и неизвестностью, Снегу почудилось даже, что юношу распирает смех.
И точно: стоило тому поймать вопросительный взгляд Снега, как он указал движением подбородка на причину своей веселости: младший имперский страж, который, кстати сказать, так и остался
— Гм… ты, друг ситный, чем фыркать, лучше бы задумался над тем, что сам еще весьма немногое знаешь.
— Но…
— Вот и но. Все в полном порядке. Собирайся, нас ждут. Очень ждут, каждый лишний миг ожидания — мука для них. — С этими словами Снег обернулся к стражам и отвесил им уважительный поклон: — Судари. На этом ваша присяга мне закончена, а Империи — продолжается, не прервавшись ни на миг. Вы вправе рассчитывать за свою верную и исправную службу на благодарность князей Та-Микол, и вам не придется долго ее дожидаться. Краткое, но очень важное время вы берегли здоровье и жизнь его второго сына, юного князя Докари Та-Микол…
Оба стража встали и сделали ответный поклон, глубокий, но далекий от раболепия и угодливости.
— Вас найдут, я уже позаботился об этом. Более того. Если Когори Тумару до сих пор в силе, как вы утверждаете, я пошлю ему пару слов на ваш счет, надеюсь, что старый мой приятель и собутыльник прислушается к моему мнению о вас…
Если бы в этот миг у стражей были крылья, они бы унесли их обоих к самому солнцу… Но и без крыльев оба едва не взлетели под потолок от слов Снега.
— Да… И это… Секира послужит дольше и будет острее, когда вы, любезный, попробуете водить камушком вот так… с начесом. А не с вычесом… вот так… вот так… Понятно? Счастливо оставаться, судари, нам же с князем — пора!
ГЛАВА 11
Если у князя Та-Микол, у его приближенных и соратников были какие-либо сомнения в том, что этот юноша — и есть подлинный Докари Та-Микол, то они отпали в первый же миг его появления перед ними: взгляд отца, осанка отца, светлые волосы, такие же, как у отца, только без седины… А от матери — синие глаза и необычайная правильность черт… Такое не подделаешь, не подколдуешь. И аура… Мощная магическая аура — тоже от матери. У женщин подобная соразмерность всех черт лица и тела зовется красотой. Но не пристало мужчине, воину, гордиться тем, что по праву должно принадлежать женщинам, всем вместе и каждой по отдельности.
Впрочем, Лин, а ныне — урожденный князь Докари Та-Микол, и не подозревал о собственной красоте, хотя ему уже не раз говорили об этом… точнее — два раза. Однако, говорившие — обе женщины — могли невольно ошибаться, либо произнести намеренную неправду: одна из них — добрейшая тетушка Мотона, которая души в нем не чаяла, а другая — трактирщица, во время случайного обеденного постоя, быть может, рассчитывая на дополнительную подачку…
Впрочем, у него на счету было и одно объяснение в любви, там, на шиханском базаре, но…
Ах, это было грустное расставание со Снегом… Лин видел, что Снег и его отец, Дигори Та-Микол, в последние минуты встречи все-таки сумели разбить ледяную стену, некогда их разделившую, оба попытались и оба сумели перейти на ты, но… Снег отказался погостить у князя, тот не настаивал… Ни князь, ни имперский представитель, не осмелились даже заикнуться о награде для Санги Бо, это было бы оскорбительным для воина-отшельника. Только Его Величество Император, своим высшим соизволением, сумеет преодолеть его скромность… В свое время, быть может, именно это и случится, однако ныне Император далече…
Лин испросил разрешения у отца проводить своего наставника до границы уезда, и тот не возразил, вздохнул только. Десяток воинов сопровождения отстали на целую тысячу локтей, но полностью ослушаться приказа старого князя, чтобы потрафить молодому, не посмели, расположились в пределах прямой видимости.
— Не хнычь… люди увидят. — Снег хлопнул юного князя по плечу, по спине, приобнял даже… — Значит, так… Освоишься, обживешься, привыкнешь… — а там, годика через три… заедешь в гости, или я тебя навещу, в Океании, либо где-нибудь на просторе, никому не принадлежащем. У?
— Точно! — Лин заулыбался сквозь слезы и закивал. — А может, и раньше? Ну, встретимся?
— Может, и раньше. Но незачем спешить. Кроме того, тебе надобно привыкнуть к новой своей жизни, это будет не просто. А Мотоне я привет передам.
— И вот это…
Ха! Когда и как умудрился Лин добыть роскошную шаль, связанную из шерсти горных коз?.. Где он успел раздобыть столько денег?
— Ух, ты! Да с узорами, да с золотыми! Передам, она будет довольна. Я ей объясню, что рано или поздно ты нагрянешь в наши края, и вы будете нюниться вместе, в четыре ручья. Пока.
Снег лихо вскочил в седло, развернулся и на рысях помчался прочь. Лин, Гвоздик и Черника долго глядели ему вслед, и хотя Снег ни разу не оглянулся, Лин всем существом своим видел и понимал, словно огненные буквы читал, что спина его — спина немолодого одинокого человека, оказавшегося неспособным в эти мгновения перебороть и скрыть охватившую его печаль и горечь.
Еще через три дня князь вызвал сына и дал ему приказ и поручение: не медля долее, мчаться в княжество, дабы обнять мать и брата.
— Негоже мне размякать в семейных делах, потому что приказов Его Величества никто не отменял, я должен навести здесь, на границах, должный порядок, а это потребует много тяжелого труда, много крови, чужой и нашей. Признаюсь тебе, сын… хотя и непросто мне ронять подобные слова… Санги был тебе как отец, и я… испытываю сомнения в том… что способен состязаться с ним в знаниях, в умениях… в отцовских способностях… в обаянии, наконец…
— Что вы, отец… Для меня великое счастье…
— Для меня тоже. Не красней, в любом случае — три-четыре дня не перевесят пяти лет. Время, чтобы исправить неравновесие, у нас есть, и дальше оно будет за нас. Но твоей матушке, бесценной моей госпоже Ореми, немыслимо ждать более необходимого, я уже подал весточку, а сейчас, в твоем лице, посылаю ей чудо, о котором она мечтала много, много лет, и обрела надежду со вчерашнего дня, как только прочла мое послание. Береги себя. Мы не можем позволить нам потерять тебя еще раз. Ступай.